Элемента.L
Шрифт:
– Там такое дело, - вяло начал Дэн, - я как раз приехал с тобой об этом поговорить. Родители, правда, просили никому пока ничего не рассказывать, так что, если что – это строго между нами.
– Ой, Дениска, давай не нуди, рассказывай. И так понятно, что между нами. Так что там за дело?
– Я через одного человека попал в воспоминания другого, давно умершего, - он посмотрел на Сеню.
Арсений смотрел на него совершенно спокойно, толи ему это ни о чем не говорит, то ли просто ждал продолжения.
– Одна посетительница в моем доме престарелых читала своей бабке вслух книжку. Там Марк
– Милан, Санта-Мария-делле-Грацие, - невозмутимо добавил Арсений.
– Что?
– не понял Дэн.
– «Тайная вечеря» написана на стене в церкви доминиканского монастыря в Милане.
– А, да - дошло до Даниэля, что его друг знает о таких вещах если не все, то почти все.
– Так вот, она это читала вслух, а я увидел открытую дверь и решил узнать о чем она вспомнила в этот момент. Я пошел и оказался перед этой чертовой Вечерей рядом с Марком Твеном.
– В Милане?
– не понял друг.
– Да, и не просто в Милане, а в Милане 19 века!
– Ты видел Вечерю в 19 веке!?
– выручил глаза Семен, - До бомбежек и последних реставраций!?
– Слушай, что ты так орешь? Да, была там на стене какая-то облупленная штукатурка, вроде что-то нарисовано было, я толком не рассмотрел, - равнодушно сообщил Дэн.
Сеня вскочил со стула, наклонился к Дэну:
– Что значит, не рассмотрел? У тебя была возможность увидеть шедевр да Винчи в почти первозданном виде, а ты не рассмотрел!?
– он начал мерить шагами кухню, не в силах справиться с эмоциями.
– Слушай, не мельтеши, а? Сядь!
– он показал рукой на стул, - Дело не в том, что я там что-то не рассмотрел на стене, дело в том как я мог туда вообще попасть.
Семен сел. Судя по недоумению на его лице, он не понимал, о чем говорит Дэн:
– А как ты мог туда попасть?
– Ну, я мог бы попросить Марка Твена рассказать мне о его поездке. Он бы начал вспоминать, а я оп-ля! и в Италии! Рядом с ним.
– Не понял, - Сеня смотрел с недоумением.
– Нет, все ты понял, - заверил его друг,- это единственный доступный способ.
– Без вариантов?
– Ну, есть еще один способ, гипотетический. Это найти какого-нибудь древнего деда, например, который помнит события какого-нибудь 1905 года.
– Девятьсот пятый-то? Канонады, конский топот? – уточнил Семен, - Где ж ты такого древнего деда найдешь?
– Да, пожалуй, такого древнего не найду уже.
– А, если найдешь, то он вряд ли что уже и помнит, - снова уточнил Сеня.
– Тоже верно. Но суть в том, что нужно выйти в этом его воспоминании! Пусть, например, в 1920 году. И там найти кого-нибудь, кто помнит, например, события 1880-го. Выйти и найти в том 1880-м кого-то, кто помнит Марка Твена, желательно был с ним знаком. Обязательно перейти и в это воспоминание. Познакомиться лично с Марком Твеном, а потом как-нибудь на досуге попросить знаменитого писателя рассказать мне об этой его поездке. Вот как-то так.
– Понял, без вариантов, -
и Сеня откинул назад рукой челку и почесал голову, - тогда как у тебя получилось?– Вот этого-то я как раз и не знаю.
– Так, давай тогда сначала. Кто-то читал вслух книжку. Кто?
– Девушка. Она пришла бабку навестить.
– Людь?
– Человек.
– Симпатичная?
– Обычная. Немного не в себе, или просто рассеянная. Мне показалась грустной.
– Чего же ты решил у нее в мозгу тогда поковыряться?
– Ты прямо как мой отец! Я не знаю. Я приносил бабке обед, когда она пришла. Раньше она никогда не приходила, ну, или была, но давно, когда я там еще не работал. Я на нее особо и внимания не обратил, - говорил Дэн, накручивая на ложку веревочку от чайного пакетика.
– Потом я пришел за грязной посудой, она еще была там. Я закончил свои дела и шел обратно по коридору к себе мимо этой комнаты - вот тогда и услышал, что она читает. В коридоре никого не было, и я не знаю почему, но решил инспирироваться и зайти.
Сеня молча кивал, давая понять что он слушает, время от времени отхлебывая уже остывший чай. Пока Дэн говорил, веревочка в его руках отправилась вокруг ложки в обратный путь.
– Здесь есть еще один момент, который тебе наверно, надо пояснить, - он бросил распутанную веревочку с ярлычком и откинулся на спинку дивана,- Люди не так часто вспоминают что-то внятное, как кажется. Впрочем, как и мы, наверно. Только когда что-то рассказывают, например. То есть нужно сделать над собой определенное усилие, сосредоточиться.
– Понимаю, - поддержал Семен, - и если тебе нужно, чтобы человек вспомнил что-то определенное, нужно задавать наводящие вопросы. А если он сидит, задумался, то совсем необязательно, что он что-то вспоминает.
– Да, да, да, как правило, если он задумался, то это всякая фигня, типа разные мысли, не оформленные толком мечты и прочее невразумительное. И даже если человек что-то рассказывает, и говорит при этом, например, "я помню как-то пошел на охоту"...
Сеня заржал:
– Байки! Ну как же без них!
– Вот именно! И большинство из того о чем люди рассказывают, как правило, воспоминания ненастоящие. И это не просто враки. Иногда они сами верят, что это с ними было. Иногда они запоминают вовсе не то, что было на самом деле.
– То есть?
– Ну, приукрашают, привирают и запоминают потом именно в этом искаженном виде. А для нас все эти мнимые воспоминания - тупики. Это как открывать дверь в кладовку.
– О, так вы не всемогущи! Не разочаровывай меня, брат!
– и Сеня потянулся к вазе с конфетами.
Дэн стукнул его под столом ногой. Сеня обиженно взвизгнул, и стал разворачивать выуженную из вазы конфету.
– Не расстраивайся, брат!
– стал пояснять он с набитым ртом, - С нашими картинами все еще хуже. Большинство картин с натурщицами - липа. Ни с какой натуры они не писаны! Смотришь на какую-нибудь Маху Обнаженную, смотришь ...и ничего.
– Не оживают?
– заржал Дэн.
– Не оживают. Хуже резиновых - и тоже заржал.
– Так и к чему ты полоскал мне мозг этими вашими мемовскими заморочками?
– продолжил он.