Элемент 68

– В какой организации? – переспросил Алексей.

– Да в любой лицензированной для работы в районе, – пояснил депутат и, провожая гостя к двери, добавил: – Главное, чтобы сметчик был с пониманием, а не студент-недоучка.

Алексей обзвонил строителей. Начинал с вопроса, есть ли у тех лицензия на работу в Волоколамском районе. Ему сначала терпеливо объясняли, что лицензия выдается на федеральном уровне и действует на территории всей России. Потом солидные фирмы с Алексеем уже не хотели разговаривать, а по объявлениям в газетах отвечали на плохом русском, что лицензия любая есть. Платить таким подрядчикам Алексей побаивался.

Наконец, после месяца поисков раздался в телефоне вежливый голос. Голос проявил осведомленность, поблагодарил за благородные помыслы и заверил Алексея в готовности нужную смету разработать.

– А лицензия у вас есть? – осведомился Алексей.

– На работу в Волоколамском районе?

– Да.

– Конечно, есть. И сметчик у нас с пониманием, а не студент-недоучка.

Упоминание про квалификацию сметчика Алексея убедило окончательно. Заплатил аванс. День в день, как договаривались, поехал в город и забрал смету – в красивой папке. Подписи, печати – все как полагается. Отдал оставшиеся деньги клерку – чернявому юноше с беспокойными глазами. Алексей вышел на улицу, сел в машину, запустил быстро остывающий зимой двигатель.

Распахнув папку сразу на последней странице, Алексей с силой ее захлопнул, потом открыл уже осторожно, словно опасаясь появления с разворота страниц ядовитого паука или змеи. Вместо паука на последней странице в строке «Итого» притаилась жирная цифра, на порядок превышающая первоначальную оценку. Алексей начал читать документ внимательней – стоимость материалов почти не изменилась, но смета болезненно набухла затратами на согласования, разработку проектно-строительной документации, многочисленные экспертизы, и даже появился пункт о добровольном взносе в какую-то благотворительную программу.

Алексей заглушил мотор и вернулся в контору сметчиков. Чернявый клерк встретил его с улыбкой, как будто знал, что Алексей вернется.

– Есть вопросы? – клерк приподнялся из-за стола навстречу Алексею.

– Это безумие! – Алексей тыкал пальцем в итоговую цифру.

– Ваша смета, извините, безумие. А теперь, извините, полный порядок.

Клерк извинялся через слово, но «извините» его звучало скорее как грубое ругательство.

– Первую смету делал профессиональный сметчик, – напирал Алексей.

– Первую смету делал какой-то, извините…

– Студент-недоучка? – подсказал Алексей.

– Вот именно, – согласился клерк.

Сразу от сметчиков Алексей попытался попасть к знакомому кандидату, который, кстати, депутатом не стал. Приемная была уже закрыта. К избранному кандидату было уже тоже не попасть. Ольга пошутила позже, что депутаты, словно спутники с очень вытянутой эллиптической орбитой, приближаются к земле раз в четыре года и потом опять исчезают за горизонтами, не доступными простому избирателю.

Алексей нашел местных «решал», но все возвращались с одним и тем же ответом:

– Смета правильная, за меньшие деньги сделать не получится.

– У нас в районе? – уточнял Алексей.

– Бери шире, – разводили руками консультанты.

Кончался третий год их совместной с Ольгой жизни. С реставрацией ничего не выходило. Денег не хватало даже на элементарные вещи – решалы бегали не задаром. Но карточку с телефоном Баграта Алексей искать не стал. Обошелся без нее еще целых три месяца.

Встречать Новый год ездили на ту же дачу, в ту же компанию. Посидели уютно, но без куража. Алексей был при Ольге, и уже не ему подмигивала лошадка из обреза Марининого декольте. Марина не изменилась за два года ни на грамм, добавила к наряду золота и, не дождавшись боя курантов, ушла укладывать своего малыша. Комната с большой кроватью в тот год принадлежала ей.

Над столом висела тишина – инициативный дурак больше не боролся за внимание Ольги. Женатый ловелас берег лицо и все время дарил своей подурневшей супруге.

Алексей был старше других гостей лет на десять, но ощущал себя атавизмом иной эпохи. Поколение Бальшакова отрезано от последователей событиями девяностых. Друзья Ольги в двадцать пять – тридцать лет лишь вступали в жизнь, с хорошим образованием и четкими жизненными планами. Алексей к их возрасту уже успел поднять и потерять большой бизнес, прожить несколько жизней, потерять прежние веры и поверить в горячо раньше отрицаемое.

С дачи заехали в столицу – в их жизни появилось место для вещей. В магазин Ольга заманила Алексея фантазиями о новом белье. Вместо белья купили костюм, где все строгое: гладь юбки ниже колен, диагональный разлет лацканов, как линии дорожного знака «запрещено», непроницаемая белая блузка.

Потом за бельем все же заскочили в огромный торговый центр. К кружевному боди с дюжиной застежек прикупили новый кухонный стол. А заодно приобрели два кресла, где теперь они проводили вечера, не прижавшись друг к другу, но раскинувшись на мягких подлокотниках.

Ольга хотела диван. Алексей уперся и оплатил кресла. Ольга спорила и утверждала, что так нечестно – если они вместе живут, то должны и вместе решать.

– Почему, – спорил Алексей, – ведь деньги-то мои?

– Но жить-то нам вместе, – возражала Ольга.

– Решать должен я.

– Кто тебя выбрал решальщиком?

– Деньги меня выбрали. Вот эти мятые бумажки назначили меня господином.

– Деньги не выбирают господ, они выбирают рабов, – заявила Ольга сердито и через три недели стала зарабатывать сама.

В прошлой жизни Алексей, тогда еще Павлович, гордился своей пунктуальностью. Назначал собрание на восемь сорок три и жестоко штрафовал опоздавших. Появлялся на встречи вовремя, не принимал дорожные пробки в качестве оправдания. Алексей верил, что время есть функция не скорости, но воли. А воля – это внутренний стержень, который не позволяет человеку согнуться и пропасть.

На рабочем столе Алексея Павловича лежал календарь, где любому часу отведен прямоугольник. Каждый прямоугольник расцарапан грифелем простого карандаша. Если партнер отменял встречу, то Алексей жесткой резинкой выскребал необязательного человека и ставил ему жирный минус в записной книжке. Тут же заполнял полосочку новым делом, которые всегда стояли в очереди. Делать записи в планировщике Бальшаков не доверял секретарше – только сам, исключительно остро отточенным карандашом, каллиграфическим почерком, с глубоким нажимом. Продавливал грифелем плотную бумагу, будто подчинял время своей воле, вышивая графитовой вязью на его бесконечном полотне.