Его студентка

Нескромно вышло, но у нас же здесь откровенный мужской разговор.

— Иными словами, мистер Давенпорт, я бы не принимал близко к сердцу женскую зависть. И к тому же, — вздыхаю и для пущего эффекта делаю паузу, — вы ведь знаете, что мисс Бейтс замужем?

По окаменевшим морщинам вижу, что старик не знал.

— Я понял тебя, Ник, — говорит он после секундных раздумий. — С теми, кто активно распространяет эти слухи по университету, будет проведена беседа.

— Ко мне больше нет вопросов?

Кирк поднимается из массивного кожаного кресла и протягивает мне руку.

— Нет, Ник. Спасибо тебе. Можешь идти.

Я покидаю кабинет со смешанными чувствами, удовлетворением оттого, что угроза репутации Евы снята, и гадливым послевкусием того, что мне пришлось бодро лгать уважаемому мной человеку в лицо.

****

Я с сожалением слежу, как Златовласка упаковывает великолепную четвёрку в белый кружевной бюстгальтер, и отвожу глаза, чтобы не спровоцировать едва опавший член на следующий порно-раунд.

— Я сегодня приготовил курицу по-милански, — говорю через плечо, пока натягиваю футболку, — составь мне компанию, Златовласка. Потом можем посмотреть какой-нибудь фильм.

Ева откидывает назад волосы и хитро улыбается.

— Ты же говорил, что не готовишь?

— В последнее время я часто это делаю.

Это чистая правда. В последние две недели в моём, обычно пустом, холодильнике плотно обосновался целый склад продовольствия начиная с пяти видов твёрдых сыров до многочисленных банок с оливками и каперсами.

— Не могу, Ник, — Ева виновато опускает глаза и перебирает подол платья, — мне нужно быть дома. Завтра у нас тест по макроэкономике и…

— Всё в порядке, — перебиваю её. — Я тебя отвезу.

— Не нужно, Ник. Я и так чувствую себя… ты знаешь. Я доберусь сама.

— Тогда вызову тебе такси.

Я чувствую… что? Раздражение? Ревность? Кажется, всего по чуть-чуть. Паршивое, короче, чувство. Наверное потому, что впервые за долгое время мне хочется провести время с женщиной не только для занятия сексом. Например, посмотреть фильм, поговорить. Даже помолчать.

К чёрту самообман. Я хочу этого не с любой женщиной, а именно с ней, с Евой. Уже почти месяц мы встречаемся трижды в неделю у меня дома и часами занимаемся сексом. Всё идёт по намеченному плану: распутный трах с понравившейся мне девушкой без обязательств. Вот только в те дни, когда мы не вместе, я всё чаще начинаю задумываться о том, чем Златовласка занимается. Стараюсь не думать о том, что она спит со своим мужем, потому что чувство собственника по отношению к любовнице не вписывается в концепцию моего мировоззрения. Но факт нельзя отрицать, и эти мысли настойчиво проламывают мою мозговую защиту.

— Завтра мы едем к моей маме в Лонг Бич и пробудем там до воскресенья, — информирует Ева, когда я выхожу в холл проводить её. — Поэтому на этой неделе увидеться не получится.

Посылаю ей натянутую улыбку и киваю.

— Всё в порядке, Златовласка. Значит, увидимся на следующей.

— Ты не злишься? — она заглядывает мне в глаза, а я делаю то, что в последнее время делаю всё чаще, лгу.

— Разумеется, нет.

— Тогда я пойду, — отводя взгляд, она быстро целует меня в щёку.

Я знаю, что Еву мучает совесть за то, что она изменяет своему мужу. Вижу это в её взгляде каждый раз, когда она приходит и выходит из моей квартиры. Она точно не из тех, кто изменяет для остроты ощущений.

Мне всё чаще хочется сказать ей, что она должна рассказать своему олуху правду и уйти. Или не говорить ничего и уйти. Но разве я могу что-то от неё требовать? Ведь тогда я что-то должен предложить ей взамен, а нечего. Сейчас я не готов к отношениям. Да и, вообще, не уверен, что когда-нибудь буду готов. Вот только, когда дверь за Евой захлопывается, у меня вдруг появляется явственное ощущение, что в нашем взаимовыгодном соглашении, о котором я столько распинался, меня жёстко поимели.

Глава 23

Ева

Впервые за всё время недовольства супружеской жизнью меня начинают посещать мысли о разводе. Мысли, которые я никогда не впускала на порог своего сознания. А что было бы, если мы с Джейком развелись?

У меня в голове давно сформирована картина моей будущей жизни. Когда тебе с детства внушают, что нужно чистить зубы дважды в день и обязательно завтракать по утрам, то по истечении нескольких лет уже не возникает вопросов, для чего ты это делаешь. Так же и с моим браком, день, когда я произнесла своё «согласна», автоматически означал, что это навсегда. И только сейчас я, словно очнувшийся от сна младенец, начинаю задаваться вопросами о причинах, почему это должно быть именно так. Если с зубами и утренним приёмом пищи всё более или менее понятно, то вопрос о вечности брака до сих пор остаётся открытым.

Стоит только представить, что я ухожу от Джейка, как в душе поднимается паника, от которой начинают дрожать руки. Пять лет назад меня, словно эстафетную палочку, передали из рук мамы мужу. Я совсем не знаю, что такое самостоятельность, и мне ужасно страшно остаться одной, без работы и без денег. Мне страшно причинить боль мужу, сказав, что я хочу с ним расстаться. Мне страшно от осознания того, скольких человек я могу ранить нашим разрывом. Я каждый день умираю от своей беспомощности и трусости и не могу решиться сделать шаг.

Я пыталась отказаться от встреч с Ником, но уже через день начинала по нему тосковать. Он ослепительным светом ворвался в мои слишком затянувшиеся серые будни и раскрасил их самыми яркими цветами. В часы, проводимые рядом с ним, мне хочется по-настоящему жить, а послевкусия от них хватает на то, чтобы сердце учащённо билось ещё несколько дней.

— Доброе утро, — приветствую стоящую в гостиной маму, спускаясь со второго этажа.

— Доброе утро, Ева, — мама оборачивается ко мне, придерживая дымящуюся чашку кофе в руке. — Ты рано встала.

Целую её в щёку и признаюсь:

— Хотела с тобой поговорить.

Переминаюсь с ноги на ногу, открываю и закрываю рот, пытаясь найти в себе достаточно мужества, чтобы начать самый важный в моей жизни разговор.

— Мам… — делаю робкую попытку.

Мама устремляет на меня вопросительный взгляд и приподнимает брови. Сердце бьётся так сильно, что меня начинает тошнить, и пот противной липкой струйкой скатывается по позвоночнику.

— Ева, ты побледнела, — обеспокоенно говорит мама, всматриваясь в моё лицо. — Ты нормально себя чувствуешь?