Эльф из Преисподней. Том 3

Но, конечно, трюки стражника были детским лепетом по сравнению с истинной работой Ткача. Подражанию не сравниться с оригиналом.

Я вытащил Волю Небес из ножен.

— Если не хочешь снова остаться без владельца, пора поднапрячься.

— Я уж думала, ты никогда не попросишь!

— Это не просьба, а приказ. Просто вежливый.

— Хм-м-м… Тут бы мне встать в позу, чтобы поучить тебя манерам. Но я же создана для того, чтобы убивать дьяволов. Такие приказы мне нравятся. Я немного пошумлю?

— Можешь не сдерживаться. Эту тень нужно стереть без следа.

Способности индивиаков были слишком внушительными, чтобы позволить врагу ускользнуть. И пусть я рисковал привлечь внимание, хороший удар светом — это то, что гарантированно прогоняло темноту.

Кромка лезвия вспыхнула бледным пламенем. Счастливо насвистывая, Тхуан готовилась к взмаху. Я поднял меч над головой.

Ашунирский стражник замер. Протянул ко мне руку, и символы на его одежде суматошно побежали к ней, сгустились на ладони непроницаемо-чёрной перчаткой. От неё поползли усики тьмы, формируя защитный полог.

Я коснулся осколка ангела. Направил божественную мощь в кончик Воли Небес. И резко опустил клинок.

Тхуан сдержала слово. Она пошумела.

Начать с того, что соседние здания снесло потоком белоснежного огня. К индивиаку же устремилась молния, сотканная из чистейшего божественного проявления. Вспыхнули напоследок алые глаза — и стражника стёрло из бытия вместе со всеми его попытками защититься. С грохотом, оставившим в ушах тонкий писк, землю передо мной раскололо на две половины. Борозда тут же оплавилась. Меня чуть не снесло волной жара.

Будь на моём месте смертный, он бы грохнулся в обморок. Я же спихнул все неприятные последствия на Нани. Это не избавило меня от дрожи в коленях, но позволило её игнорировать.

Добрая часть трущоб испарилась.

А Тхуан вновь притворилась обычным мечом.

— Ага, — сказал я, чтобы что-то сказать. Собственный голос донёсся до меня словно бы издалека, — Пора сваливать.

Едва ли владыке Тифосения понравится, что в его театре марионеток объявился живой актёр. Я обернул лучи света так, чтобы они огибали меня, создавая иллюзию невидимости, и резво рванул от учинённых разрушений.

От ботинок поднимался дымок. Земля была раскалена.

Всплеск такой силы должны были ощутить все жители столицы.

По всем правилам диверсий нельзя было терять ни минуты. Чем дальше я окажусь от места удара, тем сложнее будет вычислить меня по остаточным следам местным ищейкам.

Но теория не выдержала испытания суровой реальностью. На выходе из трущоб в нос шибанул едкий запах, от которого по спине пробежали мурашки.

Магопий.

Я уставился на лестницу, которая вела в тёмный подвал. Вывеска над ней гласила: Храм Предвечных.

Ничем не примечательная улица, ничем не примечательная дверь. И настойчивая вонь наркотика, от которой дрожала ткань пространства.

Нет. Ни в одном дьявольском измерении я не встречал упоминаний Ткачей. С какой стати им обустроить тут логово?

Сомнения развеял отпечаток. Он запульсировал, напомнив мне и о том унижении, что я испытал, когда обратился к Изнанке в прошлый раз… и о могуществе Ткачей. Кто, если не они, знал о том, почему дьяволы Универсума пользовались карикатурой на их силы? Кто, если не Ткачи, мог указать путь к Эфирию?

В конце концов, я ещё злился за то, что они наложили на меня свой отпечаток. Будет только честно, если я зайду в их храм и что-нибудь сломаю.

Если не вдыхать дым магопия, то Ткачи не смогут вовлечь меня в свои игры.

И лишь толкнув потёртую дверь, я нашёл изъян в своей логике.

Но было поздно.

Глава 17

Природа связи между магопием и Изнанкой оставалась предметом споров. Лучшие маги Мундоса выдвигали гипотезы различной степени смелости, дрались за них на симпозиумах и основывали целые философские школы. В моё последнее посещение плана была популярна версия, что опьяняющее воздействие магопия растворяет личность, а небытие там, где когда-то правило бытие, привлекает Ткачей.

Но в конечном счёте любое предположение было обречено на участь вечного предположения. Ведь легко могло оказаться, что Ткачи выбрали магопий просто потому, что должно же быть выбрано что-то — или же их вела мимолётная прихоть, закрепившаяся в вечности.

Всё это не имело значения. Я ведь уже вдохнул наркотический дым. А значит, вступил на путь, ведущий к Изнанке.

Суматошным повелением я очистил воздух у лица, глубоко вдохнул — но было поздно. В крови уже бурлил яд. Я уменьшил ущерб, но не нейтрализовал его.

За дверью стоял одинокий мужчина-человек с лицом, лишённым возраста. Ему могло быть как двадцать, так и пятьдесят. Может, опытный физиогномист [2] сказал бы точнее, однако для меня смертные старели чересчур быстро, чтобы разбираться в стадиях их жизни.

Зрачки человека были размером с булавочные головки. Угольно-чёрные радужки практически не оставляли места для белков.

Мужчина встряхнул руками — неловко, как марионетка. Раздулись широкие рукава мешковатой рясы, делающие его похожим на взъерошенную птицу.

2

Физиогномика (от греч. — природа, — мысль, познавательная способность) (устар., прозопология (др. — греч. — лицо, — слово) или прозопомантия (др. — греч. — лицо, — гадание)) — метод определения типа личности человека, его душевных качеств и состояния здоровья, исходя из анализа внешних черт лица и его выражения.

— Посетитель. Ты пришёл. Но зачем? Сюда никто не ходит. Не попадает. Не видит. Ты видишь? Знаешь?

Изнанка не нуждалась в смертных жрецах. Мужчина передо мной не существовал, хотя и не сознавал этого.

Я шагнул к нему, и он отступил, зеркально повторив движение. Вспыхнула мысль: а ведь не поздно развернуться. Вспыхнула и пропала — по какой-то причине Ткачи позвали меня. Может быть, подчинили мои намерения, вмешались в ход моего мышления, побудив спуститься к ним. Я не мог утверждать этого с уверенностью, как не мог таковой вероятности и отрицать. Прямое влияние Изнанки отследить нельзя. В этом отличие их мастерства от эпигонства дьяволов.

Раз уж я тут, следует пройти путь до конца. Выяснить, что от меня понадобилось жителям Изнанки. И задать свои вопросы.

Второе было куда важнее.

А вымышленный жрец вымышленных Предвечных криво ухмыльнулся: конец губной складки уехал к уху, опасно натянув кожу на черепе.

— Я позову их. Нужен ритуал. Им нравятся гости.

И он заспешил по сумрачному коридору. Я отправил за ним, сквозь густые клубы магопиумного дыма, избегая влажных изъеденных стен, похожих на внутренности исполина.