Эмиль и сыщики

– Но ведь меня нет дома, - возразил Вторник.

– Нет, ты будешь дома, - заявил Профессор.
– Как только кончится наш совет, ты отправишься домой, чтобы дежурить у телефона.

– А мне хочется быть с вами, я тоже хочу увидеть, как поймают вора. Не глядите, что я маленький, я смогу вам здорово пригодиться.

– Ты пойдешь домой и будешь сидеть у телефона. Это очень ответственное поручение.

– Ладно, раз надо, так надо.

А Крумбигель тем временем уже раздавал всем записочки с номером телефона. Ребята тщательно прятали их в карманы, а кто постарательнее, тут же учил номер наизусть.

– Хорошо бы организовать еще резервный отряд, - предложил Эмиль.

– Это само собой, - сказал Профессор.
– Те, кто не будут выслеживать вора, останутся здесь, на площади Никольсбург. Все вы по очереди сбегаете домой и предупредите, что вернетесь сегодня поздно, а кто может, попросит разрешения остаться ночевать у товарища, чтобы было подкрепление, если придется охотиться до утра. Густав, Крумбигель, Арнольд Миттенцвай, его брат и я позвоним домой из автомата и скажем, что ночевать не придем... Да, Трауготт пойдет на диспетчерский пункт Вторника как связной и будет бегать за ребятами на площадь, если нам кто-нибудь понадобится. Таким образом, у нас есть сыщики, резервный отряд, диспетчер и связной. Вот и все для начала...

– Подожди, мы ведь захотим есть, - перебил его Эмиль, - надо сделать запас продовольствия. Может быть, кто-нибудь сбегает домой и принесет бутерброды?

– Кто живет ближе всех?
– спросил Профессор.
– Миттенцвай, Герольд, Фридрих Первый, Бруноти, Церлетт, бегом за едой, марш!

Мальчишки умчались.

– Эй вы, лбы, - вдруг возмутился Трауготт, - все болтаете про еду, про телефон, про резервы, а как поймать этого типа - об этом вы и не думаете. Тоже мне... ученые...

Худшего ругательства он придумать не мог.

– А может, надо найти где-нибудь аппарат, чтобы сделать отпечатки пальцев?
– предложил Петцольд.
– Впрочем, возможно, он работал в резиновых перчатках, тогда вообще ничего не удастся доказать.

Петцольд видел уже двадцать два детективных фильма, но, заметьте, умней он от этого не стал.

– Ты что, совсем обалдел!
– взревел Трауготт.
– Мы просто выберем подходящий момент и выкрадем у него деньги Эмиля.

– Бред!
– крикнул Профессор.
– Если мы украдем у него деньги, мы будем такими же ворами, как и он.

– Ну, это ты свистишь!
– крикнул в ответ Трауготт.
– Если у меня кто-нибудь что-нибудь украдет, а я выкраду эту вещь назад, то я не стану вором!

– Нет, станешь!
– не сдавался Профессор.

– Нет, не стану!

– Профессор прав, - сказал Эмиль.
– Если я что-нибудь потихоньку возьму - значит, я вор. И неважно, его ли эта вещь или моя.

– Точно!
– подхватил Профессор.
– Кончайте трепаться. От этих разговоров толку как от козла молока. В общем так: охота началась, а как нам удастся поймать этого гада, никто пока еще сказать не может. Поживем увидим! Ясно только одно: надо его заставить отдать эти деньги добровольно. Выкрадывать их у него - просто идиотство.

– Нет, я все-таки этого не понимаю, - сказал Вторник.
– Как я могу украсть то, что мне принадлежит? Что мое - то мое, даже если оно лежит в чужом кармане.

– Тут есть разница, которую трудно объяснить, - сказал Профессор таким тоном, словно он читал лекцию.

– С моей точки зрения, ты имеешь право так поступать. Но суд тебя все равно осудит. Этого даже многие взрослые не понимают, но это так. Ясно?

– Не ясно, - пробурчал Трауготт и пожал плечами.

– Будьте осторожны! Вы умеете незаметно красться вдоль домов?
– спросил Петцольд.
– А то он вдруг обернется и вас увидит. И тогда все пропало.

– Да, красться надо уметь, - подтвердил маленький Вторник, - поэтому я и считал, что вам пригожусь. Знаете, до чего я ловко крадусь! Мне как полицейской ищейке цены бы не было. И лаять я тоже могу.

– Попробуй-ка покрадись по Берлину, будто полицейская ищейка! разволновался Эмиль.
– Увидишь, как тебя никто не заметит! Вот если хочешь, чтобы все на тебя обратили внимание, тогда крадись!

– Но уж без револьвера-то нам никак не обойтись!
– воскликнул Петцольд.

Как видите, умный Петцольд сделал еще одно ценное предложение.

– Точно, без револьвера никак нельзя, - поддержали его два-три мальчика.

– Нет!
– отрезал Профессор.

– А у жулика наверняка есть револьвер.

Трауготт готов был спорить, на что хочешь.

– Конечно, мы идем на опасное дело, - сказал Эмиль, - а кто трусит, пусть отправляется домой.

– Уж не хочешь ли ты сказать, что я трус?
– спросил Трауготт и двинулся вперед, как боксер на ринге.

– Кончай, слышишь!
– крикнул Профессор.
– Драться будете завтра. Нашли время, ведете себя как... дети.

– А мы и есть дети, - сказал маленький Вторник.

И все засмеялись.

– По-настоящему мне надо было бы написать хоть несколько слов бабушке. Ведь мои родные понятия не имеют, куда я пропал. Еще, чего доброго, заявят в полицию. Ребята, может, кто-нибудь отнесет записку? Они живут на Шуманштрассе, дом пятнадцать.

– Валяй пиши, - сказал мальчик, которого звали Блеуер, - но только быстрей, чтобы я поспел домой, пока не запрут парадное. Пожалуй, мне лучше доехать на метро до Ораниенбургских ворот. У кого есть мелочь?

Профессор протянул ему двадцать пфеннигов на дорогу в оба конца, а Эмиль, взяв карандаш, написал на листке:

"Дорогая бабушка!

Вы все, наверное, волнуетесь, куда я пропал. Я в Берлине, но, к сожалению, не могу еще прийти к вам, потому что у меня есть одно дело. Не спрашивайте какое. Очень важное. Только не пугайтесь. Когда все уладится, я приду. Заранее радуюсь. Мальчик, который принесет эту записку, - мой друг. Он знает, где я, но не имеет права рассказать. Это - тайна. Передай привет дяде, тете и Пони-Шапочке.

Твой преданный внук Эмиль.

Да, мама шлет вам всем большой привет и букет цветов, который я принесу, когда приду".

Эмиль сложил бумажку, написал адрес и сказал:

– Смотри только не проболтайся, где я, и про деньги ни слова, а то мне здорово влетит.

– Ладно, не бойся. Давай сюда твою телеграмму. Когда я вернусь, я позвоню диспетчеру, чтобы узнать, как дела. Считайте меня в резерве.

И он убежал.

Тем временем вернулись ребята с бутербродами, а Герольд даже приволок целую колбасу. Он сказал, что ее дала мама. Допустим.