Его студентка

— Папа, — бурчит дочка, и нетвёрдо переставляя маленькие ножки, идёт к Джейку. — Папа, — повторяет, дёргая его за домашние трико.

Джейк отрывается от экрана ноутбука и с улыбкой усаживает дочку к себе на колени. По крайней мере, одна из нас способна вырвать его из компьютерной вселенной.

Я смотрю, как мило они воркуют друг с другом, и сердце больно сжимается. Эта картина то, что стирает годы безразличия между мной и мужем. Моя дочь очень любит своего отца, и за это я со многим готова мириться. Была готова мириться.

— Я сварила кашу, — трогаю Джейка за плечо. — Мама передала какие-то органические хлопья. Говорит, что в них содержится большое количество пребиотиков, которые Камилле очень полезны. Надеюсь, ты её уговоришь их поесть.

Джейк кивает и целует меня в щёку. С сегодняшнего дня он в отпуске, чтобы присматривать за дочкой. Полгода назад мы волевым решением отдали Камиллу в детский сад, где её хроническая бронхиальная астма неожиданно дала о себе знать страшнейшими приступами. Мы мотались по врачам и дорогостоящим процедурам, посещали даже детского психотерапевта, чтобы исключить психосоматику, но эффекта от лечения было мало. Так как Джейк постоянно был на работе, заниматься здоровьем дочери приходилось мне. Учёба отошла даже не на третий план, и я с трудом дотянула до конца семестра.

В конце концов, на семейном совете было решено отправить Камиллу во Флориду к родителям Джейка. Два года назад они купили небольшой дом на побережье, и врач, наблюдающий дочь, уверила нас, что несколько месяцев курортного климата пойдут ей на пользу.

Бросаю прощальный взгляд на Камиллу, задорно хохочущую у своего отца на руках, и не могу сдвинуться с места. Сердце жалобно ноет, прося побыть с ней ещё. Если бы человека можно было уменьшить и засунуть в карман, я бы, без сомнения, это проделала с моей малышкой. Она моя душа, моя радость, моё обезболивающее. Та, ради которой я, не задумываясь, убью.

Первая лекция — финансовые риски. У меня отчего-то дрожат руки, когда я вхожу в аудиторию. Мне страшно за своё сердце и за свою реакцию при взгляде на него. Куда проще порвать все связи с человеком и больше никогда его не видеть, чем встречаться дважды в неделю и сгорать в огне чувств и воспоминаний.

Едва Ник входит в аудиторию, красивый и знакомый в каждом сделанном жесте, спазм предательски сжимает горло. Он швыряет портфель в кресло и здоровается со всеми присутствующими, но без привычной улыбки. Впервые за время нашего знакомства, обычно жизнерадостный Ник выглядит мрачным. Я стараюсь не разглядывать его, но это невозможно. Он словно мощный магнит, а я маленькая скрепка, у которой нет ни единого шанса против него устоять.

В течение занятия Ник на меня не смотрит, но когда я поднимаюсь, чтобы покинуть аудиторию, мне на телефон приходит сообщение.

«После занятий жду тебя на парковке. Нужно поговорить».

******

— У меня мало времени, Ник, — предупреждаю, когда залезаю в салон его внедорожника.

Он молча кивает и трогается с места.

Мы приезжаем в маленькую кафешку, в которой пару раз пили кофе. Ник помогает мне выйти, и мы, по-прежнему сохраняя молчание, располагаемся за дальним столиком.

Едва официант, принявший заказ уходит, Ник устремляет на меня тяжёлый взгляд из-под бровей.

— Ты торопишься к дочери, Ева?

Я вздрагиваю от его слов, но затем напоминаю себе, что когда-нибудь это должно было стать явным. Поэтому спокойно удерживаю его взгляд и киваю.

— Да, тороплюсь.

Ник

Значит, это правда.

Даю себе несколько секунд, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что моя Златовласка — мама маленькой девочки, и задаю свой следующий вопрос:

— Почему ты мне не сказала?

Вижу нервозность, промелькнувшую в глазах Евы, однако, несмотря ни на что, она по-прежнему держится с достоинством.

— Для чего, Ник? Ты с самого начала обозначил цель наших отношений, и пояснил, что моё семейное положение тебя не заботит.

Шах и мат. Она права. А когда я пытался заводить речь о её тюфяке Джейке, она меня осекала, давая понять, что тема её семьи неприкосновенна.

— Сколько лет твоей малышке?

Лицо Евы озаряется такой светлой улыбкой, что я прикипаю локтями к столу и любуюсь ей.

— Камилле два с половиной года. Я забеременела на втором курсе, и мне пришлось пропустить год, — она начинает водить пальцем по поверхности стола, явно окунувшись в воспоминания. — На самом деле, было очень тяжело. К счастью, нам очень помогала моя мама, в том числе и материально. Моя крикунья не спала ночами, и я практически забросила учёбу. Но несмотря на всё это, я ничего не стала бы менять.

Она поднимает на меня глаза и говорит уже более ровно:

— Появление Камиллы стёрло собой безразличие мужа и отсутствие секса. Она заменила мне целый мир. Но когда её отвезли во Флориду, и я оказалась предоставлена самой себе, я вдруг стала всё острее ощущать, насколько пуста моя жизнь. А потом я встретила тебя… И вновь почувствовала себя желанной. Ты заставил меня вспомнить, каково быть не только матерью, но и женщиной, — щёки Евы краснеют, и она знакомо опускает глаза. — Научил, что бывает вот так… когда мурашки бегут по телу от одного взгляда на мужчину, и когда ты ждёшь встречи с ним сильнее, чем день рождения в детстве.

Несмотря на моё странное состояние, меня вдруг переполняет радость. Златовласка, определённо, тоже испытывает что-то ко мне. И это что-то большее, чем просто секс.

— Ева, не сворачивай с намеченного пути. Я дам тебе денег. Уходи от мужа. Я много думал о тебе все эти дни. О тебе и о твоей дочери. Я приходил к вам домой, чтобы поговорить с твоим мужем… но увидел Камиллу и растерялся.

Ева смотрит на меня во все глаза, и это даёт мне повод уверенно продолжить:

— Златовласка, я бы соврал, если бы сказал, что ребёнок не поверг меня в шок. Я никогда не имел дела с детьми… и совершенно не представляю, как вести себя с ними. Не знаю, какой из меня получился бы отец и готов ли я им стать... но я хочу попробовать это с тобой и с твоей дочерью. Готов рискнуть, потому что… у меня есть к тебе чувства, — наступаю себе на яйца и признаюсь: — Сильные чувства. Я готов познакомиться с твоей дочерью и попытаться строить отношения.

Я дышу так, словно час отпахал в спортзале. Уже и не помню, когда так волновался, и теперь смотрю на Еву, ожидая её реакции.

— Ты ошибочно полагаешь, Ник, что проблема в тебе и в твоём решении попробовать иметь отношения с матерью маленькой девочки, — уголки её рта дёргаются в грустной улыбке. — Но это не так. На самом деле это я не готова попробовать. Что будет означать неудача для тебя? Пару походов в бар, чтобы забыться? Для нас же с дочерью это будет удар, от которого мы ещё долго не сможем оправиться.

Вот и застенчивая студентка. Сейчас я вижу перед собой другую сторону Евы. Сейчас это мать, готовая перегрызать глотку за своего детёныша. Признаюсь, я ожидал другой реакции. Не уверен точно какой, но… Да, я рассчитывал, что сниму для Евы и её дочери квартиру, и буду маленькими шажками пробовать себя в роли постоянного мужчины и отчима. И не учёл, что у второй стороны может быть совсем иное мнение на этот счёт. Уже в который раз Еве удаётся меня поразить.

Сейчас мне больно. Возможно, потому что не привык слышать отказа, а, возможно, потому что всё ещё никак не могу оценить степень серьёзности своих чувств к этой девушке.