Его сладкая месть

Хотелось закрыть глаза, уткнуться в его плечо и ни о чем больше не думать. Казалось бы, всего один шаг, и все закончится. Но я отступала все дальше, понимая, что правила игры требуют бежать и спасаться, даже если мне этого совсем не хотелось.

— Ты неправильно поняла мои слова, — Алекс не пытался казаться добрее или улыбнуться. Смотрел с ледяным прищуром, давая понять, что игр не будет, нам придется принимать друг друга такими, какими мы есть. — Я не буду увозить тебя против твоей воли. Даже если бы тебе было проще именно так.

Видел насквозь. Как будто начал читать все мои мысли после близости. Стало трудно дышать. И в голове вертелась одна-единственная, неуместная и неправильная мысль:

«Почему ты меня отпустил?»

— Марина, вам нужна помощь? — двери за моей спиной раскрылись, выпуская охранника. Они не спали, всегда готовы были встать на страже покоя своих жильцов.

— Что? Нет… — я сглотнула, нервно сжимая в руках клатч. — Нет, спасибо, все хорошо. Можете быть свободны.

Может, моя темная сторона насытилась бы, если бы я посмотрела, как крепкие ребята глушат Алекса электрошокером. Но это была не та жажда его боли и беспомощности, которой я была одержима наравне с жаждой ему подчиниться.

— Нам надо поговорить.

— Говори, — в горле пересохло. — Но домой к себе я тебя больше не пущу. И если ты еще раз войдешь туда без разрешения…

— Ты слишком легко одета. — я внутренне напряглась, когда мой персональный дьявол снял с себя пальто и шагнул ко мне, чтобы набросить на плечи. — Если ты не слишком боишься, мы можем поговорить у меня в машине.

Я стянула полы пальто, вдыхая аромат сандала и бергамота.

— Я думала, ты меня по-настоящему отпустил. Зачем эти цветы, утренние визиты? Чтобы напоминать м не о том, что я так сильно хочу забыть? И я не боюсь. Ты уже сделал предостаточно, чтобы я боялась.

— Тогда ничего не мешает нам поговорить, верно? — меня обволакивало потрясающей энергетикой мужчины, который заставил меня испытывать к нему чувства самым жутким, неправильным, но действенным способом. — Тебе больше ничего не угрожает. Я не собирался мучить тебя всю жизнь. Все это делалось лишь с целью показать тебе часть моего мира. Чтобы ты ответила сама себе на вопрос, сможешь ли ты остаться со мной, зная эту правду.

— Да не ври себе! — не выдержала я. — Ты мстил! Только что-то вышло из-под контроля. Ты понял, что не получишь меня на таких условиях, и включил хорошего копа!

— Тут ты не права, Марина. Я его включил, потому что мне невыносимо видеть, когда тебе плохо. И если ты хочешь видеть меня прежним… Хотя и ты не ври себе. Ты не хочешь.

— Как тебе пришло в голову, что я захочу все начать сначала? Как можно забыть, что ты со мной вытворял? — я не желала признавать, что он прав. — Не может быть никакого продолжения там, что начиналось с ненависти и принуждения. Если даже я захочу, эта неполная неделя всегда будет стоять между нами. Тебе нужно продолжение на таких условиях?

— Оно необходимо нам обоим, Марина, — твердо сказал Крейн. — Прошу тебя, садись в машину.

В салоне пахло кожей, бергамотом и сандалом. Но даже эти ароматы не могли перебить аромата его кожи, как и стойкого запаха секса, хотя мы друг к другу даже не прикасались.

Это был негласный договор. Разговор состоится только в том случае, если мы будем говорить на равных, не признавая никаких авторитетов. После того что произошло между нами — это совсем не просто.

Разговор не клеился. Алекс смотрел вдаль, наблюдая, как рассвет углубляет серые дымчатые очертания домов. А я слушала собственное сердце. Оно билось, как ошалевшее.

— Ты же знал, что я тоже думала о тебе и не могла забыть, — слова дались тяжело. — Ты так часто мне это повторял, ты был уверен! Я не понимаю, что помешало тебе просто предложить начать все заново. Зачем ты использовал единственную возможность оттолкнуть меня еще сильнее?

Крейн видел меня голой. Но я не знала, что душа моя была тоже обнажена до предела. Не имело смысла скрывать что-либо. Этот разговор должен все расставить по своим местам.

— Ты хочешь знать, почему, вернувшись, я не начал банальный набор ухаживаний в попытке снова завоевать тебя, Марина?

Голос ровный, лишенный эмоций. Но я чувствую, как бьется его сердце. Мы оба понимаем, что друг без друга — тупик. Ад. Но никто не хочет этого признавать.

— Потому, что я не мог тебя потерять. Вот почему.

— Алекс…

— Не перебивай. Ты гордая и дикая. Ты не потерпишь рядом мужчину слабее себя. Не признаешься в собственной слабости. Тебя следовало подтолкнуть к этому шагу, что я и сделал, когда не оставил никакого выбора.

Он прав. Прав во всем, от первого до, мать его, последнего слова. Чувствую, как внутри все сжимается в тугой узел.

— Ты… перестарался. Сжечь магазин… лучше бы ты сжег мой дом со мной вместе.

— Не сомневайся, я бы так и сделал, чтобы помочь тебе решиться. Но думаю, не пришлось бы. Я вернулся. Ради тебя, Марина. Месть там, где любовь — смешно.

— Нет… — внутри взмах крыла бабочки, которая вот-вот вызовет цунами на этом полушарии. Где-то поблизости. Похоже, в моем сердце. — Я не смогу быть с тобой после этого. То, что ты сделал, бесследно не проходит.

— Я не сделал ничего, что могло тебя сломать или нанести моральную травму, Марина. Я бы никогда ничего подобного не сделал!

— Ты… просчитался.

Мне хочется плакать и смеяться одновременно. Мы оба взрослые люди, но сделать шаги навстречу и получить желаемое — слишком просто. Так не бывает. Надо ползти по лезвию, попутно терзая друг друга.

Алекс накрывает мою ладонь. По телу проходит шоковый разряд, узел затягивается в гортани, выстрелив притоком слез.

— Нет… не прикасайся…

Не вырываюсь. Не потому, что боюсь рассердить. Не потому, что знаю, насколько он силен. Внутри все дрожит, как вселенная перед взрывом

Его шепот ближе. Еще ближе. И если Крейн сейчас меня поцелует, я потеряю голову окончательно. Я закрыв глаза приму все его условия, пусть даже меня снова запрут в подвале и лишат права вставать с колен. Боже мой. Я действительно готова. Понимая, что точно сорвусь, потому что моя слабость закончится ненавистью к Александру.

— Я не могу, прости! Марина, если бы я знал, что ты сама этого не хочешь едва ли не сильнее…

Меня снова, как и перед заточением и жестокими условиями, укладывает к его ногам, под сминающую власть. Я понимаю, что безумно этого хочу. Я отравлена, опустошена, зависима. И это убьет меня за считанные дни. Я не могу сдаться, не получив реванш.