Его нельзя любить. Сводные

Перестраиваюсь в крайнюю полосу на поворот, и, как назло, начинает звенеть телефон. Мама тут же вздрагивает.

Смотрю на экран.

Ника.

Вот это поворот, конечно, чуть сбавляю скорость и врубаю громкую связь.

— Из-за тебя я осталась без ноутбука! Ты просто идиот, как у тебя вообще хватило ума привести в дом всех этих людей! Ты чудовище, Гирш! Я тебя ненавижу, там был проект.

Она орет в трубку практически без пауз. Я даже слово вставить не успеваю.

Мама смотрит на меня во все глаза.

— Прекрати орать!

— Прекрати? Сначала ты лезешь ко мне целоваться, когда я не давала тебе ни единого повода, а теперь твои тупоголовые друзья крадут мой лэптоп!

— Я не лезу. — Злюсь, потому что мать становится свидетельницей этого бреда. Какого хрена-то, а? — Куплю я тебе бук. Прекрати истерить.

— Купишь? А проект ты тоже купишь? А идеи? А время мое?

— Хорошо, — сквозь зубы, — я найду твой старый. Только прекрати орать

— Хочу и ору, и вообще, что хочу, то и делаю. Не смей мне приказывать, ясно?

Она визжит что-то еще и вешает трубку.

Мама поджимает губы, все еще поглядывая на меня с интересом.

— Это кто?

— Одна местная сумасшедшая.

— Она тебе нравится?

Вижу в маминых глазах блеск. Ей интересно и радостно какого-то фига.

— Мы не будем это обсуждать, — обрубаю сразу.

Уверен, если мать узнает, что Ника — дочь Лады, ее улыбка померкнет.

Остаток пути мы молчим. Оказавшись на месте, сразу идем к главврачу.

Долго обсуждаем мамин побег и все из него вытекающее. Она просит прощения, а когда выходит проводить меня, какого-то хрена бросается мне на шею и плачет.

— Прости, прости. Это эмоции. Ян, ты самый замечательный ребенок на свете.

— Ага, самый. Прекрати рыдать.

— Да-да, сейчас.

Она быстро вытирает слезы, отлипая от меня.

— Ты же заедешь еще?

— Заеду.

Взмахиваю рукой и возвращаюсь в тачку. Как только сажусь за руль, беру в руки телефон и звоню Малининой.

— Ну-ка проори еще раз, чем ты там возмущалась?!

— Пошел в жопу.

— Ты у меня… — стискиваю зубы. — Где ты?

— У меня пара через пять минут. Ноутбук нужен к вечеру. Если не вернешь, я… я…

— Что? — растягиваю губы в ленивой улыбке.

— Поверь, я что-нибудь придумаю!

— Например?

Глава 24

Ника

То, что произошло в спальне Гирша, не поддается объяснениям.

«Зачем он так со мной? За что?» — думаю об этом, когда засыпаю и когда просыпаюсь.

Я не сделала ему ничего плохого, чтобы так открыто надо мной насмехаться.

Он определенно не знает никаких границ. А самое ужасное, совершенно ничего ко мне не чувствует. Никогда не чувствовал. Теперь окончательно ясно — все его слова просто игра. Жестокая.

Ему нужен секс. Банальный секс.

Мурашки по коже.

И дикое отвращение к себе, потому что от его дурацких поцелуев мое тело перестало быть моим. Я впала в ступор и, о боже, наслаждалась происходящим, где-то в глубине души даже точно хотела этого. Обнять его. Почувствовать губы.

Дурочка. Беспросветная дурочка.

Три месяца пыталась изменить себя и отношение к ситуации, а по итогу мое глупое сердце все еще в его власти. В когтистых лапах человека, которому на него абсолютно плевать, он раздавит его подошвой кроссовка не поморщившись и никогда, никогда не будет сожалеть.

Мы все это уже проходили — его дикие, якобы импульсивные поступки и нелепые извинения после. Ложь. Все его слова не больше чем ложь. Он не умеет сожалеть. Не может. Его не научили. Ему есть дело только до себя.

Хочется не просто плакать, а орать, захлебываясь слезами. Навзрыд. Чтобы стало хоть чуточку легче.

Чтобы якобы быть ближе ко мне, он пошел на какой-то нелепый шантаж. Фактически нарушил закон. А сбежал он тоже из побуждений быть со мной? Не думаю. Все это даже звучит дико. Неужели он и правда считает меня настолько глупой и уверен, что я поверю во весь этот бред?

Ни за что. Никогда.

Я больше не позволю ему причинять мне боль. Не позволю издеваться.

Тогда почему сердце так сжимается только от мысли, что это конец? Конец всему.

Понимание того, что он больше никогда до меня не дотронется, повергает в шок. Это осознание какое-то инородное. Неправильное. Я не должна так думать, но, вопреки собственным запретам, распадаюсь на осколки от такой жизненной несправедливости.

Ну почему я не могла влюбиться в хорошего парня? В обычного милого парня, который смог бы ответить мне взаимностью?

Это настолько отвратительно, что я до сих пор не могу взять себя в руки. Брожу по комнате из угла в угол, понимая, что он вот-вот приедет.

Зачем я вообще ему позвонила с этим ноутбуком?

Была зла, да. Проснулась утром, а дом вверх дном. Пол в гостиной усыпан бутылками, стаканчиками, крошками.

Пока ходила до кухни, кто-то из оставшихся «гостей», видимо, забрался в мою комнату и спер ноутбук. Тут столько народа вчера было, что найти концы теперь просто нереально. Друзья, друзья друзей. Приходи кто хочешь, Ян Гирш всем рад! Так получается?

Даже Ольга вчера возмущалась, но разве ее кто-то слушал? Яну плевать, он устроил тут вертеп, а сам свалил, отказываясь присматривать за всей этой толпой, что еле-еле рассосалась к рассвету.

Сейчас мне нужно думать о Яне лишь в негативном ключе, чтобы все бабочки в моем животе подохли окончательно.

— Ника, ты ужинать будешь?

Ольга поднимается ко мне и в этот раз даже приоткрывает дверь. За сегодняшнее утро, пока костерили Яна за его выходки, мы с ней сильно сблизились. Немного поболтали по душам. Она все еще искренне верит, что Гирш не такой плохой, каким хочет казаться.

Ну да! Конечно…

— Буду, — смотрю на часы.

Вообще, я собиралась дождаться Яна, который позвонил минут пятнадцать назад и заверил, что завезет мой ноутбук. Сегодня.

Хотя он может и через три часа заехать, и что мне теперь, ночью есть?

— Тогда спускайся, я накрою.

— Я помогу, — спрыгиваю с кровати и, сунув ноги в тапки, иду следом за Олей.

Мы быстро сервируем стол. Я искренне прошу ее поужинать со мной. Находиться в этом огромном доме одной и так не по себе, а еще и ужинать, сидя за пустым столом…