Ельцын в Аду

– Ты, сволочь, и славян, и цыган, и другие народы истреблял!
– Ельцин не скрывал своей ненависти.

– Сразу видно, что Вы – не ариец, герр Ельцин. Сколько в Вас, оказывается, мягкотелости еще осталось! А главное, в простоте своей Вы не можете постичь гениальности моих замыслов. «Наши расовые законы очень суровы по отношению к отдельным лицам; это правда, но их ни в коем случае нельзя оценивать, исходя из судьбы отдельного человека: я пошел на этот шаг ради будущего и его уже не омрачат бесчисленные конфликты!

Я убежден, что среди наших евреев были люди порядочные в том смысле, что они воздерживались от участия в любых акциях, направленных против германской нации! Сколько их было – трудно сказать. Но ни один из них не выступил против своих соплеменников за германскую идею!» Вот почему все они – враги!

– Так евреи нацистское движение, оказывается, поддерживать должны были?! Митинги одобрения ваших действий в Дахау и Освенциме устраивать?! Ну, герр Гитлер, вот это сверхнаглость! Я сам – сплошной цинизм, но Вы со мной сравнялись!
– душа Ницше была потрясена до своей глубины. Впрочем... «Цинизм есть единственная форма, в которой пошлые души могут выказать некоторую честность».

– «Многие евреи не сознают деструктивного характера своего бытия. Но тот, кто разрушает жизнь, обрекает себя на смерть, и ничего другого с ним не может случиться! Кто виноват, что кошка сожрала мышь? Может быть, мышь, которая ни одной кошке не причинила зла? Мы не знаем, почему так заведено, что еврей губит народы. Может быть, природа создала его для того, чтобы он, оказывая губительное воздействие на другие народы, стимулировал их активность. В таком случае из всех евреев наиболее достойны уважения Павел и Троцкий, поскольку они в наибольшей степени способствовали этому. Своей деятельностью они вызвали ответную реакцию. Они вообще действуют подобно бацилле, проникающей в тело и парализующей его! Дитрих Эккарт как-то сказал мне, что знал только одного порядочного еврея. Это был Отто Вейнингер, который, осознав, что еврей живет за счет разложения других наций, покончил с собой».

– А ты по той же причине застрелился?
– душа Ельцина раскалялась от ненависти. Гитлеру было не до критических замечаний – он бился в оргазмических конвульсиях.

– «Разумеется, можно ужаснуться от того, что в природе все пожирают друг друга: стрекоза – муху, птица – стрекозу, большая птица – маленькую. И наконец, большая птица, состарившись, становится добычей бактерий. Но и этим тоже не уйти от судьбы.

Ясно одно: изменить здесь ничего нельзя! Даже если ты лишишь себя жизни, то все равно вернешься в природу в виде вещества или духа, души. Жаба не знает, кем она была прежде, и мы тоже этого не знаем о нас самих! Единственное, что остается, - это изучать законы природы, чтобы не действовать против них; ибо это значило бы восстать против воли неба. Если я и намерен уверовать в божественный закон, то лишь ради сохранения расы.

Не следует так уж высоко ценить жизнь каждого живого существа. Если эта жизнь необходима, она не погибнет. Муха откладывает миллионы яиц. Все ее личинки гибнут, но: мухи остаются. Останется прежде всего не индивидуальная мысль, но настоянная на крови субстанция».

То же самое касается человеческих существ. «Для создания более высоких культур одной из важнейших предпосылок было наличие людей низшего сорта... Наверняка первая культура человечества основывалась не на прирученных животных, а на использовании низших сортов людей. Только после порабощения покоренных рас подобная судьба ожидала и животных... Ибо сперва плуг тащил раб, а только потом лошадь...

Поэтому не случайно первые культуры возникали там, где арийцы, встретившись с народами низшего сорта, покоряли их, подчиняли своей воле... Человек гибнет не в результате проигранной войны, а из-за потери сопротивляемости, которая присуща лишь чистой крови. Все, что не является хорошей расой на этой земле, - отбросы».

Геббельс издал восторженный стон – лучше не прозвучал бы даже в исполнении самой опытной из тружениц службы «секс по телефону»:

– «Когда фюрер говорит, то это действует как богослужение... В раскатах возгласов одобрения и воодушевления, которыми миллионы выражали свою преданность Гитлеру и его идее, кажется, слышится клич, сотрясавший Германию во времена крестовых походов. Такова воля Божья!»

– Бабушка Ваша, герр Гитлер, Мария Анна Шикльгрубер состояла в связи с евреем, в чьей семье она была прислугой. В результате она родила внебрачного сына, ставшего Вашим отцом. После своего прихода к власти Вы сразу запретили арийским женщинам работать в еврейских домах. Не является ли Ваша юдофобия следствием скрытых опасений, что Вы сами – начетверть еврей?

– по кабинету громом прозвучал тихий вроде бы, но хорошо поставленный голос профессионального интервьюера. Ельцин его узнал: он принадлежал Зигмунду Фрейду.
– Согласно психоаналитическому закону, который я образно назвал «комплекс Эдипа», Вы свою детскую ненависть и сексуальную зависть к отцу - тайному полуеврею - воплотили в манию геноцида мирового еврейства. Да и вообще все ваши человеческие чувства, если использовать специальную терминологию, «сублимировались», то есть переключились на неуемное честолюбие и жажду власти.

– Во как!
– то ли огорчился, то ли обрадовался жирный Герман.
– Это что ж, наш чокнутый Ади – квартерон-полужидовчик?!

– Как и Ваш братец Герберт!
– переключился на него основатель психоанализа.
– Ваша мамочка Франциска основала «шведскую семью» или, как говорят французы, «ля менаж а ля труа - тройственный союз» с Вашим отцом и богатым врачом Германом фон Эпенштайном, крещеным евреем. Он купил замок Вельденштайн в 25 километрах от Нюрнберга, где эта несвятая троица и пребывала в добром согласии много лет. Герберт родился от еврея. Так что скажите спасибо случаю, что Эпенштайн и фрау Франциска Вас «полужидом» не сделали!

– Какой восхитительный компромат!
– воскликнул Геббельс, потирая призрачные ручки.

– Заткнулись бы Вы!
– осадил его премьер-министр рейха.
– Вы-то сами только маскируетесь под антисемита! «Вы похожи на бифштекс: снаружи коричневый, зато внутри красный». Решающей в истории Вы всегда считали не расовую борьбу, как фюрер, а классовую – как Маркс и Ленин! «Классовая борьба – историческая необходимость», и «раздутый до слоновьих размеров антисемитизм», и уважительные статьи о Советской России – вот Ваше творчество до 1927 года, когда Вы пришли в наше движение. И тут же совершили поворот «полный назад»! И вписали в свой дневник абзац: я, дескать, физически не выношу евреев... Но ведь даже беглое знакомство с Вашей предыдущей жизнью свидетельствует об обратном! Профессор Гундольф был евреем – а Вы его почитали. Докторскую диссертацию Вы, «ярый юдофоб», писали у Макса фон Вальдберга, чистокровного жида. Ваша первая невеста была наполовину еврейкой, и только перед отъездом в Берлин Вы с ней порвали. Ваша будущая жена Магда Квандт воспитывалась в доме отчима – богатого еврея Фридлендера, и всю жизнь его любила. Потом она была любовницей одного из лидеров сионистского движения...

– Вас тоже еврей спас от смерти, когда Вас ранили в пах во время мюнхенского путча!
– сделал слабую попытку сопротивления нацистский пропагандист.

– Бедро мне прострелили!
– сделал в ответ слабую попытку соврать летчик-гиппопотам - совершенно зря. Опытный демагог Геббельс сразу же почуял ложь, которую в аду скрыть было невозможно.

– Да Вам яйца чуть не отстрелили!

Тут из толпы нацистских бонз вылез доселе неизвестный Ельцину персонаж – гаулейтер Франконии Юлиус Штрейхер.

– Абсолютная правда! Поэтому я и утверждал, что Геринг – импотент и его единственная дочь появилась на свет в результате искусственного осеменения!

– Как телка!
– захихикал «аграрий» Гиммлер.

Душенька Германа буквально взорвалась:

– Штрейхер! Вы – позор нации и партии! В свое время своей газетенкой «Дер штюрмер», соединившей чистый антисемитизм и грязную порнографию, Вы страшно скомпрометировали Германию во всем мире! Мы не раз указывали фюреру на то, что Вы позорите рейх, мешаете дипломатам проводить внешнюю политику. Вы – уголовник с сексуальными отклонениями: насиловали и пытали заключенных по политическим мотивам женщин. Все знали, что гаулейтер Франконии нечист на руку! Но Борман избавился от Вас только в 1940 году, когда Вы окончательно обнаглели, оклеветали мою семью, и в дело вмешался лично я. К сожалению, полностью свалить Вас мне не удалось. Постыдную Вашу карьеру оборвал лишь Международный трибунал в Нюрнберге, приговорив к виселице.