Эликсир для Жанны д’Арк

– Лучше уж лошади, охота или фехтование, – обронил Прозорин, доедая суфле.

– Я не охотник, – усмехнулся Роман. – И с холодным оружием предпочитаю не баловаться.

В столовую, размахивая руками, вбежала горничная.

– Горим! Пожар! В коридоре дыму полно!

Все вскочили. Хозяин первым выбежал в коридор, на ходу шаря по карманам в поисках мобильника.

– Надо пожарных вызывать! – крикнула Катя.

Теперь уже все почувствовали запах гари и увидели сизую пелену дыма, выплывающего из ванной комнаты.

Прозорин ворвался туда и замер в недоумении. Огня не было. В ванне-джакузи лежала и тлела какая-то тряпка.

Лавров вошел следом за хозяином и наклонился, разглядывая источник дыма. Тряпка была чем-то пропитана, потому что дым имел тошнотворно-приторный запах.

– Что это за дрянь? – Прозорин с брезгливой гримасой включил воду и залил тлеющую тряпку. – Откуда она взялась?

Катя бочком протиснулась вперед и вскрикнула. Разъяренный хозяин повернулся к горничной, которая топталась в дверях.

– Галя, иди сюда! – рявкнул он и показал пальцем на тряпку. – Это что такое?!

Женщина побагровела и робко шагнула внутрь ванной комнаты, заполненной дымом.

– Где?

– На бороде! Сюда смотри!

– Это… это… не знаю… – промямлила горничная.

– Кто же тогда знает? Ты здесь порядок наводишь?

– Я… но…

Катя, не отрываясь, смотрела на тряпку на дне ванны.

– Кажется, это… ваш шейный платок, Катерина Борисовна, – выдавила наконец Галина. – Он чем-то испачкан…

Прозорин двумя пальцами взял мокрый платок и приподнял. Пятна на платке были похожи на кровь.

Лавров покосился на Катю. Она помертвела и прижала ладонь к губам. Несомненно, она узнала свою вещь. Причиной переполоха стал ее шейный платок.

– К-кровь? – в ужасе прошептала она. – Боже! Боже мой…

– Какая еще кровь? – разозлился Прозорин. – Откуда на платке кровь? Ты поранилась?

Катя, не издав ни звука, запрокинула голову и начала оседать на пол. Лавров подхватил ее.

– Здесь дышать нечем, – сказал он и вывел Катю в коридор.

Там она открыла глаза, пробормотала:

– Кровь…

– Не обязательно, – успокаивающе улыбнулся гость. – Может, это краска или кетчуп. Не волнуйтесь, я все выясню.

Из ванной доносились крики Прозорина и слезливые оправдания горничной. Хозяин требовал объяснить, кто поджег платок. Женщина уверяла, что понятия не имеет. Когда она утром убирала ванную, никакого платка не было.

– Ты могла пожар устроить! – отчитывал ее Прозорин. – Не хватало, чтобы дом сгорел!

– Я не виновата, Сергей Кирилыч…

Лавров отвел Катю в столовую, усадил в кресло, дал воды и бегом вернулся на место происшествия. Пока хозяин и горничная выясняли причину происшедшего, он тщательно все осмотрел. На краю ванны прилипли несколько рыжих волосков…

Глава 16

Катя настаивала, что пентаграмма на ее зеркале и тлеющий шейный платок – это угроза.

– Кто-то запугивает меня…

Лавров с сомнением качал головой. Он распахнул окно, чтобы выветрился дым, и в столовой стало зябко. Катя куталась в шаль, но у нее все равно зуб на зуб не попадал.

– Платок не мог загореться сам по себе! Как он вообще попал в ванную?

– Где вы храните шейные платки? – спросил Роман.

Разговаривая с Катей, он в то же время прислушивался к голосам в коридоре. Прозорин задал Галине взбучку. Та плакала и клялась, что ни при чем.

– В гардеробной… и еще в шкафу. Могу оставить на вешалке в холле. У меня много шейных платков и шарфиков, – сказала Катя.

– Как давно вы надевали тот, который загорелся?

– Не помню… дня три-четыре назад. Что на нем за пятна? Неужели кровь?

Лаврову самому хотелось бы это знать.

Голоса в коридоре смолкли, и по коридору пробежала плачущая горничная. За ней торопливо прошел Сергей. В руках он держал обгорелый мокрый платок.

– Скажите мужу о своих подозрениях, – посоветовал Кате гость. – Если кто-то желает вам зла, то…

– Ни за что! – вспыхнула она. – Он даже не спросил, как я себя чувствую. Даже не взглянул в мою сторону. Небось побежал Федору докладывать, что случилось.

– Ваш муж хочет прояснить ситуацию.

– Ему плевать на меня, – вырвалось у Кати.

Волнение и страх заставили ее проговориться. В иных обстоятельствах она не стала бы плакаться в жилетку едва знакомому человеку, тем более жаловаться на супруга.

По коридору опять пробежала горничная, теперь в обратную сторону.

– Подождите меня здесь, Катя, – попросил Лавров. – Я отойду на минутку.

Он метнулся в ванную за волосками, но опоздал. Там уже орудовала красная и опухшая от слез Галина, уничтожая следы «преступления». Лавров с сожалением вздохнул и вспомнил о Прозорине. Куда тот направился?

Ответ на этот вопрос пришел сам собой. Из кухни донеслись недовольные крики хозяина, который распекал кухарку.

Лавров вернулся в столовую и подошел к Кате. Она была сама не своя. Волосы растрепаны, губы дрожат.

– Скажите, кто из вашей прислуги – рыжий?

– Рыжий? Никто. Горничная черненькая. А повариха, наоборот, блондинка. Крашеная.

Волоски, замеченные Лавровым на краю ванны, не могли принадлежать охранникам ни по цвету, ни по длине.

– А Федор? Какие у него волосы?

– Темные… с проседью. Он носит хвост.

– Все не то! – в сердцах воскликнул Лавров. – Значит, рыжих в «Дубраве» нет?

– Нет. Хотя постойте… наш конюх. Он рыжий. И лицо в веснушках.

– Могу я познакомиться с ним?

– Можете, но… зачем? – часто заморгала Катя.

У нее, похоже, начался нервный тик. И Лавров приложил к этому руку. Его вопросы пугали хозяйку дома. Он вовремя сообразил, что слишком увлекся. И решил исправить ситуацию.

– Хочу развести лошадей. Прикуплю землицы и займусь выведением исконно русских пород. Стану коннозаводчиком.