Элоиза, дочь короля

Роберт же отчаянно смущался, даже запинаться начал и, в итоге, просто смолк, потерянно глядя на невероятной красоты женщину.

— Вот стану старше, женюсь на ней! — заявил он, чем вызвал смех у меня и лорда Райта, присутствовавшего в моём кабинете при обсуждении чего и сколько я положу в повозки брата.

— Не смейтесь, она невероятна! — с жаром рубанув ладонью воздух, продолжал восхищаться он.

Я тихо хмыкнула и вернулась к обсуждению насущных вопросов. Подросток, что с него взять, пусть и взрослеют в этом времени очень быстро, но свойственные в этом возрасте душевные порывы подавить очень сложно.

Сам же брат привёз мне в подарок рулоны хорошей ткани, и даже нити тонкой шерсти, можно будет связать себе что-нибудь, шарф, например, потому что иного я не умею.

Также подарил цепь, сделанную из грубо обработанных камней и серебра.

— Красиво, — благодарно кивнула я, убирая подарок обратно в резную шкатулку.

"У меня есть кого наградить за службу, камни можно отделить от серебра и раздарить по заслугам, — мысленно добавила я, — а то такое только мужчине носить, но никак не молоденькой девушке, с такой цепью на шее только в прорубь, гарантированно утопнешь"

— Золота и чего-то более изящного не нашлось, — виновато добавил Роберт, видать догадался о произведенном впечатлении.

— Не переживай, дорогой брат, — постаралась я исправить ситуацию, — главное, что от всей души.

Здание, отведённое на производство стекла и пороха я ему не показала, также, как и магов. Последняя тема меня тревожила всё сильнее и не поговорить с ним об этом я никак не могла. Нужно использовать свой шанс.

— У меня к тебе будет одна большая просьба, Робби, — обратилась я к нему во время утренней трапезы, перед самым его отъездом.

— Всё что угодно, Лои, если это в моей власти, — спокойно кивнул Роберт и отложил нож и вилку с двумя зубцами в сторону, приготовившись меня выслушать. Мы завтракали у меня в кабинете, решив не спускаться в общий зал, нам было что обсудить, да и просто поболтать о жизни в Бирмингеме, о флоте старшего брата и непонятной связи сестры с церковниками.

— Мне нужны колдуны и колдуньи, — я посмотрела в глаза Роберту, а тот даже приоткрыл рот в неподдельном изумлении, — все, кого поймает твоя стража и даже тех, кого приговорят церковники. Они нужны мне живыми.

Старший брат моргнул. Раз, второй. Прочистил горло и, не удовлетворившись результатом, схватил кубок и сделал большой глоток воды.

— Что ты такое говоришь, Элоиза?! — ошарашенно воскликнул он, — ты же понимаешь, чем это может обернуться лично для меня и для тебя, конечно, тоже.

— Да, — медленно кивнула, — я всё понимаю. Но эти люди мне нужны. И за их жизни я отдам тебе все рецепты по производству сыра. И подарю технологию создания порошка для каменной дороги.

Роберт хотел что-то сказать, но после моего предложения захлопнул рот, и уставился на меня, сверля пронзительным взглядом.

— Я даже не хочу думать, зачем тебе колдуны, маленькая Лои, — в итоге выдохнул он, — если спрошу и ты ответишь, то, боюсь, мы окажемся по разные стороны. Идти против церкви и их законов — самоубийство. Это война, в которой тебе не выиграть. Поэтому мой ответ — нет. Мне не нужны проблемы со святой инквизицией. Сделаем вид, что этого разговора не было. И, — он резко наклонился ко мне и, схватив мою ладонь, крепко сжал, — если ты там что-то задумала, связанное с колдунством, то откажись от этой затеи, пока не поздно.

Мы сидели и смотрели в глаза друг другу: Роберт настойчиво и предостерегающе, я деланно покорно и спокойно.

— Ты мне дорога, маленькая Элоиза, мне бы не хотелось, чтобы с тобой что-то случилось.

Глава 30

Ничего не любя,

Вдохновенна до дрожи,

Что там Дух! —

И себя

Растоптать она может.

И ничем не сыта,

Одурев от похабства,

Как вакханка кнута,

Жаждет власти иль рабства.

"Люди могут дышать..." Наум Коржавин.

Интерлюдия

Элизабет Матильда Уэстлендская, старшая дочь короля Вильгельма Первого неспешно поднималась по широкой лестнице к не менее широким двустворчатым дверям церкви в Лестере. Первое её посещение должно было быть ещё, когда не выпал снег, но не вышло. Обстоятельства сложились иначе. И вот она тут, прибыла сразу после середины второго зимнего месяца. Это её первая встреча с Папой. До этого они общались через личного епископа принцессы. Но пришло время познакомиться лично.

— Ваше Высочество! — её встречал священник в красного цвета сутане, — Его Святейшество ожидает вас.

Элизабет только кивнула, никак иначе не продемонстрировав своё недовольство. Она ожидала, что её встретят более пышно, а не вот так… одиноко. Кроме одного единственного епископа рядом с ней находились её личные гвардейцы в качестве охраны. Но всё равно гнетущее ощущение от пустоты этого места заставляло её сердце сжиматься в тревоге.

Коридоры церкви были пусты. Только один раз за всё время следования им встретился тощий священник в чёрной сутане и то он быстро шмыгнул за угол и растворился за поворотом.

— Прошу подождать, Ваше Высочество, — попросил епископ, но так, без подобострастия, — я оповещу Его Святейшество.

И принцессе Элизабет пришлось остаться за дверью. Скрипнув зубами от едва сдерживаемого раздражения, девушка сплела пальцы в замок, как всегда делала в минуты злости и принялась считать, чтобы успокоиться. Долго ждать Её Высочеству не пришлось, буквально через несколько секунд дверь отворилась снова и тот же священник, склонившись в поклоне, пригласил её войти.

Кивнув своим гвардейцам, принцесса шагнула в кабинет Папы Иннокентия Третьего.

Помещение было просторным, с высоким потолком и ярко горящим камином. Натоплено было так, что воздух сгустился, не давая возможности вдохнуть полной грудью. Маленькие окошки-бойницы прикрыты плотной тканью, вокруг царили полумрак и запахи сладковатых благовоний, навязчиво окутавших Элизабет тошнотворным облаком.

Но принцесса, сделав вид, что её это нисколько не беспокоит, с любопытством осмотрелась. Её пытливый взгляд задержался на развешанных на стенах в золотых рамах мрачных картинах с церковной тематикой, также она оценила богатое убранство кабинета Папы и дорогой пушистый заморский ковёр на полу. Стол главного лица в церковной иерархии был завален манускриптами и тяжёлыми рукописными фолиантами.