Ельцын в Аду

– В оправдание фюрера все же отмечу, что повод был весомый. Во многих странах, а не только в Австрии и Германии, школьники и студенты отмечали и отмечают окончание старших классов и сессий шумными попойками и ничего зазорного в этом не видят, - Геббельс сыграл в адвоката.
– Борман, вон, с молодости – запойный пьяница, скрывающий от фюрера свой секрет и «заливающий глаза» в одиночку! В России же все пьют даже без повода!

– А Вам, герр Ельцин, сколько раз «зеленый змий» приносил несмываемый позор? Помните, как Вы публично пересмотрели результаты, как русские ее называют, Великой Отечественной войны?! Ваше дирижирование немецким оркестром навсегда вошло в историю!
– Гитлер нанес нокаутирующий удар.

Если бы Ельцин мог провалиться в тартарары, то так бы и сделал. Беда заключалась в том, что он уже был там!

– Гелен, зачитайте выписку из досье!
– решил добить Бориса фюрер.

– 30 августа 1994 года президент России отправился с визитом в Берлин, где в первую же ночь пригласил к себе в номер в гостинице «Маритим» министра обороны Грачева. Вот показания свидетеля – одного из его бывших советников:

«Для «лучшего министра обороны всех времен» каждая выпитая с президентом рюмка водки была как звезда на генеральском погоне. Никогда не перечивший президенту, он не мог ни остановиться сам, ни намекнуть, что хватит». Верховный Главнокомандующий и военный министр надирались до рассвета. Когда утром Ельцин вышел из своих покоев, всем стало ясно, что визит окончится бедой: «Глядел неприветливо. Лицо бледное, одутловатое».

Личный врач лекарствами кое-как привел его в полунорму, но выпитое вскоре для утоления жажды немецкое пиво в сановном желудке преобразилось в знаменитый русский коктейль «ерш», который напрочь свел на нет все старания медика. В результате конфузами были отмечены буквально все официальные мероприятия. Сначала Ельцин, выступая на уличном митинге, при скоплении тысяч берлинцев объявил, что «в войне России с Германией не было ни победителей, ни побежденных». Потом он чуть не встал на четвереньки, когда поднимался на холм к памятнику Воину-освободителю в Трептов-парке.

Откушав за обедом красного вина, что превратило «ерша» в «окуня», президент-пропойца направился в берлинскую ратушу, там духовой оркестр играл бравурные марши. Царь Борис немедленно отобрал у дирижера палочку – и давай размахивать ею, приплясывая в такт и издавая при этом звуки, которыми объясняются друг дружке в любви горные гориллы.

Опричники с большим трудом уволокли шефа в ратушу, но через полчаса он снова вырвался на улицу – и к огромной своей радости обнаружил на месте оркестра детский хор. Солист лет десяти старательно пытался воспроизвести «Калинку». Ельцин ринулся к микрофону, оттолкнул юнца-неумеху и дурным козлетоном замемекал свою любимую песню на потеху хохочущей публике. Большего позора Россия на немецкой земле никогда не переживала!

– Хох! Хох!
– даже с женщинами нацисткие главари не испытывали подобного удовлетворения.

– Хочу добавить, господа, что именно в те дни Россия досрочно выводила из Германии свои войска. Никаких серьезных контрибуций Ельцин за это не потребовал. Обычно исполнителям платят гонорар. А наш герой сэкономил немецкому народу несколько миллиардов марок – за то только, что лично потешил его разнузданной комедией... Куда там Чарли Чаплину!
– насмешничал «серый генерал».

ЕБН, как всегда, попытался закамуфлировать правду:

– «Это были тяжелые для меня дни. Со стороны такое поведение могло показаться диким, нелепым. Но я-то знал, чего не знали ни мои помощники, ни журналисты, ни все яростные обличители. Стресс, пережитый в конце 93-го года, во время путча и после него, был настолько сильным, что я до сих пор не понимаю, как организм вышел из него, как справился. Напряжение и усталость искали выхода. Там, в Берлине, когда вся Европа отмечала вывод наших последних войск, я вдруг почувствовал, что не выдерживаю. Давила ответственность, давила вся заряженная ожиданием исторического шага атмосфера события. Неожиданно для себя не выдержал. Сорвался...

Я помню, что тяжесть отступила после нескольких рюмок. И тогда, в этом состоянии легкости, можно было и оркестром дирижировать».

– Аргументация Ваша, - скривился разведчик-докладчик, - не выдерживает критики. Путч, на который Вы ссылаетесь, завершился 4 октября 1993 года, в Берлине же Вы ломали комедию 30 августа следующего года. То есть прошло без малого десять месяцев. Любому бы хватило, чтобы выйти из стресса! Да и рюмок было не «несколько» - Вы с Грачевым пили тогда, как лошади! Даже не как воспетая в песнях «пара гнедых», а как целая «русская тройка»!

– А декокт какой ты изобрел: водка, шнапс, пиво и красное вино! Это даже не коктейль «Кровавая Мэри», а посильнее смесь: «Динамитный Боря»!
– облизнулся Ницше.

– Вы говорите как знаток, герр философ!
– поморщился Гитлер.
– Ваше отношение к спиртному?

– «Мальчиком я думал, что потребление вина, как и курение табака, вначале есть только тщеславие молодых людей, позднее дурная привычка. Чтобы верить, что вино просветляет, для этого я должен быть христианином, значит, верить в то, что является для меня абсурдом. Довольно странно,что при этой крайней способности расстраиваться от малых, сильно разбавленных доз алкоголя, я становлюсь почти моряком, когда дело идет о сильных дозах. Еще мальчиком вкладывал я в это свою смелость. Написать и также списать в течение одной ночи длинное латинское сочинение, с честолюбием в пере, стремящимся подражать в строгости и сжатости моему образцу Саллюстию, и выпить за латынью грог самого тяжелого калибра – это, в бытность мою учеником, ...не состояло вовсе в противоречии с моей физиологией... Позже, к середине жизни, я восставал, правда, все решительнее против всяких спиртных напитков: я, противник вегетарианства по опыту, ... могу вполне серьезно советовать всем более духовным натурам безусловное воздержание от алкоголя. Достаточно воды...»

ЕБН в мыслях послал философа очень далеко.

– Если хотите быть достойным эсэсовцем, с пьянкой надо кончать. «Мы с вами знаем, что только хорошая минеральная вода и замечательные фруктовые соки, равно как и хорошее дешевое молоко, могут вытеснить алкоголь», - назидательно сказал Гиммлер.

Экс-гарант послал рейхсфюрера СС туда же, куда и Ницше, - только уже вслух.

– Ладно, давайте вернемся к достойным качествам нашего недостойного претендента на Железный крест, - смилостивился Гитлер.
– Как Вы относитесь к курению, герр Ельцин?

– Не переношу табачного дыма!

– Тут наши вкусы совпадают! Зарубите себе в памяти мой афоризм: «Курение – это месть краснокожих за то, что белые приучили их к спиртному и тем самым обрекли на вымирание».

– При чем тут индейцы? И почему это алкоголь приводит к вымиранию? Русские ведь не вымерли?!

– Ты, очевидно, не знаешь, что табак европейцы завезли из Америки. А насчет своих соотечественников не переживай: вымрут обязательно! Если, конечно, не бросят пить и курить. И если ими и дальше будут править подобные тебе, - «утешил» спутника Ницше.

Фюрер кинул в слишком говорливого философа леденящий взгляд, способный заморозить на лету струйку мочи, и продолжил разглагольствовать:

– «На доме одного нюрнбергского коммерсанта висела табличка: «Курильщиков просят не переступать этот порог». Я повесил такую же на дверях своей квартиры... Когда мой личный фотограф Генрих Хоффман привез осенью 1939 года из Москвы снимки Сталина с трубкой в руках, я запретил их публикацию, чтобы «не нанести ущерб монументальной картине бытия диктатора». Своей будущей супруге я запретил три вещи: танцевать, загорать и курить. «Если бы я заметил, что Ева курит, я тут же бы порвал с ней». Я заявил рейхсмаршалу: Геринг, Вы считатете, что фотографии, где Вы изображены с трубкой в зубах, производят хорошее впечатление? А если Вас увековечат с сигарой во рту, что Вы на это скажете?»