Эхо мёртвого серебра

Я сижу и слушаю сбивчивый рассказ столетий страха, боли и унижения. Думаю, не стоит говорить им, что всему виной я.

Те, кто выжил, бежали из родных мест, бросая всё. Прятались, сбивались в голодные стаи и молились мне. Ведь я единственный, кто «исчез» и не был объявлен убитым. Тот, чей труп не выставляли на общее обозрение.

Неужели они даже кости деда подвесили на копьё? Было бы интересно посмотреть. Да и от отца осталось не так много.

Мой образ стал последней надеждой на отмщение. Той соломинкой, за которую ухватился утопающий в отчаянии народ.

В груди ворочается тяжёлое чувство, сдавливает сердце. Не жалость, не вина, но горечь за собственный просчёт. Какой из меня правитель, если не смог продумать очевиднейшее развитие событий… Должно быть, я был слишком хорошего мнения о Свете и его воинстве.

Старик плачет, утирает слёзы и рассказывает. Дети заглядывают в дверь комнаты, а Элиас сидит у стены. Ваюну жена войта увела в спальню. Негоже девочке слушать такие страсти. Знала бы она, на что способен этот «нежный цветок».

Дождь усиливается, гремит по крыше. Запах ливня просачивается внутрь, сплетается с домашним теплом и ткёт густую вечернюю атмосферу. В такое время лучше сидеть с кубком сладкого вина перед камином. Но я слушаю с каменным лицом.

Слушаю, как мой народ боролся за себя. Как выжил и вышел на большую дорогу с топором. Не грабить, но мстить.

Конечно, добро потомков захватчиков идёт в дело и в оборот, но какое благородное оправдание! Будь я судьёй, расплакался бы от дилеммы.

К счастью, справедливость меня не волнует, а вот обретение маленькой армии последователей… Да, это будет полезно. В конце концов, правитель не воюет сам. Конечно, если он не идиот. Война королей, это росчерки пера на полях боя, где вместо чернил кровь подданных.

***

Дождливую ночь разрывают всполохи молний, но площадь перед домом старосты освещена сотнями фонарей. Люди стоят в молчании и смотрят на меня. Вода бьёт по макушке, холодит свежевыбритые щёки. Сыновья войта оббежали всю деревню, пока старик вёл рассказ и теперь настала моя пора сверкать!

Раскаты грома бьют по деревне, стремятся оглушить. Но что эти жалкие хлопки против голоса, что отдавал команды в гуще самых кровавых сражений?

— Мой народ! Вы ждали меня, все эти годы, вы молили о моём возвращении! Вот он я, перед вами, принц… нет, император Элдриан! Кровь от крови Рогара Завоевателя и Индара Великого.

Голос разносится над площадью, перекрывает раскаты грома, а люди жадно внемлют. То, о чём они уже и не думали, свершилось.

— Я Вестник перемен, неумолимого возмездия! Ваш освободитель, от векового унижения и боли! Вопрос лишь в одном. Вы готовы мстить?

— Да!

Могучий рёв поднялся над толпой, и звуковая волна отшвырнула струи дождя. Ударила по мне и обратилась в широкую улыбку. Ох… то самое чувство, вновь вернулось ко мне. Власть! Сила повелевать и вести за собой. Нет большего наслаждения! Даже самые искусные любовницы не способны принести и толики этого блаженства!

Какой соблазн повести их в атаку, прямо сейчас! Ударить по кому угодно, разнести города и деревни по камешку. Вырезать жителей, предать огню поля и дома! Но не время… не время!

— Нас мало, но, правда, за нами! Я не обещаю лёгкого пути, как жалкий Свет, только кровь, пот и боль. Но вы сильны, и я верю в вас, так же как вы верили в меня. Вы пройдёте этим путём к победе! Вы вернёте то, что по праву ваше!

Гроза разрастается, но теперь это не ненастье, но предвестие истинной бури.

Глава 22

Джер считал себя хорошим человеком. Отзывчивым, добрым и любящим отцом. У него были основания так считать, более того, он был прав. Каждый вечер, возвращаясь домой, он обнимал сына, помогал жене с домашними делами. Пропускал кружку пива у камина, обняв благоверную и дожидаясь, пока сын уснёт… Хорошая, честная жизнь.

Была.

На глазах навернулись слёзы, сердце замедляется и боль затухает. Рядом на пол упали половинки Форана, его закадычного друга по работе. Он тоже был хороший человек, собирался жениться осенью, когда в родной деревне соберут урожай. А теперь он лежит рассечённый от правого плеча до левого бедра.

Убийца, огромный детина с чудовищным мечом, переступил тела не глядя. Для него они не люди, в лучшем случае враги. Джер открыл рот заорать. Обратить на себя внимание, лишь бы не умереть, как букашка, задавленная походя!

Хлынувшая кровь заглушила голос, а следом сознание поглотило вязкое Ничто.

Орсвейн переступил стражника и пнул дверь. Хрустнул дубовый засов и створки распахнулись, вывернулись и повисли, перекосившись. Открывшаяся комната лишена дневного света. Светильники из мёртвого серебра освещают роскошные ковры, книжные шкафы и массивный стол. За ним в глубоком кресле развалился первосвященник пограничья, Сквандьяр.

Огромный, размерами не уступающий Орсу, но вместо мышц наплывы жира. Бывший герой похож на толстую свечу, оплывшую под летним солнцем или стог сена. Больше на последний, из-за белой накидки с красным воротом. Голова сидит прямо на плечах, крохотные глазки смотрят на вторженца без страха.

— Однако у посланца Геора странные манеры. — Вздохнул первосвященник и легко поднялся, указал на второе кресло. — В любом случае прошу, присаживайтесь.

Орс сощурился. Ростом Сквандьяр выше на полторы головы и гораздо шире. Само по себе это не внушает, видел и более высоких людей, не говоря уж о великанах. Но то как легко эта туша поднялась… Жир не заменил мышцы, а покрыл толстым слоем брони.

Перед ним далеко не безобразный жирдяй, но человек способный одной рукой задушить быка. Даже интересно, сможет ли он зарубить его одним ударом? Адамант против мышц и неимоверного слоя плотного жира.

— Не юли, Скван. — Прорычал Орс, направляя клинок в грудь первосвященника. — Где она?

— Она?

— Чародейка Малинда, она сбила моего дракона, когда я был на нём!

— Ах, ты про это… наша подруга уже отправила письмо Геору, с извинениями.

— Вот как, а как насчёт извиниться передо мной?

Сквандьяр взглядом указал на побоище за спиной рыцаря.

— Вот поэтому. Бедные ребята, молодой Орсвейн, ты славишься вспыльчивым нравом. — Сквандьяр взял со стола кубок, пригубил, глядя на «гостя», поверх. — В любом случае это всё большое недоразумение.

— Конечно, сбить моего дракона, послать людей найти труп. Очень большое недоразумение.

Срубить голову! Там за складками плоти прячется хребет, адамант легко разделит позвонки и на стене поместья появится новый трофей! Заговорщики должны умереть. Сначала Сквандьяр, затем Малинда и все причастные.