Екатерина Дашкова: Жизнь во власти и в опале
Шрифт:
К сожалению, Дашкова не смогла воспользоваться приглашением Екатерины, поскольку, когда оно пришло, Павел слег в сильнейшем приступе лихорадки и был в бреду. Дашкова сидела ночами, выхаживая его. На четвертый день доктор Роджерсон объявил, что Павел вне опасности, и наступил черед Дашковой приходить в себя после приступа хронического ревматизма с осложнениями, который уложил ее в постель на две недели.
Все еще слабая, лишь начавшая выздоравливать, Дашкова воспрянула духом, когда смогла, наконец, представить своих детей императрице, принявшей их ласково и даже пригласившей отобедать. Ожидая Екатерину, любившую играть перед обедом в шахматы, Дашкова обдумывала свои собственные ходы, поскольку была теперь уверена, что политическая ситуация при дворе изменилась, а ее статус значительно возрос. И вскоре Дашкова сидела рядом с императрицей, пользуясь особым вниманием ее величества за столом и во время вечерних прогулок. Теперь, когда не было Григория Орлова, Екатерина снова приглашала ее ко двору и на более интимные собрания в Эрмитаже. На следующий день Павел был назначен на долгожданную должность капитана гвардейского Семеновского полка, соответствовавшую рангу подполковника, а 14 июня 1782 года он получил желанное назначение адъютантом Потемкина. К сожалению, окруженный многими соблазнами, которые предлагает богатство, Павел вскоре откажется и от своих ученых занятий, и от мудрого материнского руководства.
И все же Дашкова еще не осознавала всю щедрость Екатерины, все размеры ожидающих ее императорских даров — земли, денег, высоких должностей. Вскоре она получила от Екатерины во владение имение Круглое под Могилевом, на территории, ставшей частью Белоруссии
В 1780 году Екатерина посетила эту провинцию с официальным визитом и встретилась с Иосифом II в Могилеве, где еврейское население принимало ее с выражениями радости. В ее честь украсили цветами площадь и воздвигли арку. Тем не менее этнические и религиозные конфликты, особенно проявления антисемитизма со стороны местного населения и российских чиновников, были широко распространены. Кроме политически мотивированных антифранцузских и антипрусских чувств сочинения Дашковой демонстрируют ее религиозную терпимость и отсутствие предубеждений по отношению к национальным меньшинствам. Ее «Записки» свободны от национализма и антисемитизма, но она не была уверена в том, что достигнет успехов «…с крестьянами — полуполяками, полуевреями, ни обычаев, ни языка которых не знаю» (151/145). На следующий год, после того как она посетила имение и обнаружила его в полном небрежении и исключительно плохом состоянии, Дашкова попросила Потемкина обменять его на земли в Центральной России. Потемкин в просьбе отказал; тогда она приняла вызов и начала возрождать имение, превращая его в продуктивное и экономически выгодное. Позже Дашкова напишет: «В течение двух лет отложила капитал, для меня в то время значительный, на улучшение дел в Круглом» (152/146) [380] .
380
Во время войны 1812 года, когда князь Петр Багратион отступил из Могилева, Дашково, деревня недалеко от Круглого, стало местом стычки русской и французской армий. После смерти Дашковой ее племянник Михаил Воронцов продал имение.
Екатерина также предложила купить для Дашковой дом в городе, поскольку наводнения повредили ее загородный дом, а болотистая почва, на которой он стоял, усиливала ревматизм хозяйки. После некоторого беспокойства и мучений по поводу стоявшего перед ней выбора Дашкова нашла прилично обставленный дом А. Нелединского-Мелецкого, однако, когда жена владельца вывезла всю мебель, сделка не состоялась, и Дашкова решила этот дом лишь снять [381] . Затем она попросила, выполняя желание сестры, чтобы вместо покупки дома Екатерина сделала ее племянницу Анну Полянскую фрейлиной. Екатерина согласилась, но деньги не забрала, и Дашкова остановилась на доме недавно умершего банкира двора Ивана Фредерикса, за который императрица согласилась заплатить 30 тысяч рублей из своих собственных средств, а затем добавила еще две тысячи [382] . Дашкова хотела купить дом на Английской набережной, где, как она объяснила Екатерине, она родилась (155/148–149) [383] . Мартин Скавронский, шурин Михаила Воронцова, построил этот двухэтажный каменный дом с мезонином, и поэтому вполне возможно, что родители Дашковой жили там какое-то время в 1740-х годах и что Дашкова в самом деле родилась там. Этот дом стал ее первой резиденцией в Петербурге на двенадцать лет, в то время, когда она возглавляла Академию наук. Английская набережная тогда уже превратилась в модную улицу, застроенную богатыми двух- и трехэтажными домами. Пересеченная Крюковым каналом, через который был перекинут небольшой подъемный мост с четырьмя внушительными гранитными колоннами, она стала популярным местом прогулок и экскурсий. Из своих окон Дашкова могла видеть прямо через Неву тот берег, где под ее руководством Кваренги будет возводить новое здание Академии наук.
381
Современный адрес — набережная реки Мойки, 76.
382
РГИА. Ф. 468. Оп… 1. Д. 3897. Л. 172. Дмитрий Бутурлин написал своему дяде Александру из Москвы 12 июля 1782 года, что императрица пожаловала Дашковой 2500 крепостных в Круглом и 30 тысяч рублей (АКВ. Т. 32. С. 213). Кажется, более точные данные таковы: 2577 крепостных и 35 тысяч рублей (АКВ. Т. 24. С. 140).
383
Современный адрес — дом 16.
Никакая недвижимость или деньги, полученные от императрицы, не могли в сознании Дашковой сравниться с той радостью, которую она испытала, услышав следующее предложение императрицы. На придворном балу Екатерина подошла к Дашковой, чтобы перемолвиться парой слов. Дашкова онемела, когда услышала, казалось, сошедшие с небес слова Екатерины, предложившей ей пост директора Академии наук. Непредвиденная возможность, о которой она мечтала с юности, оказалась теперь у нее в руках: она сможет работать рядом с императрицей и участвовать в преобразовании России. Тем вечером Екатерина буквально втолкнула Дашкову в центр российской культурной и интеллектуальной жизни как главу двух академий, и с 1783 по 1794 год Дашкова будет серьезно влиять на развитие образования и науки в России. Официально в течение тринадцати лет, включая двухлетний отпуск, а фактически одиннадцать лет Дашкова возглавляла Императорскую Академию наук в Санкт-Петербурге и Императорскую Российскую академию.
После стольких лет сохранения дистанции решение вернуть вспыльчивую, чересчур резкую и прямолинейную Дашкову в придворную жизнь, видимо, было для императрицы трудным. И все же инициатива Екатерины была расчетливой и беспрецедентной — ведь никогда женщина в России не занимала столь влиятельный и значительный академический пост. Петр I задумал и основал академию, проект которой реализовался через несколько месяцев после его смерти. Он представлял себе триединую институцию для исследования и обучения, состоящую из академии, университета и гимназии (средней школы). С самого начала Академия наук в значительной степени занималась и науками гуманитарными, прежде всего филологией. Хотя академии исполнилось чуть меньше шестидесяти лет, к 1783 году она была в крайне плохом состоянии. Смерть в 1765 году величайшего российского ученого М. В. Ломоносова, а также потеря интереса, особенно после восстания Пугачева, к разработанным раннее проектам, основанным на идеях Просвещения, привели к уменьшению финансирования. Отсутствие яркого лидера и недостаток денег оказали сильное негативное влияние на всю работу академии, на ее исследования и подготовку будущих ученых в гимназии и университете. Плохое административное и финансовое управление способствовало упадку. Кирилл Разумовский стал президентом академии в восемнадцать лет и оставался на этой синекуре около пятидесяти лет. Он не проявлял никакого интереса к эффективному управлению, и в результате Екатерина учредила в 1766 году
должность директора и административную комиссию для надзора за научными, учебными и другими академическими делами.Президентство все еще существовало, хотя и имело чисто церемониальный характер. До Дашковой директором был Владимир Орлов, самый младший из братьев Орловых. Он также был слабым и негодным администратором и передал пост своему протеже Сергею Домашневу, поэту и переводчику, который возглавлял академию с 1775 по 1783 год. Домашнев и его расхлябанная академическая администрация стали объектом насмешек и сатиры, но говоря серьезно, он привел научную жизнь академии в полный хаос, демонстрировал полное неуважение к деятельности ученых и использовал деньги не по назначению [384] . Его неумение общаться с людьми и недостаток такта приводили к постоянным склокам и конфликтам между академиками и директором. Он мог по-диктаторски вмешиваться в их работу, которую не мог ни адекватно оценить, ни понять. Академия находилась в состоянии административного и экономического неустройства с неоплаченными долгами, задержанными зарплатами и односторонними решениями, принятыми без всяких консультаций [385] . Сделав беспрецедентный шаг, академики публично выразили свое недовольство директорством Домашнева, указывая на его деспотическое администрирование и некомпетентность [386] . Домашнев защищался, приписывая свою отставку придворным интригам, особенно вмешательству Безбородко и Александра Воронцова.
384
На бывшего в Академии Наук директором господина Домашнева. С. 202–203.
385
Веселовский К. С. Борьба академиков с директором С. Г. Домашневым // Русская старина. Т. 9 (1896). С. 457–492.
386
Летопись Российской Академии наук. С. 693; Тычинина Л. В. Великая россиянка. С. 131.
Екатерина не любила Домашнева, которого называла cet animal [387] [388] . Дашкова, с другой стороны, казалось, совершенно подходила на эту должность, а управление институцией высшего образования и науки лежало в области ее компетенции. Высокообразованная, эрудированная, начитанная женщина, она глубоко верила в важность образования и распространения идей Просвещения. Перед применением своих образовательных теорий в академии она испробовала их на своих детях с блестящими, как она думала, результатами. Она высоко ценила ученость, установила обширные личные контакты с интеллектуальной элитой Европы и лично же посетила академии и центры образования во время путешествий по России и за рубежом: Киево-Могилянскую академию, Оксфордский и Эдинбургский университеты, Сен-Сир и др. Накопленные там знания и влияние зарубежных университетов, прежде всего Эдинбургского, сыграли решающую роль в ее управлении академией и академической гимназией. Сказалось и то, что она была женщиной решительной, энергичной, ответственной и экономной, эффективно управлявшей поместьями своих детей. Хотя временами и слишком прямолинейная и недипломатичная в отношениях с людьми, она, бесспорно, обладала настойчивостью и силой для преодоления сопротивления и наведения порядка в академическом сообществе, известном своими интригами и мелкими склоками.
387
Это животное (фр.).
388
См.: Зайцева А. А. Е. Р. Дашкова и книжная торговля Академии наук. С. 112.
Не было также секретом, что княгиня стремилась служить обществу; возможно, императрица решила, что если она займется проблемами науки и образования, то будет меньше вмешиваться в более важные государственные дела. В перспективе это назначение могло нейтрализовать ее политически, вывести из списка возможных лидеров оппозиции и отвлечь от участия в подрывной деятельности. Возлагая на Дашкову ответственность, полномочия и четко определенные обязанности в академии, Екатерина привлекала ее на свою сторону. Она стремилась направить энергию Дашковой в русло продуктивной работы в науке и образовании, удалив от реальной власти и политического влияния. Это был блестящий политический ход со стороны Екатерины в полном соответствии с ее талантом окружать себя одаренными личностями — такими как Петр Румянцев, Григорий Потемкин и Александр Безбородко. Она делала это и тогда, когда они не вполне поддерживали ее политику или даже активно выступали против нее. Так было в случае семьи Воронцовых, включая отца Дашковой и ее братьев Александра и Семена, а также других — Александра Суворова и братьев Паниных. Всех их Екатерина терпела с трудом, но искусно использовала. Приняв предложение, Дашкова становилась членом лагеря Екатерины, что ослабляло оппозицию двору.
После бала, дома, сомнения и неуверенность в дальнейших действиях охватили княгиню. Согласиться было нелегко, поскольку согласие вело к серьезным политическим последствиям. Колебания Дашковой были вызваны целым рядом внутренних и внешних причин. С одной стороны, она вполне отдавала себе отчет в тех сложностях, которые вызовет ее решение в связи с соглашением, заключенным в Риме с Павлом. Должна ли она следовать за императрицей, которая отвернулась от нее в прошлом и, возможно, сделает это еще раз, или ей надо продолжать поддерживать Павла, законного наследника трона? Ее измена, безусловно, разгневает его, и он никогда не забудет и не простит ее двуличность. С другой стороны, княгиня вспоминает в «Записках», как села за письмо Екатерине. Довольно неубедительно она писала: «Сам Господь Бог, создавая меня женщиной… тем самым избавил меня от должности директора Академии; признавая себя невежественной в науках, я никогда не стремилась быть причисленной к какому-нибудь ученому обществу» (157–58/151).
Когда она окончила письмо, была почти полночь. Не обращая внимание на столь поздний час, она в нетерпении отправилась к Потемкину. Поднятый с постели и вряд ли настроенный сочувствовать дашковской драме, он просмотрел письмо и порвал его в клочки. Он сказал, что Екатерина уже некоторое время обдумывает это назначение, и если Дашкова имеет какие-либо опасения, она должна послать императрице гораздо более сдержанное письмо. Дашкова провела всю ночь за составлением второго письма, в котором написала: «Пожалуйста, не думайте, что я всегда желала занять эту должность, к которой как женщина я не могла стремиться» [389] . Императрица просто проигнорировала письмо Дашковой и в тот же день послала ей копию сенатского указа о назначении ее директором Академии наук и о роспуске административной комиссии. Интересно, что Екатерина подготовила соответствующий указ еще до получения согласия Дашковой, поскольку, видимо, никогда не сомневалась в ее амбициях. И все же Дашкова колебалась и ничего не предпринимала в течение нескольких месяцев после того, как Екатерина официально написала ей о назначении 19 августа 1782 года [390] . Наконец, 24 января 1783 года по указу, подписанному Екатериной, назначение стало официальным [391] .
389
Долгорукова Е. А. Черты из жизни кн. Екатерины Романовны Дашковой. С. 573.
390
RIA, 12. L 34, 207.
391
РГИА. Ф. 1329. Оп. 1. Д. 153. Л. 128. Копию указа № 1066 о назначении Дашковой директором см.: Nova Acta, 4.