Его студентка

Мне приходится собрать всю свою волю в кулак, чтобы сказать следующую фразу.

— Даже если не со мной, уходи от своего мужа, Ева. Ты достойна счастья. Позволь помочь тебе деньгами. Это самое малое, что я могу сделать.

В глазах Златовласки блестят слёзы, и она качает головой.

— Всю жизнь другие люди принимали за меня решения. Я только учусь по-настоящему жить. Это моя проблема, Ник, и я должна решить её сама.

Я с этим точно не согласен. Иногда, чтобы поверить в себя, нужна чья-то помощь. А Ева, как никто, достойна, чтобы ей помогли. Она сильная, и даже не подозревает насколько.

— Мне пора, Ник. Мне с дочерью нужно наверстать время, проведённое в разлуке.

В душе скребёт незнакомое чувство. Я вдруг словно остался совершенно один. Я и привык быть один, но никогда при этом не чувствовал себя одиноким. Наоборот, мне было комфортно наедине с самим собой. Сейчас же я завидую маленькой девочке, к которой торопится эта прекрасная молодая женщина.

Я останавливаю автомобиль на нашем обычном месте и залезаю в бардачок. Вкладываю конверт с деньгами Еве в руку и как можно бодрее произношу:

— Я не приму их обратно, Златовласка. Считай это удачной инвестицией в твою будущую счастливую жизнь.

Ева пытается сопротивляться, но я настаиваю.

— Не лишай меня возможности совершать мужские поступки, Ева. Клянусь, мне приятно.

В глазах Евы вспыхивает борьба, но, в конце концов, она засовывает конверт в сумку. В течение секунды смотрит на меня, а затем резко обнимает. Неожиданно, как и в самый первый раз в такси, безжалостно окуная меня в пьянящий аромат своего тела. Я обнимаю её в ответ, и мне кажется, что она стала пахнуть ещё прекраснее.

— Спасибо тебе за всё, Ник, — шепчет Ева, тычась влажной щекой мне в шею. — Ты должен знать, что очень мне дорог.

Я растерял все слова. Огромный воздушный шар заполнил мои лёгкие, лишая возможности вздохнуть. Я могу только несколько раз кивнуть и прижаться губами к её волосам, потому что впервые в жизни я так сильно растерян.

Глава 26

Ева

Месяц спустя.

Я не нахожу себе места. Зубы стучат друг о друга как шарики в детской погремушке, когда я думаю о том, что собираюсь сделать. Шагнуть в неизвестность. Обрубить верёвки, привязывающие меня к прошлому.

Я встаю шесть утра, когда Камилла ещё мирно сопит в своей кроватке, и иду на кухню. Картина, которую я застаю, настолько знакома, что я могу нарисовать её по памяти с закрытыми глазами: Джейк, впившийся взглядом в экран ноутбука, и кружка с кофе, стоящая с ним рядом.

Замираю в дверном проёме, давая себе ещё немного времени подумать, ведь сейчас я принимаю решение не только за себя одну.

Муж сидит ко мне лицом, и хотя я смотрю на него дольше минуты, совершенно меня не замечает. Это и становится финальной подсказкой, я навсегда останусь для него лишь размытым фоном, обоями в квартире, к которым он привык настолько, что даже не помнит, какого они цвета.

Джейк, наконец, отрывает взгляд от экрана и посылает мне улыбку.

— Доброе утро, малыш. Камилла ещё спит?

Киваю и шагаю к столу, опускаясь напротив, пока муж продолжает сосредоточенно смотреть в экран, активно щёлкая мышкой.

— Нужно поговорить, Джейк.

Я жду несколько секунд, после чего протягиваю руку и захлопываю крышку ноутбука. Сосредоточенное выражение на лице мужа сменяется непониманием и подобием раздражения.

— Ева, я почти закончил… — начинает он, снимая наушники.

— Нам нужно поговорить, Джейк, — повторяю, стискивая ладони в кулаки.

Наверное, Джейк замечает что-то такое в моём лице, отчего его взгляд становится осмысленным и серьёзным.

— Что-то случилось, малыш?

Я всматриваюсь в лицо мужа, словно вижу его в последний раз. На душе становится тяжело и тоскливо. Наша жизнь уже давно лишь жалкая пародия на супружество. Мы то, что принято называть сожителями. Но сейчас я смотрю на мужчину, с которым прожила столько лет, и вспоминаю только хорошее, наш самый первый поцелуй на студенческой вечеринке, наш переезд в эту квартиру с коробками в руках и надеждами в сердце, и то, с каким изумлением и трепетом Джейк смотрел на новорождённую Камиллу. Наверное, так и должно быть. Несмотря ни на что, Джейк всегда останется в моём сердце, как мой первый мужчина и отец моей замечательной дочери.

Набираю в лёгкие кислород и смелость, и произношу самые сложные в своей жизни слова:

— Я ухожу от тебя, Джейк. Больше я так не могу.

Джек смотрит на меня, словно я сказала это на испанском языке. Хмурит брови и нервно ёрзает на стуле.

— Уходишь? Но почему? У нас же всё хорошо.

Ещё одно доказательство в пользу моего решения. Джейк искренне считает, что у нас всё в порядке. Что всё, о чём я так много и часто ему говорила об отсутствии общения и секса, лишь всплеск бушующих гормонов.

— Я несчастлива с тобой, Джейк. Нас поженили, когда мы были слишком молоды, чтобы строить долгоиграющие планы на жизнь. Не спорю, бывают счастливчики, которым повезло найти «тех самых» в таком возрасте, но мы в это число не попали. Возможно, если бы не свадьба, мы бы разбежались уже через полгода.

Джейк сосредоточенно морщит лоб, словно обдумывая эти слова, и упрямо повторяет:

— Я не хочу другую жену, Ева. И у нас дочь. О ней ты подумала? Ты хочешь оставить Камиллу без отца?

— Я думала о ней все эти годы, Джейк. Не будь Камиллы, мы бы сейчас здесь не сидели. Но теперь я знаю, что мне недостаточно быть просто матерью. Я эгоистично хочу быть счастливой. Мне всего двадцать три, Джейк, а я чувствую себя на девяносто. Мне кажется, словно я только начинаю понимать, что такое настоящая жизнь, а если останусь с тобой, то снова забуду её вкус.

Челюсть Джейка ходит ходуном, а взгляд мечется по столу.

— И что послужило причиной тому, что жизнь вокруг тебя вдруг заиграла другими красками?

Я твёрдо решила, что не стану врать в разговоре с мужем, поэтому делаю над собой усилие и признаюсь:

— Я встретила мужчину, Джейк. Встречалась с ним два месяца. Изменяла тебе. Моя вина, — делаю вдох и встречаюсь с ним взглядом, — но и твоя тоже.

Джейк замолкает и несколько секунд смотрит на стол. Я знаю, что причинила ему боль. Знаю, что несмотря на всё своё безразличие, такого он не ожидал.

Резко поднявшись со стула, он выходит из кухни. Слышу непродолжительный шорох в прихожей, и грохот входной двери.