Эхо

– Как это понимать? – директор искривил бровь, обозначая свое недоумение.

– Машина словно растворилась в воздухе. Они въехали в лесополосу и не выехали из нее. Мы обыскали каждый куст – никаких следов.

– Вы хотите сказать, что машина с подопытной и ее конвоирами просто испарилась?

– Именно.

– Как на это исчезновение отреагировали в Анненербе?

– Никак. Эти исследования не числятся среди тех, что были запланированы. Я уже докладывал вам о том, что они носят исключительно секретный характер и ведутся одновременно в нескольких лагерях. Везде, кроме Аушвица, эти программы были свернуты спустя несколько месяцев после начала – все подопытные погибли. В Аушвице осталось двое выживших, следы одной из которых в данный момент утеряны. Мы с моей группой полагаем, что исследования вступили в одну из основных фаз – глава медицинской службы Аушвица приказал перевести вторую подопытную в более комфортные условия с усиленным питанием.

Глава военной разведки смерил агента пристальным взглядом и задал вопрос, давно крутившийся у него на языке.

– А вы не предполагали, что это исчезновение – простая эвакуация? И что за исчезновением первой женщины последует исчезновение второй? Советы наступают по всему протяжению фронта, и вполне могут дойти до Аушвица раньше, чем до него доберемся мы. Из вашего доклада следует, что по приказу этого до сих пор неизвестного нам чина Анненербе из лагеря были вывезены оригиналы медицинских карт и протоколов исследований. А вы смогли предоставить нам только малую толику копий.

Он откинулся в кресле, наблюдая за реакцией агента. Но тот был на удивление спокоен.

– Я предположил такое развитие событий, господин генерал. За второй женщиной ведется круглосуточное наблюдение, при попытке ее вывезти мы сразу об этом узнаем.

– Узнаете, - генерал фыркнул, опасно сощурив глаза, - А как вы планируете этому помешать? Призовете Капитана Америку?

– Думаю, это лишнее. Мы отследим возможные перемещения. При необходимости – сможем с боем отбить женщину. Кроме части сотрудников, мы контролируем все подпольные группировки лагеря. Вызвать бунт, при необходимости, не составит труда.

– Вы слишком самоуверенны.

– Я так не думаю, господин генерал, - усмехнулся собеседник.

– У вас не будет второго шанса, помните об этом. Можете идти.

– Слушаюсь, господин генерал.

Агент покинул кабинет директора управления и направился к выходу, где его уже ждала неприметная серая машина. Стоило ему оказаться внутри, как она сорвалась с места и затерялась в идущем потоке.

Стоявший у окна генерал проследил за отъезжающим автомобилем и бросил стоящему за его спиной сотруднику:

– Проследите за ним. Только очень осторожно – он не должен даже почувствовать слежку.

2 октября 1944 года. Освенцим. Польша.

– Добрый вечер, господин оберштурмбаннфюрер, - Менгеле вошел в дверь гостиной коменданта лагеря и немало удивился, обнаружив там главу лагерной контрразведки и заместителя коменданта по административно-хозяйственной части, - Какая неожиданная компания. Что-то случилось?

– Присаживайтесь, доктор, - комендант кивнул на свободное кресло и повернулся в контрразведчику, - Прошу вас, господин штурмбаннфюрер, расскажите нам о том, что вы разузнали.

Менгеле по ушам резануло официальное обращение коменданта лагеря, в узком кругу позволявшего себе такое в двух случаях: когда он был или очень зол, или очень взволнован. Но сейчас злым он не выглядел, скорее, сильно озабоченным и уставшим.

– Господа, я должен сообщить вам, что положение на фронтах серьезно осложнилось. Наши войска вынуждены отступать с большими потерями, и есть опасения, что к концу года коммунисты могут войти на территорию Генерал-губернаторства***, - он обвел собравшихся взглядом и нервно облизнул губы, - Но не это сейчас главное. По моим сведениям, на территории лагеря работает подпольная организация, руководимая извне. И эта организация готовит вооруженное выступление.

– Карл, это смешно! – Менгеле ухмыльнулся.
– Какой мятеж? Здесь?

– Именно, Йозеф. Были проведены массовые обыски, но они не дали ожидаемого результата.

– Тогда о каком мятеже идет речь? – доктор с ленцой сытого кота откинулся на спинку кресла.

– О вполне возможном. С учетом сложившихся обстоятельств, доктор, я хотел бы предложить вам подготовить эвакуацию вашей лаборатории и подопытных. Нахождение в лагере для них становится опасным и может угрожать вашей работе, - контрразведчик пристально посмотрел на саркастически улыбающегося доктора.
– Я не шучу, Йозеф.

– Ты же понимаешь, Карл, что я не могу отдать приказ об эвакуации просто так. Мне необходима санкция и место, куда отправлять материал.

– Я очень советую тебе поторопиться. Если в лагере произойдет чрезвычайная ситуация, то я не гарантирую безопасность для твоих подопытных.

– Это не твоя забота, - доктор поднялся с места и оглядел присутствующих с высоты своего роста. – Это и есть та очень важная информация, ради которой мы сегодня собирались здесь?

– Йозеф, ты не понимаешь!..

– Я все отлично понял, господа. И внял вашему совету. А теперь позвольте откланяться, - Менгеле отвесил шутливый полупоклон и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

На самом деле предупреждение главы контрразведки не на шутку обеспокоило доктора. Если есть даже малейшая вероятность волнений в лагере – это прямая угроза безопасности эксперимента. Подопытная полька прекрасно реагировала на вводимые ей препараты, осталась решающая фаза, а для нее нужен полный покой. Нужно что-то делать. Как минимум - запросить разрешение на транспортировку лаборатории и документов. И усилить охрану в медицинского блока как минимум в два раза.

7 октября 1944 года. Освенцим. Польша.

Внимание доктора, работавшего с реактивами в лаборатории, привлекли крики и какая-то беготня на плацу. Выглянув в окно и не увидев ничего необычного, он снял халат и, оправив черный китель, вышел в коридор, намереваясь выяснить источник шума.

По лестнице, ведущей к выходу, навстречу ему бежала вооруженная охрана с перекошенными от ужаса лицами.

– Господин гаупштурмфюрер! В лагере чрезвычайная ситуация! Зондеркоманда****, составленная из унтерменшей, открыла огонь по охране! К ним присоединились заключенные!

Менгеле остановился, судорожно перебирая в голове варианты действий.

– Всю охрану – к медицинскому блоку! Не подпускать их к лабораториям! Бегом! – он выхватил из кобуры пистолет и побежал по лестнице следом за охранником.

Проклятье! Комната, где содержится полька, расположена на первом этаже. Любая шальная пуля – и конец всему!

Вылетев на улицу, Менгеле побежал через плац. Добежав до угла медицинского блока он резко остановился – рядом по стене срикошетила пуля и кирпичная крошка больно ударила его по лицу. Проклятье! Стреляя в сторону бегущих к нему людей, одетых в лагерную форму, он кинулся к дверям и на половине пути понял, что не успевает: из-за другого угла здания вылетели пятеро мятежников и перекрыли ему путь к входу. Ему ничего не оставалось, как только кинуться на землю, чтобы не получить пулю в голову или любую другую часть тела.