Элемента.L
Шрифт:
Возможно, если бы отец проводил с ним больше времени, а не был бы занят своими сложными научными проектами и поисками неизвестно чего, он не чувствовал бы себя в детстве таким одиноким. Да, кого он обманывал! Он и сейчас был бесконечно одинок. Но Феликс смирился. Когда его посвятили в алисанги, то сказали почему они не сильно беспокоились за его знания. К чему было напрягать мозги, если у них была всемогущая Лулу, и благодаря ей Феликс теперь свободно разговаривал на любом языке и мог знать все, что считал нужным. Но ни Лулу, ни отец, ни Клара не могли стать ему друзьями. А он так отчаянно в них нуждался.
«Тигры не живут стаями!», - любил повторять ему отец, но Феликс не чувствовал себя тигром. Охотником – да, зверем – да, хищником – однозначно, но хоть он и был временами и агрессивен, и жесток, ему нужен был прайд, и плечо друга. Он чувствовал себя скорее львом. Но отец вел какую-то сложную одному ему понятную игру, и не предлагал ему выбрать каким бы животным он хотел быть, он сказал,
Схема была до безобразия проста. Познакомиться и влюбить в себя девушку. Феликсу показалось это таким скучным – ни одна девушка еще не устояла перед его обаянием. Как раз так совпало, что в самолете Феликс познакомился с помощницей одной известной певицы, что летела на гастроли из столицы в Эмск. Она дала ему два пригласительных на концерт. И один из билетов отец умудрился вручить Еве через одну из своих «знакомых», что «нечаянно» работала с девушкой в одной организации. И Ева пошла. Одна. На тот концерт Феликс опоздал. Он пришел, когда концерт уже шел, и проходя по ряду для ВИП-гостей, даже наступил Еве на ногу, а единственное оставшееся свободным место было между двумя мужиками. Ни один из них не мог быть нужной ему девушкой и всю оставшуюся часть представления до антракта он мучительно высматривал какая же из девушек в этом ряду должна быть его «жертвой». И ошибся. Он выбрал ту, что сидела рядом с Евой. В антракте путем сложных манипуляций удалось передвинуть десять человек ровно на одно сидение влево, и он уже сел рядом и многозначительно улыбнулся той, что выбрал, когда у девушки справа от него завибрировал телефон. Он не интересовался ее делами, но она громко возмутилась в трубку:
– Мам, что значит: Ева – нет? Я что маленькая девочка, чтобы ты мне запрещала? И я не могу сейчас говорить… Нет, не об этом. Я вообще не могу говорить. Пока!
И она выключила телефон, и расстроившись, бросила его в сумку.
Какова вероятность того, что в одном ряду рядом будут сидеть две Евы? Феликс решил, что нулевая. И продолжая флиртовать с выбранной девушкой, которая оказалась толи Настей, толи Катей, он старался ни на секунду не выпустить из вида нужную.
По окончании концерта Катя-Настя уехала домой с его визиткой в кармане, а вот Ева все стояла на остановке и ждала какой-то автобус, который ходил, видимо, раз в год. Феликс устал топтаться на газоне позади нее, поэтому просто остановил такси и пригласил ее в машину. Но она не села. Решив, что ее автобус уже не придет, она не придумала ничего умнее как отправиться домой пешком. И она шла по тротуару, а Феликс в такси ехал черепашьим шагом рядом с ней. Потом они поравнялись с цветочным киоском, и Феликс купил розу. Такси снова нагнало ее, и приветливо открыв перед ней двери, Феликс протянул ей руку с цветком. Она взяла цветок, но сесть в машину снова отказалась, и тогда вмешался таксист.
– Девушка, - сказал он, - видите, у меня номер на капоте, у меня диспетчер на связи, скажите, куда вас подвести, и я сообщу ей этот адрес. И обещаю, что этот парень, даже если он и маньяк, за вами из моей машины не выйдет. Пожалейте, я не могу ползти за вами всю ночь, меня дети ждут, мне тоже надо домой.
И она согласилась. Она честно призналась, что ей страшно, но идти по темным улицам еще страшней. А идти ей было не близко. Феликс решил - она назвала ненастоящий адрес. Он старался как мог ее к себе расположить, и делал только хуже. Он все же вручил ей свою визитку со словами: «Я буду счастлив, если Вы позвоните», но она так и не позвонила. И в этой партии, которую он рассчитывал выиграть за пару стандартных ходов, это был шах. Но еще не мат.
Прохладная вода в душе освежала, но Феликсу это уже было не нужно – его
взбодрила тренировка. И хоть пришлось второй раз за утро мыться – плевать, он разогнал дурное настроение и решил не ждать вечера, а навестить Еву прямо сейчас. Если она опять играла с ним в какие-то игры – игнорируя его звонки, он желал выяснить это немедленно. Можно было, конечно, воспользоваться услугами отцовской «информаторши», но с некоторых пор он больше не считал Еву «проектом отца». Он понимал, что не справился с его заданием влюбить ее в себя, но, казалось, отца устраивали и те отношения что у них завязались. Казалось, он вообще ей больше не интересовался, и Феликса это более чем устраивало. Он всего на несколько секунд замешкался перед выходом и этого оказалось достаточно, чтобы его планам не суждено было сбыться. Им и вообще было не суждено сбыться, но в тот момент, когда неожиданно открылась дверь из отцовского кабинета, Феликс этого еще не знал.
– Хорошо, что ты приехал, - сказал отец, жестом приглашая его войти, - Я должен тебе кое-что сказать. Подожди, я сейчас закончу.
Отец вышел, а Феликс остался в одном из трех помещений, что составляли «кабинет отца». В этом «кабинете» отец работал. Первым помещением был тамбур с отдельным выходом на улицу, уютным диванчиком с журналами и небольшим рабочим местом его помощницы, Ады, которая отвечала на звонки, поила ожидавших посетителей чаем-кофе и выполняла другие мелкие поручения. Вторым помещением был непосредственно рабочий кабинет, в котором отец принимал больных, вел с ними долгие беседы, и черт знает, что делал с ними еще, так как был врачом-психиатром.
Шкафы с книгами, большой кожаный диван, красивый резной старинный письменный стол, за которым сидел отец, приглушенный мягкий свет, картины в дорогих рамах – все это создавало определенную атмосферу, которая видимо требовалась в его работе. В третьей комнате тоже находились шкафы, правда, с бумагами и папками вместо книг, стоял кожаный диванчик, на котором отец отдыхал сам, и видавший виды настоящий рабочий стол, за котором отец проводил большую часть времени, когда не принимал своих пациентов. Окно этого третьего помещения единственное выходило во двор. Феликс посмотрел на сиротливо чернеющие на фоне кирпичной стены тоненькие веточки трех молодых деревьев и его снова накрыли воспоминания.– Ева, скажи честно, ты ведь не собирались мне звонить? – обворожительно улыбаясь сказал Феликс, поднимаясь с низкого кованого забора, огораживающего газон напротив выхода из здания, в котором работала девушка.
– Нет, - сказала она, и если и удивилась, увидев его, то Феликс не заметил.
– Тогда я не буду ругать себя за нетерпеливость, – он протянул ей розу.
Это была скромная садовая роза, лохматенькая, с веснушками на нежно-розовых лепестках, на тонком ненадежном стебле из местного питомника, но Феликс среди её статных эквадорских подруг с упругими бокаловидными бутонами на длинных как у балерин ногах, выбрал именно эту за аромат. Он чувствовал её чудесный запах все то время что она была у него в руках. Почувствовала его и Ева, принимая цветок и вдыхая его полной грудью.
– Если где-нибудь за поворотом притаилось такси, то знай, я никуда не поеду, - сказала она толи в шутку, толи всерьез.
– О, нет, - снова улыбнулся он, - никаких такси! Но, надеюсь, прогуляться со мной пешком ты не откажешься?
И он красноречиво показал рукой в направлении набережной.
По удачному стечению обстоятельств, здание, в котором она работала, находилось где-то посередине Центральной улицы, а дом, в котором он жил - в самом ее начале, как раз там, где через площадь начинался Парк, только пойдя этот парк и можно было попасть на Набережную. На этом все случайные обстоятельства заканчивались, и начинался тщательно продуманный план, согласно которого они должны были погулять в парке, побродить по Набережной, а потом зайти к Феликсу «в гости». Он предполагал, что она с ним никуда не поедет, но то, что он живет там, где жилых домов в принципе не было, станет для нее неожиданностью. И в этот раз все пошло по плану.
– Чтобы ты не считала меня маньяком, - сказал он, открывая перед ней входную дверь, чудом уцелевшую с прошлого века, - я решил сразу познакомить тебя со своей семьей.
Она удивилась и запрокинув голову стала рассматривать монументальный фасад здания.
– Ни за что бы ни подумала, что здесь могут жить люди, - ответила она и, показала на вывеску «Кабинет психологической помощи» на углу дома, - Это настораживает.
Но, улыбнувшись, всё же вошла в дом. И восхищение, которое Феликс пытался вызвать в ней к своей особе, целиком получило их старинное многоэтажное жилище. В этом доме её восхищало всё. И четырехметровой высоты потолки, где-то там на высоте птичьего полета украшенные лепниной. Именно из-за этих непропорционально высоких потолков Феликсу и казался таким неуютным этот дом. Возможно, предполагалось, что с потолка должны свисать огромные многоярусные хрустальные люстры, может они даже когда-то здесь и были, но все те светильники с потугами на старину, что развесила здесь Клара, казались жалкими, и высота поглощала и их свет, и их потуги. И широкие распашные двери, тоже слишком высокие, видимо, рассчитанные на непомерно высокие прически дам и кринолины. Но мода на них отошла еще во времена Екатерины Великой. Возможно, у архитектора была ностальгия по тем пышным временам, но размеры здания не позволяли выполнить проект с таким же размахом вширь, и он устремился ввысь. Ввысь устремились и его окна, которые так и остались с деревянными переплетами в несколько рядов. Рамы эти имели совсем другой вид при покупке дома, но отец распорядился восстановить прежние по старым фотографиям. Теперь они были новые, но старые. На них во всех комнатах, выходящих на улицу, висели тяжелые плотные шторы, не пропускающие свет. Но зачем они всегда были закрыты? Феликс не знал ответа на этот вопрос, он просто привык к полумраку. Ева же, в поисках света, обнаружила под ними шикарные тюли, разные на каждом окне, и они ходили по всем комнатам и раздергивали занавеси.
В его комнате был бардак. Не грязные носки, к счастью, но на кровати, столе и даже на полу лежали разных лет журналы все открытые примерно на одинаковых страницах – реклама мужского нижнего белья. Феликс получил предложение от одного очень известного брэнда, производителя нижнего белья, и ему хотелось понять, что именно они могут от него хотеть. А возможно, наоборот, он хотел иметь представление о том, что именно уже было и постараться сделать что-то свое, иногда у него получалось удивлять даже видавших виды фотографов. В любом случае вид обнаженных мужских тел в таком количестве в комнате парня, наверно, именно тогда натолкнул Еву на мысль о его нетрадиционной ориентации, хотя она ни о чем его не спросила, и он сильно пожалел, что пренебрег этими журналами, когда готовился к этой встрече. Это был очередной его промах с ней. Они раздернули шторы - и его комната ему даже понравилась - и пошли дальше.