Его зовут Ангел

Нет, мама не против того, что я общаюсь с Ангелом, но она считает, что я слишком много времени уделяю ему и ничего не оставляю для учебы, а ведь экзамены очень скоро. Я не разделяю ее беспокойства. Я учусь так, как училась всегда.

В школе все становится сложнее.

Я не общаюсь с Егором, он не общается со мной. Я так и сижу за партой Ангела, так и смотрю с тоской на стул, на котором он сидел раньше. Егор часто поглядывает на меня, и я ловлю его печальные взгляды. Но этого недостаточно, чтобы все возобновить. Я по-прежнему зла на него за то, что он оставил Ангела, и я знаю, что ему жаль, что ему грустно, и он скучает, а так же я знаю, что Ангел тоже тоскует по нему. Но я не думаю, что их дружба когда-нибудь вернется. Я сомневаюсь, была ли у них вообще когда-нибудь дружба? Со стороны Ангела я не сомневаюсь, а вот Егор… мне до сих пор непонятно его решение перестать общаться с Ангелом. Возможно, это всегда будет загадкой для меня. Да и не имеет значение это, на самом деле. Гораздо важнее то, что происходит с Ангелом, его самочувствие и внутреннее состояние.

В субботу я собираюсь к нему. Мама ловит меня в коридоре.

– Даже не поешь?
– спрашивает она.

– Нет, - отвечаю я, застегивая сапоги.

– Вы еще не устали друг от друга?
– вздыхает мама.

Я поднимаю голову и недоуменно смотрю на нее.

– Нет, - говорю я.

– Я понимаю, что ты хочешь поддержать Ангела, - начинает она свою хорошо отрепетированную за последние две недели речь, и я понимаю, что все мои попытки пресечь этот совершенно бессмысленный разговор не увенчаются успехом, поэтому решаю дослушать ее и спокойно уйти.
– Но у него тоже есть своя семья, с которой он должен проводить время.

Я закатываю глаза так, чтобы мама не видела этого.

– Пока, мама, - бормочу я и открываю дверь.

– Августа, - слышу за спиной я ее строгий голос.
– Ты могла хотя бы один день посидеть дома. У тебя скоро экзамены, и…

– Я знаю, - раздраженно перебиваю я ее.
– Я готовлюсь к ним. Нет причин волноваться. Теперь я могу идти?

Я не вижу ее лица, но прекрасно знаю, что оно искажено в недовольной гримасе.

– Только недолго, - в итоге, говорит она, и я вылетаю на лестничную площадку, громко захлопывая за собой дверь.

Когда я подхожу к дому Ангела, он уже на улице со своим отцом. Они о чем-то разговаривают, и Ангел даже улыбается. Я ускоряюсь.

– Привет, - говорю я ему и улыбаюсь.
– Здравствуйте, Виктор Валерьевич.

Оба поворачиваются в мою сторону.

– Привет, - произносят они хором, а затем переглядываются друг с другом.

Ангел усмехается и качает головой.

– Ладно, оставляю вас, - говорит Виктор Валерьевич.

Он долго смотрит на сына с беспокойством. Я вижу этот взгляд каждый раз, когда Ангел идет со мной на прогулку… когда он вообще выбирается из дома. Я понимаю, что Виктор Валерьевич и Виолетта Александровна никогда не будут абсолютно уверены в безопасности Ангела, но спасибо, что они все же доверяют мне его.

– Удачной прогулки, ребята, - вяло желает мужчина и идет к подъезду.

Когда он уходит, я подхожу к Ангелу.

– Как дела?
– спрашиваю я.

– Лучше всех, - отвечает Ангел.

Я закатываю глаза, так как понимаю, что это ирония.

– Сегодня хорошая погода, - говорю я.
– Мы можем…

– В парк, - перебивает меня Ангел.

– Ладно, - вздыхаю я.

***

Я и Ангел смотрим на плавающую льдину в пруду, который находится недалеко от его дома.

– Как дела в школе?
– безучастно интересуется Ангел.

Я пожимаю плечами.

– Как обычно.

– Это не ответ. И… ты снова пожала плечами.

Я поворачиваю голову в бок и опускаю ее, чтобы видеть лицо Ангела. Он задумчиво смотрит вперед.

– Честно говоря, меня мало заботит то, что происходит в классе, - признаюсь я.

– Почему?

– Ну, - я медленно выдыхаю и отворачиваюсь, - может быть, потому, что меня никогда не интересовала вся эта суета.

Я слышу, как Ангел тихо усмехается.

– Меня волнует кое-что другое, - говорю я и снова смотрю на него.
– Как твои дела.

– Ты прекрасно видишь, как мои дела, - ровным голосом отвечает Ангел.

Я хмурюсь. Я ошибалась, думая, что сегодня он в хорошем настроении. Сейчас я понимаю, что это совсем не так. Точнее, Ангел ведет себя, как обычно. Он говорит таким тоном, будто все нормально, но голос пустой и безжизненный, что говорит о том, как тяжело ему приходится.

– И мне не станет легче, если ты будешь молчать, - добавляет Ангел спустя минуту.

Я моргаю и встряхиваю головой.

– Я не...

– Знаю, о чем говорить?
– заканчивает за меня он.

В точку.

– Говори обо всем. Важно, не важно, интересно, или глупо… Просто говори.

– Ну-у-у, ладно. Я попробую.

Я усиленно придумываю темы для разговора, но все они кажутся такими бессмысленными сейчас, когда все так серьезно, но я точно знаю, что до Беды Ангела мы бы с удовольствием говорили об этом.

Сейчас все по-другому.

Я, наверно, долго думаю, потому что лицо Ангела становится таким, словно он не ждет от меня каких-либо предложений. Он просто смотрит вперед, а я смотрю на него, и так сложно в этой нелепой хрупкой тишине.

– Как Егор?
– спрашивает Ангел. Он берет дело в свои руки, и спасает нас обоих.

Я напрягаюсь, когда слышу это имя.

– Без понятия, - холодно отзываюсь я.

– Вы не общаетесь?
– кажется, Ангел искренне удивлен.

– Нет.

– Почему?

Я в замешательстве смотрю на него.

– Почему?
– повторяю я, и мой голос неосознанно повышается.
– Он так жестоко с тобой поступил…

– Со мной, а не с тобой, - осторожно перебивает Ангел.

– Это все равно, что предать меня, - во мне бурлит обида, которая появилась в одно мгновение из воздуха.

Я не понимаю, как Ангел может волноваться о Егоре, когда тот так поступил с ним? Я не понимаю, почему он вообще думает о нем? Разве ему не должно стать все равно? Разве Егор того не заслуживает? За свою трусость. За свое отношение.

Я не понимаю. И никогда не смогу понять.

Но… но это же Ангел, и он всегда будет беспокоиться о тех, кто ему дорог, даже если эти люди бросают его в беде. Он святой, не иначе.

– Помнишь мой девиз?
– спрашивает Ангел, возвращая меня в суровую реальность из темных мыслей.

– Да, - неопределенно киваю я.
– Самый темный час - перед рассветом.

Ангел медленно и тяжело втягивает в себя воздух и резко выдыхает.

– Так вот, рассвет для меня никогда не наступит. Я навсегда остался в этом самом темном часу, - его губы плотно сжимаются.
– Мне стоит поменять девиз. Как насчет: «Смирись, потому что это единственное, что остается делать. Смирись, потому что это все, на что ты способен».

Я качаю головой.

– Не говори так, - произношу, почти умоляю я.