Элемент 68

– Именно он. Прибор, отсчитывающий время.

– Время отсчитывают часы.

– Часы врут, потому что время у них всегда одинаковое. Ритм задается метрономом. Поэтому он принят моим художником за центр кубических миров.

– Не понимаю.

– Кубизм – это не хаос, это ритм. В любом искусстве важен ритм, но в кубизме особенно. Полотно Шишкина может продержаться на целостности пейзажа, оно склеено воедино визуальным опытом зрителя. А абстрактное произведение без ритма просто рассыплется.

– Можно я три раза подпрыгну и крикну «Иа-иа»?

– Зачем?

– Чтобы все видели, каким идиотом я себя ощущаю.

– Лучше продолжай кивать, так гораздо заметнее. Видишь нарост, что ты принимал за раздутое мужское эго?

Алексей интенсивно закивал.

– Это всего лишь грузик, который определяет ритм, – продолжила Ольга. – Мой художник тогда много размышлял о связи между временем и пространством. Когда грузик опущен – ты, кстати, трактовал это как выражение мужской несостоятельности, – то ритм очень высокий. Картины с высоким ритмом расколоты на мелкие фрагменты. Это как большой город: бешеный ритм, загнанные объемы, время измельчено до гранул.

– Да я замечал это в своем еженедельнике.

– А медленный ритм задает большие пространства.

– Или большие пространства задают медленный ритм?

– Не умничай, это одно и то же.

– Можно еще один вопрос?

– Попробуй.

– Ты всегда влюбляешься в идиотов?

– По статистике, женщины предпочитают именно эту категорию.

– То есть в первый день нашего года ты просто смеялась над моей глупостью?

– Нет, я восхищалась. Ты совершал подвиг в мою честь – не испугался показаться смешным.

– А чем еще я поразил тебя? Хотя я помню. Тебе понравилась моя шутка про номер телефона. Помнишь, ты сказала «поразительно» и вернулась в машину?

– Я сказала «поразительно», потому что именно с этой банальности начал знакомство мой бывший. Я тогда и подумала, что какая, собственно, разница.

Ресторанчики в Москве были у Ольги свои, уютные, камерные. С глиняной посудой и свечками на столах. В этот день решили выбрать что-то особенное. Гуляли на Ольгину зарплату, и Алексей, который в бытность свою Павловичем платил за всю компанию, ощущал себя неуютно. Небрежно полистав меню, ткнул во что-то самое дешевое.

– Милый, мы безумно богаты.

– Ты ограбила банк?

– Круче: застукала шефа на горячем.

– Дай угадаю.

– Даже не хочу слушать перед едой.

– Он и секретарша?

– Хуже.

– Он без секретарши?

– Фу!

– У меня не осталось ни одной приличной версии.

– Он и танчики! Ты представляешь, этот урод лишил недавно премии целый отдел, когда в обед поймал за игрой пару стажеров. А сам режется с утра.

Ресторан в тот день Ольга и вправду выбрала не из дешевых. С очень дорогим уютом: глиняная посуда, но золотого ампира стулья; приглушенный свет, но неоновая вывеска над баром; стилизация под деревянные балки и подделки классических скульптур.

Меню отпугивало неизвестными названиями блюд и ценами. Цены Алексея испугали не сразу: в тяжелой папке меню их просто не оказалось. Он дважды перелистал все страницы, потом забрал экземпляр у Ольги – там цифры присутствовали.

Зал не был переполнен. Две потрескавшиеся дамы кисти неизвестного художника громко мерились своим прошлым. Принесенные блюда они брезгливо разворошили вилками и отставили на край стола. Даже кусочка не попробовали. Им нужна не еда, а лишь повод вспомнить, когда, где и, главное, с кем они пробовали это раньше. Не это, конечно, – на порядок лучше. Здесь от былой утонченности одни названия. Их дамы произносили гнусаво, на французский манер. Рестораны в их воспоминаниях все были сплошь заграничные, а сотрапезники звездные.

В дальнем углу скучала девушка. Юная и грустная, с лицом бледно-голубым от свечения смартфона. Красивая, как любовница депутата.

Через пару столиков спиной к Алексею сидел успешный чиновник. Алексей как-то видел его фото. Нашпигованные жиром брюки свисали с обеих сторон стула. Жесткий воротник подпирал трехэтажную шею. Посетитель схватил за запястье официантку и что-то ей выговаривал. Слов слышно не было, но официантка, видимо, работала недавно, успешных чиновников встречала редко, поэтому сейчас собиралась заплакать. Мужчине нравился собственный голос. Он запивал нравоучения вином, и с верхней кромки бокала стекали мутные пятна. Алексею казалось, что и слова между чиновничьих губ выдавливаются такие же сальные.

– Элегантное местечко, – заметил Алексей.

– Прости, я здесь не была сто лет.

– Сто лет назад здесь было по-другому?

– Да как-то попроще.

– И меню выдавали с ценами?

– Да, оба меню выдавали с ценами. Мне кажется унизительным выдавать даме слепое меню.

– Еще более унизительно, когда его выдают кавалеру.

– Не бери в голову, официант просто перепутал.

– У официантов нюх. Они чувствуют, кто платит.

– Не будь таким мнительным.

На следующий день Алексей позвонил Баграту и подписал все доверенности. Никодимычу ничего решил не говорить.

Доверенность на Баграта Алексей подписал в марте, и вскоре Баграт отзвонился и сообщил, что есть первые новости. Попросил приехать в город. Чем быстрее, тем лучше.

– Чемодан для денег брать? – пошутил Алексей.

– Быстро сказка сказывается, да не скоро деньги делаются. – Короткие гудки.

Встретились в сетевом кафе с бедным меню, большими витринами и приторно-сладкими кофейными коктейлями по десять долларов за порцию. Алексей приехал раньше, занял низкое удобное кресло недалеко от входа. С заказом хотел обождать, но официант напоминал о себе каждые пять минут. Пришлось взять чайник кипятка с щепотью заварки в металлическом ситечке.

В сутолоке машин Алексей заметил угловатую черную крышу, а после и сам автомобиль, который полз по правой полосе, выискивая местечко на тротуаре. Обнаружив место, джип осторожно попробовал колесом высоту бордюра, перевалился с проезжей части, спугнул пару тинейджеров на автобусной остановке. Баграт выпрыгнул из машины, хлопнул дверцей, и машина затворилась с тремя короткими гудками.

– Хреновы пробки.

– Рассказывай.

– Слушай. С налета ничего сделать не удалось. Пытались договориться с директором по-хорошему, но дура упертая – ни в какую.

– Ты же говорил, мне по закону положено?

– Положено. Но хитро положено. Как кошелек на веревочке: ты нагибаешься, а он убегает. То, что лежит, еще надо уметь взять.

– И как теперь?

– В установленном законом порядке. Российский суд встанет на стражу.

– Ты уверен, что имеет смысл?

– Хорош ныть. Подписывай здесь и здесь.

– Что это?

– Обычные формальности.

– Сначала объясни.

– Алексей, если ты работаешь со мной, то попробуй помогать, а не тормозить на каждом углу. Я не в состоянии разъяснить тебе за пять минут нюансы Гражданского процессуального кодекса. Если интересуешься – сам прочитай. Не забудь проштудировать тома изменений и дополнений. Лет через пять, когда управишься, встретимся опять, и я с удовольствием объясню тебе смысл бумаг, что лежат перед тобой.