Элемент Водоворота

– По-прежнему думаешь о деревне, которая тебя ненавидела и чуть не убила? – вздохнул Однохвостый. – Думаешь, они наконец тебя полюбят?

– Пусть не любят, но они мне доверяют, – отозвался Гаара. – Деревня атакована Акацки. Они пришли за тобой.

– Это ещё что за новости?! – возмутился Шукаку, нервно сжав кулаки. – Мы им вещь, что ли? Пришёл и взял? Что за пользовательское отношение!

– У нас мало времени, Шукаку, – мысленно ответил Джинчуурики. – Нужно поставить барьер, но моей чакры не хватит.

– Ты за кого нас принимаешь, мой блистательный? Так мы прямо и согласились. Мы же злодеи, забыл? Мы будем торговаться! – заявил тануки и закусил один коготь, размышляя. – Никаких лисьих прихвостней! И пигалицу на пушечный выстрел не подпускать…

– Ты неисправим, – чуть улыбнулся Джинчуурики. – Давай обсудим гонорар позже, сейчас нет времени.

– Надуть нас хочешь, мой блистательный? – недовольно скривился Однохвостый.

– Слово Кадзекагэ, – ответил тот.

– Ну ладно, только оттого что ты такой честный, мы согласимся, – хмыкнул Биджу.

– Кстати о честности. Я должен тебя предупредить. Мы оба можем умереть сейчас, – проговорил Гаара, складывая печати для установления защитного барьера.

– Пффф, – фыркнул Шукаку. – Не смеши нас.

Через несколько мгновений Суну накрыл прочный песчаный купол, пропитанный чакрой, а ещё через секунду над пустыней эхом пронесся крик Дейдары: «Моё искусство – это взрыв!», и Гаару накрыло волной песка и пыли.

Взрыв прогремел оглушительно и долго, нарастая, словно раскат грома в разгар грозы, которой в Суне отродясь не бывало. Песок под ногами загудел и заходил ходуном, заставив Канкуро и Темари остановиться, чтобы удержать равновесие. В погоне за Сасори они добежали почти до восточных ворот, и теперь стояли посередине одной из главных улиц-лучей, вскинув головы вверх. Фигура в чёрном плаще с красными облаками тоже остановилась в нескольких метрах впереди.

Было темно, почти как ночью, лишь горели тусклым светом немногочисленные уличные фонари. Над их головами и повсюду до линии горизонта был песок, спрессованный огромным количеством чакры в своеобразный купол, полностью накрывший деревню и отразивший натиск взрывной волны. Через несколько мгновений грохот стих, и повисла мучительная, гнетущая своей неизвестностью тишина.

– Гаара… – выдохнула Темари, судорожно прижав руку ко рту, потому что её голос прозвучал неожиданно громко. – Не может быть!..

Канкуро сжал кулаки и сверлил взглядом неподвижный песок над их головами. Он не мог поверить. Этого не могло случиться. Это ещё не конец! Это же Гаара. У него есть его абсолютная защита или чёрт знает какие ещё уловки Шукаку. Он не мог погибнуть. Он самый сильный шиноби в Суне, он Кадзекагэ, чёрт возьми… Кадзекагэ, который потратил последние силы на защиту деревни и её жителей. Канкуро зажмурился и умолял песок сдвинуться с места, потому что это означало бы, что его младший братишка ещё жив.

Словно в ответ на его молитвы на самой верхней точке купола что-то хрустнуло, и песок начал тонкими струйками скатываться вниз, постепенно открывая обзор на усыпанное серебристыми звёздами ночное небо.

– Живой, – облегчённо выдохнул Канкуро.

– Хвала Ками-сама, – пробормотала Темари.

Взгляд кукольника мгновенно обратился туда, где несколько секунд назад находился Сасори, и выхватил лишь подол чёрного плаща с красными облаками, скрывшийся в широком створе восточных ворот.

– Стоять! – крикнул Канкуро, кинувшись за ним, однако путь ему преградили три защитного типа марионетки, не дававшие ступить и шагу.

Через мгновение прогремело ещё несколько взрывов, и крепостная стена тяжёлыми камнями обрушилась на песок, загораживая собой выход, а марионетки, потеряв связь с кукловодом, упали к ногам Канкуро.

– Ксо! – выругался тот. – Уйдёт! За ним, Темари. Через южные ворота.

Сестра согласно кивнула и сорвалась с места в направлении узких и редко используемых южных ворот. Это был единственный шанс успеть вовремя. Гаара, вероятно, был сейчас истощён применением столь сложной защитной техники и вряд ли мог бы долго противостоять Сасори. Если вообще мог. Они обязаны были успеть помочь ему. Они обязаны были успеть его спасти.

Гаара балансировал на грани сознания. Боль во всём теле была настолько сильной, что мешала думать. Он лежал ничком на земле, выдыхал воздух в остывающий песок, наблюдая расфокусированным взглядом, как опадают вокруг него золотистые песчинки брони. Мозг шевелился вяло, однако в том, что произошло, не оставалось сомнений: он оказался слишком близко к эпицентру взрыва и, судя по всему, находился сейчас в крайне плачевном состоянии. Он попытался собрать остатки чакры – нужно было хотя бы убрать зависший над Суной купол из песка, иначе вся деревня превратится в один большой пустынный бархан, под которым будут погребены все жители. У него не было права на ошибку. Кадзекагэ нахмурился и сжал кулак.

Купол опадал медленно, нехотя поддаваясь его приказу, постепенно освобождая деревню от смертельной угрозы. Чакры было совсем немного, едва-едва хватит, чтобы убрать барьер. Гаара зажмурился и стиснул зубы, не позволяя себе терять сознание, пальцы сжимались и разжимались в размеренном темпе, сдавливая пустынный песок.

– Успеть! – стучало в голове. – Нужно успеть. Должен успеть!

– Скверный у тебя вид, мой блистательный, – посочувствовал Шукаку, – но ты целенький. Похвали нас! Мы молодцы!

– Спасибо, – отчего-то вслух выдавил Гаара. – Ты очень помог мне.

– Давай теперь обсудим, что нам за это будет, – довольно оскалился тануки. – Ты нам обещал. Дал слово Кадзекагэ, между прочим. Мы всю чакру потратили на этот барьер!

– Мы всё ещё в опасности, Шукаку, – выдохнул Джинчуурики, поморщившись от боли, собирая остатки чакры в кулаке. – Один из Акацки ещё жив.

– Эй, ты ведь не собираешься отдать нас этим живодёрам? Не отдашь ведь, мой блистательный? – необычно тихо спросил Шукаку.

– Вот уж не думал, что ты так не захочешь расставаться, – удивился Гаара, наконец отпуская тонны песка за крепостной стеной.

– Ну, как бы тебе сказать, мой блистательный… Мы иногда капризничаем, конечно, но нам позволительно, мы жертва домашней тирании, – расплылся в усмешке тануки. – Но… Если честно, мы к тебе даже привязались как-то. Ты маленький такой, смышлёный. И упрямый. Как мы любим.

– Это признание? – чуть улыбнулся Кадзекагэ, чувствуя, что теряет силы.

– Нет, ты не думай, что мы за тебя в прачечную будем ходить после этого или еще чего, – замялся Однохвостый. – Просто если подумать, ты к нам в целом неплохо относился, по имени называл, опять же, не каждый Биджу таким отношением может похвастаться.