Его сладкая месть

Марина. Его свет. Его тьма. Его чистое безумие. Он готов был бросить мир к ее ногам. Дарить все, что пожелает, ограждать от суровых реалий мира. Меньше всего хотел причинить ей боль, оставив пробуждающуюся тьму своих желаний в сладком анабиозе.

Прошло пять лет.

И ничего он теперь не хотел так сильно, как взять реванш, сломав волю своего ангела и выбив из нее взаимность самыми неоднозначными способами.

Глава 13

Его пальцы не вздрагивали, когда Крейн уверенной рукой, не дрогнув и ни на миг не усомнившись в курсе своей свершившейся мести, набирал текст на большом экране своего смартфона. Но то и дело атаковали воспоминания, подобные вспышкам, а иногда и темным провалам.

«Телефон выключить и оставить дома. Предупредить о своем исчезновении ты должна была еще в первые часы нашего разговора».

Меньше секунды, чтобы доставить безапелляционный приказ на смартфон той единственной, кто на долгие пять лет сделала его мир зацикленным лишь на ней одной. Алекс почувствовал, когда Марина его прочитала. И не потому. что знал — уже довел свою бывшую до той критической точки, что она вздрагивает от каждого сигнала и не может не прочитать. Просто в этот самый момент его накрыло отдачей чужой тревоги, подкожного жара по всему телу, встрепенувшегося сердечка и вслед за этим новым всполохом чужих эмоций. Таких сладких и упоительных, что кровь резко устремилась вниз, заставив член налиться за считанные секунды. Даже на расстоянии Марина держала его за яйца и не собиралась ослаблять эту хватку!

Крейн не хотел ей больше давать такой власти. Теперь место Марины — у его ног. Никогда она больше не одержит верх и нес ведет его с ума снова.

«Мой водитель заберет тебя ровно в полночь. Ты выйдешь по звонку. Минута промедления — я заставлю тебя войти в ворота моего дома голой по пояс. Две — ниже пояса тоже».

Если у Марины и были в тот момент мысли с ним поиграть, включить пресловутую стервозность, после такого они точно превратятся в пепел. Его девочка будет сверять время каждый час, приготовится заранее, даже, не исключено — заведёт будильник. Крейн ей доходчиво пояснил, что шутить не намерен.

Казалось бы, хватит играть на струнах ее нервов отрывистыми сухим приказами, явно намекающими на то, что ее ждет, но темные крылья падшего ангела уже распахнулись в полную силу. Он теперь знал, кто именно изгнал его из рая, и щадить не собирался.

«Ничего из вещей тебе не понадобится. Можешь не утруждать себя сборами сумки. Ты будешь их лишена, потому что все, что тебе полагается, теперь решаю я».

Отдача чужих чувств была безумно сладкой. Настолько, что грозила снести крышу. А терять контроль тому, кто взвалил на свои плечи такую ношу ответственности, было категорически нельзя. И как бы ни хотелось палить по мишени, выбивая с каждым разом все больше и больше, пришлось закругляться.

«И да, надеюсь, ты не напилась для храбрости и не наглоталась успокоительного. Потому что это я тебе тоже запрещаю!»

Вот и все. Свернул окно мессенджера — через чур поспешно, задавив в себе неподконтрольное разуму желание написать что-то типа «все будет хорошо» или «доверяй мне». Эти слова, возможно, он скажет Марине при личной встрече. А пока что никто не заберет у него право пить ее тревогу и предвкушение встречи, чередуя с горечью отборного виски…

Я старалась не смотреть на часы, которые — как мне все время казалось — остановились, чтобы свети с ума. Иногда я была даже рада тому, что эти мгновения замедлились. Но ровно до тех пор, как Крейн, желая убить мою волю к сопротивлению на корню, начал строчить эсемэски.

Я ждала, что… да не сосчитать, сколько вариантов было. И что Алекс отменит ряд своих требований, извинится, скажет, что потерял голову, и больше не побеспокоит. И то, что распишет программу в деталях, от которых мне захочется выйти в окно. И не будь я столь напугана предстоящим, не взвинчена и обессилена от переживаний — поняла бы, что не желаю ни одного из этих сценариев.

Сигареты догорали до фильтра. Я про них забывала. Сидела и смотрела в одну точку, отсчитывая несколько часов до потери своей свободы. Крейн в совершенстве овладел искусством калечить душу. В этот раз — ожиданием.

Когда я один за другим прочитала его послания, слезы непроизвольно хлынули по щекам. Только сейчас до меня дошло, насколько все серьезно и в каком положении я оказалась. Перечитывала сухие равнодушные фразы и понимала — это совсем не тот мужчина, которого я полюбила пять лет назад. Чудес не будет.

Так и просидела, глядя в одну точку, пока будильник не подал первый сигнал надвигающегося апокалипсиса. Я тряхнула головой, пошла в ванную, умылась и нанесла легки макияж. Поправила прическу. Выключила телефон — все уже знали, что меня не будет. Если бы еще знали причину!

Надо ли говорить, что я спустилась вниз за пять минут до того, как за мной должен был приехать водитель Крейна! К моему изумлению, он уже был здесь и узнал меня сразу. Профессиональный взгляд был лишен любопытства, учтивость отточена до совершенства. Наверняка он думал, что везет меня поужинать и прекрасно провести вечер со своим боссом. А даже если и знал, что мне уготовлено — умело скрывал.

Дорога пролетела мгновенно. Время взяло реванш за свое промедление и ускорило бег. Я смотрела в окно, на удаляющиеся за спиной огни города и пролетающие мимо поля с лесопосадками. В этот момент на меня снизошло какое-то странное, почти пугающее спокойствие.

Куда только оно подевалось, когда я различила знакомый поворот… тот самый, на котором столкнулась с Данилом и тогда еще не знала, что это наша последняя встреча. А потом мне хотелось кричать, придумать что-то, что заставит водителя увезти обратно. Я была близка как никогда к тому, чтобы изобразить истерику… а может, не только изобразить.

Когда машина остановилась перед знакомыми воротами, я оцепенела. Сжала ладони так, что они едва не онемели.\

— Прошу, — голос Харона [i]в черном костюме заставил меня вздрогнуть. — Вас ожидают.

Я позволила взять себя за руку. Холодная ночь ранней весны была под стать тому, что творилось в душе. Ворота плавно поехали кверху, позволяя войти в Тартар [ii]имени Алекса Крейна.

Он заставил меня заплатить за все мои ошибки. Ошибка ценою в пять лет. Как жаль, что тогда я не могла понять одного: от таких, как Алекс, не бегут. Он сам решает, отпустить или присвоить насовсем.

Не было у меня желания замедлить шаг. Наоборот, я ускорила его, чтобы поскорее заглянуть в глаза своему страху и наконец перестать вздрагивать от надуманных кошмаров. Стук каблуков по крыльцу. Знакомый холл. Совсем недавно там, на огромной веранде, я пила кофе…

— Сними пальто, Марина.

Голос Крейна доносился откуда-то сверху. Я не стала поднимать голову и искать его взглядом, опасаясь, что взгляд глаза в глаза окончательно сорвет мне крышу, вызвав панические рыдания и просьбы отменить вот это все. Расстегнула пуговицы трясущимися пальцами, бросила на кресло.

Тишина оглушила. А потом последовал новый приказ.

— А теперь не поднимая глаз, медленно, снимаешь все остальное. Белье — включительно.

Мне казалось, я была готова ко всему, но как оказалось — ко всему, кроме этого. И пусть руки тотчас же поднялись к воротнику, отреагировав на властный приказ, внутри поднялась волна протеста и паники.