Экспат

— Ну допустим, я выйду! Но сам понимаешь, нечестного бандита валить будут медленно!

— Обижаешь, безопасник! Мы правила понимаем!

Эрнест кое — как поднялся по хлипой, сколоченной из досок и брусов лестнице. Поднял руки. Огляделся. Действительно, девушки. Какие — то выглядят как стереотипные проститутки, какие — то, судя по сверкающим имплантам — залетные пташки, как минимум из дорогого квартала «Бесильни». А одна так и вовсе щеголяла в явной корпоративной форме — строгой и минималистичной. И оттого выдававшей наличие денег сильнее, чем толстенная золотая цепь у подозрительно знакомо выглядящего «командира» похитителей.

— Ну вот, а я-то думаю, где же я тебя слышал, командир, — лыбился облегченно худощавый подросток. Лицо — более жёсткое. Нос так и не оправился после встречи с чемоданом экс — комбатанта, плюс пара мелких, ещё розовых шрамов. Подстрижен более модно. То есть — ещё короче и с более резкими формами оставшихся волос. А ещё татуировок — прибавилось. И в руке — лазпистолет вместо древнего кинетического. — А казался ведь лохом тем ещё, блин.

— Ты тоже. А как же «Проклятая двенашка»?

— Нас трое в ней и было, безопасник. Один ушёл в легал, второй стал «кислым», как и я. Лежит правда, теперь, у пулемёта на втором этаже. Жалко блин, хороший был бык.

— А девочек тебе не жалко?

— А они уже не девочки давно. Я сам проверял, — усмехнулся тонкий вожак, прохаживаясь под одобрительный гогот не сходящих с места отморозков. Остатки банды не расслаблялись.

— Какой смелый. В участок влез, заложников набрал…

— Э, нет, папаша. Они все сами пришли. По делам. Не ко мне, к Весельчаку Димми. Но Весельчак захотел непременно повысить моральный дух и, видимо, сам стал духом, — хохот. Недоросль вдруг перестал улыбаться и напустил на себя суровый вид, — В общем, поступим так, командир. Ты нам — три десятка «бусин», по пять за каждую дешевую шлюху и десять за одну дорогую. Валите в конец зала для совещаний на первом этаже. Мы уходим и оставляем товар. Вы возвращаетесь и становитесь героями. Как тебе идея?

— У меня нет даже одной бусины.

— Зато у французиков есть. Они же часто все поголовно с наградами, ты не знал?

— Хм, нет, — оттянул воротник Эрнест.

— Ну так что, спросишь? Рекомендую шагать, папаша.

— Не думаю, — холодно ответил Эрнест, у которого боевое сопряжение не переставало работать ни на секунду.

В тот же миг, как вожак начал поднимать руку, давая сигнал к казни, пол пробил ярко — синий луч, испепеливший одного бандита. И сильно обжегший заложницу, однако сейчас это не важно. Важен только второй бандит, прыгнувший с места от ряда вскочивших девушек. Его Эрнест убил из лазпистолета прежде, чем повернуться к вожаку.

А вожак был очень не прост. Судя по высоте прыжка, у него тоже были биомышцы. Перелететь на соседнюю крышу, даже под неточным огнём Эрнеста, было делом трёх секунд. Упасть в узкий проулок, непростреливаемый сверху — двух. А слушать громкие и разнообразные ругательства он мог вплоть до выхода из Пыльника.

Хотя нет, не мог. Поскольку в нескольких кварталах к северу шли жаркие бои. Судя по тактической карте, «Гагана» встряла. У старого ДК, где обычно была веселая ярмарка легкой наркоты, тут и там пестрели чёрные и алые точки с небольшой россыпью желтых. К ним с востока неслись АК-шные «счастливые сто первые», а с запада — полный взвод «сыновей». Скоро их вытащат.

Когда Эрнест накладывал биопластырь заложнице (рассечение брови, если выложит небольшую сумму — даже шрама не останется), над головой пролетела пара биоботов — охотников. Неподалеку разминулась с другой парой, летящей на подзарядку, но как — то низковато. Причина прозаическая — из подпалины на лоснящемся жирном белом боку «ведомого» дрона сочилась грязно — зеленая лимфа. Сопротивление где — то оказалось особенно сильным.

— Кажется, солома разгорелась сильнее обычного, — тихо сказал подошедший Марв. На его щеке виднелся обширный пластырь, закрывающий половину лица. Эрнест промолчал и поднял девушку на ноги. Подтолкнул к остальным.

— Мне сказали, шеф, что ты едва не поплыл перед тем, как зайти спасать французов.

— Ленни?

— Александер. Он просил тебя кольнуть транком, но я скорее кольнул бы им кого — то из них, — гигант кивнул на воющих девиц. Франсуа и оба оставшихся на ногах «сына» вовсю успокаивали леди. Контуженный в разгар успокоения качнулся и сильно проблевал. Прямо на какую — то особенно вычурно раскрашенную шлюху. И естественно, получил несколько ударов по броне.

— А где обожженная?

— Умерла минуту назад. Я ей и выдал укольчик от покойной Соги, но было поздно.

— Остальные заложники?

— Большая часть из них не заложники. Так, гражданские. Либо имели дела с «кислыми», либо вообще работали на них. Генрих с Александером сейчас пробивают их по базам данных, пока Ленни стоит у пулемёта.

— Их — то не задело?

— Частично задело. Пару уже стынут вовсю, утащили их подальше.

— Трофеи хоть охраняете?

— Куда там, шеф! Только выход и комнату с заложниками. Повсюду эмне оптом, бери мешок и собирай. «Хозяева» будут рады, если узнают о такой удаче, а вот гражданские могут сожрать чего — то не того. Потом отчитывайся перед Тиммерманом, почему мисс Икс припудрила дёсны «карандашом» после окончания замеса. Так что пусть ещё посидят под караулом.

Некоторое время безопасники молчали, оперевшись на парапет. Десантный бот показался над Старым городом. Эвакуационная команда была близко.

— Вот что я сказать хотел, шеф. Ты, мне передали, всё скорбел по собачке того психа. Так вот, зря скорбел. После его смерти она бы с удовольствием закусила его дряхлым мясом. И кушала бы до тех пор, пока дверь не открыли бы соседки, за долбанутую долю накоплений приносящие дешевую еду старику раз в неделю, а то и две. Плевать псине на привязанности и то, чья конкретно она любимица.

— Не перегибай.

— Не перегибаю. Просто напоминаю, что дерьмо никуда не денется, — веско сказал Марв. Вздохнул, поднял сильно опалённый флогистон и добавил, прежде чем уйти: — А насчёт псины я не шутил. Сам видел, на близком человеке.

Эрнест не ответил. Он отбивал в коммлинк кое — кому сообщение, кое — кому, перед кем ощущал острую необходимость извиниться и молча полежать перед тяжелым сном.

Ему очень не хотелось говорить. Но адски хотелось — курить. Но говорить пришлось.

— Не возражаешь? — спросил из — за спины Франсуа. А. Н. только отмахнулся. — У меня есть отличные самокрутки.

— Неужели трава? — поднял брови Эрнест.

— Не в рабочее время, — покачал головой собеседник. — Просто адски крепкий табак. Дерет горло почище пороха.

— У меня свой есть, — нащупал за броней кисет и футляр с трубкой А. Н. А вот зажигалка не выдержала одного из многих попаданий и рассыпалась по подкладке запчастями. Которые теперь сыпались на крышу, как песок с залежавшегося ночью джосера.