Елка и терн. Тетралогия

Отец очумело помотал головой.

– Ребята, нет, ну как так!?

Я перегнулась через стол и вытащила у него из кармана рубашки сотовый. В фиалковых глаза элвара играли синеватые огоньки.

– Звони, пап. Звони.

Тёрн еще раз сверкнул глазами, подкрепляя мои слова изрядной долей внушения – и отец сдался. Я довольно улыбнулась. У меня уже зрел план расправы со стервятницами!

*** Анна Егоровна сидела дома, перед компьютером и привычно проверяла статью. Хорошо, что есть работа. А то с ума сойти можно! Дети выросли, муж отдалился, свекровь… ну что тут скажешь!? Свекровь выпьет всю кровь. И точка. Хорошо, что есть профессия. Нужная, в чем-то важная, хоть науку и загнали сейчас за можай. И даже интересная. Аня поморщилась, исправила неудачный пассаж аспиранта и потерла лоб. Сложно жить на свете. Вот как обосновать исследование флоры и фауны небольшого водоема с точки зрения финансовой выгоды? Правильно. Почти никак. А приходится. Если кто не знает, наш пересидент сказал – наука должна быть выгодной! И все словно очумели. Придумать новый сорт туалетной бумаги – выгодно! А просто работать, накапливая статистический материал, исследовать пути миграций рыбы, гоняться за лягушками и насекомыми – НЕвыгодно. И все тут. Поневоле хочется плюнуть! Разве объяснишь тупым чинушам и карьеристам, что незначительное сейчас исследование может принести свои плоды потом. Когда найдется его, собственный, Архимед. Или Галилей. Вот, кстати, а какую пользу получил Галилей от своего открытия? Джордано Бруно сожгли, Галилею пинков отвесили… польза-то где!? Кому можно продать тот факт, что Земля вертится вокруг Солнца? А ведь важнейшее открытие! Вселенная таит множество секретов… Невеселые размышления Ани прервал звонок в дверь. Опять соседка за солью? Или за яйцом? Пришлось вставать и идти открывать дверь. В глазок Аня заглянуть не удосужилась. И зря. Когда на нее надвинулся здоровущий букет белых, как она и любила, роз, она даже слегка шарахнулась. В первый момент она подумала, что это Алексей… Но из-за цветов показалось улыбающееся лицо мужа.

– Анечка, я тебя люблю!

Ноги отказали женщине. И она опустилась на пол.

– К-как!?

Борис, при виде такой картины, даже растерялся. Но потом спохватился, перешагнул порог, уронил розы на пол и поднял жену.

– Анечка, я тебя люблю. Я дурак, не говорил тебе от этом, не замечал, а ты все терпела и терпела… не бей меня шваброй, пожалуйста?

Вовремя. Ибо озверевшая женщина уже оглядывалась вокруг. Ах, люблю!? Ах, дурак!? Ах, осознал!? Так я сейчас добавлю!!! По тупой голове!!! Гад!!! Я тут, страдаю, мучаюсь, с ума схожу от тоски… а ты…, ах ты… Возмущение быстро заткнули горячим поцелуем. А потом пара как-то весьма незаметно для себя переместилась в спальню. Можно бы и в коридоре, но розы уж больно колючие попались! Незаметная крылатая тень скользнула по лестнице, прикрыла дверь в квартиру и ухмыльнулась. Так-то. Теперь надо будет проводить их на турбазу этим вечером. И можно наслаждаться представлением. Ёлка обещала… *** Остаток дня мы потратили на маскировку. А вечером зазвонил изъятый у отца телефон. Я взглянула на появившуюся на экране надпись 'Верунчик'. Что ж, камера, мотор, поехали!!! Тёрн снял трубку и прокашлялся.

– Да?

– Боря? – зазвенел в трубке нежный девичий голос. – Это я, котик!

– Правда, крысик? – обрадовался Тёрн. – Я так рад тебя слышать!

– Солнышко, что с тобой? – из голоса девушки исчезли воркующие нотки. – Ты не рад меня слышать?

Дура. Клиническая. Особо противная. Фу.

– Ужасно рад. Прямо до ужаса, – заверил ее элвар. – И больше всего меня радует, что это в последний раз.

– К-как!? – хрюкнули в трубке.

– А вот так. Чтоб я тебя с твоим в…ком и не видел больше и не слышал! Усекла!? Мне плевать, от кого ты его нагуляла! Но если ты еще раз подойдешь к моей семье, я тебе ноги вырву без наркоза!

И Его Величество, изящный и утонченный кавалер, пример благородства

и воспитанности, разразился таким трехэтажным матом, что я только присвистнула. Интересно, чего он еще набрался из Интернета?

Жалобно хрюкнула зверски выключенная трубка. Я вытащила сим-карту и оскалилась. Вот так. Над проводами в квартире я поработала еще раньше, пока отправляли родителей.

Теперь у Верунчика с мамашей и папашей будет только один выход. Явиться сюда лично.

Я сделала все, чтобы достойно их встретить. Тёрн тоже постарался. Бабушку выпихнули к подруге. Гошку отправили к Лиде. Площадка была свободна для представления.

– Лерг, лапа, а наши иллюзии готовы?

– почти готовы. Вашество, тебе Бориса.

– Бориску на царство!? – рявкнул Тёрн, подражая киногерою. Я подмигнула ему.

– Почти. Зато у тебя будет крутая жена.

– Ах, боярышня, красотою лепа, червонна губами, бровьми союзна, – тут же оскалил зубы Винер.

Я швырнула в него подушкой. Паршивцы! *** Я недооценила Верунчика с мамашей. В дверь затрезвонили ровно через два часа после звонка. И Керрон пошел открывать.

– Где!? Где этот негодяй!? – донеслось из коридора.

И в комнату влетела Стервлядь, таща за собой свою уменьшенную копию. Как есть – копия мамаши. То же крысино-хорьковое личико, те же редкие блондинистые волосенки, те же кривые ножки и плоская грудь. Разве что выглядит малолеткой. А так – жуть крашеная! На что только отец повелся?

– Дай мне немного времени. Узнаем. Я улыбнулась супругу. Тёрн – мое чудо. Умный, добрый, все понимающий… А за ними плавно прошествовал… БОРОВ. Ну да. Этакий слегка очеловеченный свин килограмм под двести. Интересно, как его еще жиром не задавило? В согласии с законами физики. А вот взгляд у Свина был вовсе даже гадючьим. Острым. Цепким. Немигающим. Крохотные глазки мигом обежали комнату и остановились на Тёрне, который нацепил личину моего отца.

– Ну, здравствуй, Боря, – хрюкнул Свин.

– И тебе не хворать, Женя, – Тёрн улыбнулся. Маска доброжелательного внимания даже и не дрогнула. Одна я знала, что сейчас Тёрн читает память свина. Читает со всей возможной скоростью, стараясь не морщиться от омерзения. А иначе никак не получится вытащить отца из ямы. Жестокая штука – жизнь.

– Здравствуйте, Евгений, – я улыбалась и чувствовала себя вполне спокойно в маминой личине. – Рада вас видеть. Чай, кофе, коньячку?

Доброжелательный и спокойный настрой чуть сбил скандалистов с толку. А может, это сделали элвары, тенью материализовавшиеся рядом с каждым пришедшим. Всех троих осмотрели откровенно хищным взглядом и вежливо подтолкнули к креслам.

– Просим садиться…

– Коньячку, – заказал Свин.

Я улыбнулась, достала из бара рюмки и коньяк, разлила его и поднесла рюмки гостям.

– прошу.

Свин выпил в один глоток. А Стервлядь тут же заголосила:

– Верунчику нельзя! Она беременная!

– Да? – удивилась я. – Так что ж вы девочку по гостям таскаете, на ночь глядя? Ей бы в кроватку, и баиньки?

Стервлядь прищурилась.

– А от кого она беременна, ты узнать не хочешь?

– Нет, не хочу, – ровно ответила я. – Я к вам подсвечником не нанималась.

Верунчик разразилась слезами.

– От в-вашег-го м-мужа…

Я улыбнулась. Ну да. Почти Мольер. Почти Шекспир! Сцена первая! Суровый Отец, Встревоженная Мать и Кающаяся Дочь. В противовес идут – Грешный Любовник и Стерва-Жена. А то не стерва?! Как она может удерживать в семье чужого мужчину!? Стерва!

Тёрн перевел взгляд на Стервлядь. Зрачки его то сжимались, то расширялись.

Верунчик пока не охвачена. Нужно тянуть время.

– правда? И что?!

– Как это – что!? Как – что!? – завелась Встревоженная Мать.