Эмиль и трое близнецов

– Паульхен Пашульке!
– изумленно повторил Густав.
– Имя, как у гнома. Меня зовут просто Густав. Но все это мура! Мы хотели тебе сказать, что мы в восторге. Старик, это просто высший класс!

Джекки обрадовался похвале.

– Очень приятно, - сказал он.
– Вы завтра придете на пляж?

Они кивнули.

– Значит, до завтра!
– крикнул он и исчез в той комнате, в которой уже скрылся его брат.

Трое друзей постояли еще в коридоре, поглядели друг на друга и в конце концов рассмеялись.

Густав с презрением засунул словарь в карман, обнял Эмиля и Профессора и сказал:

– Поделом нам! И зачем только люди учат иностранные языки!

Глава восьмая

ПОЯВЛЯЕТСЯ ТРЕТИЙ БЛИЗНЕЦ

На следующий день дождь лил как из ведра. Ребята не выходили из дому, писали письма и открытки с видами, играли в шахматы и глядели все время в окно. Им казалось, что они как лягушки в банке. К счастью, в гости пришел Вторник. Он взял отцовский зонтик и стоял теперь в саду, словно гриб.

Едва он вошел в дом, мальчишки стали ему наперебой рассказывать про трех Байронов и их акробатические трюки. Рассказали ему и о том, что Пони-Шапочку вчера назвали "фройляйн".

– Да, да, - сказал Вторник, - мы стареем.

И так как Пони была на кухне, где Клотильда учила ее готовить, они ворвались туда с криком:

– Фройляйн, ваш партнер стоит у дверей!

Пони не удержалась и посмотрела в окно. Мальчишки расхохотались и побежали назад на террасу. Профессор от нечего делать взял со стола отцовскую книгу и стал ее перелистывать.

– Послушайте!
– сказал он вдруг и громко прочел: - "Нормальные, здоровые дети приходят в мир не с пустыми руками. Природа дает каждому все, что ему повседневно необходимо. Развивать эти дары - наш долг, и часто все это лучше развивается само по себе".
– Профессор захлопнул книгу и поглядел на друзей.
– Вот видите, что сказал великий Гете.

– Что мы видим?
– спросил Густав.
– Все мы нормальные, здоровые дети. Ну, а дальше что?

Профессор ткнул указательным пальцем в книгу:

– Гете хочет сказать, что мы от природы обладаем уже всем, что необходимо для жизни. И все, что в нас заложено, считает Гете, может развиваться само по себе. Никто не должен нас опекать...
– Профессор посмотрел на вошедшего отца.
– Ты знаешь, что я не тебя имею в виду, сказал он, - но многие родители совершенно неверно обращаются с детьми.

– Чертовски трудно воспитывать детей, - сказал советник, - чтобы заниматься ими не слишком много и не слишком мало. И с каждым ведь все по-разному получается. У одного легко развиваются его природные качества, у другого их надо вытаскивать клещами, иначе они не выползут на свет божий. Советник сел.
– Вы все это поймете потом, когда сами станете отцами.

– Насчет "саморазвития" - это мне по душе, - заявил Густав.

– Уважаемые господа, - сказал советник с улыбкой, - не хотите ли вы несколько дней развиваться самостоятельно, без всякой опеки? Пожалуйста, я вам это устрою. Я проходил сегодня мимо бюро путешествий и прочел объявление, что послезавтра отправляется пароход в Копенгаген. Поездка эта рассчитана на несколько дней. А я давно уже не был в Дании. Короче, я предлагаю всем взрослым и Пони-Шапочке тоже отправиться послезавтра на этом пароходе в Данию, в Копенгаген.

– А мы?
– спросил Профессор.

– Вы, мальчики, останетесь одни в Корлсбюттеле. Обедать можете в столовой. Деньги я вам дам, если вы не усмотрите в этом покушения на самостоятельность вашего развития.

– Мы уж не так мелочны, - сказал Густав.

– Деньги мы возьмем.

– А обо всем остальном вы сами позаботитесь, - сказал советник.
– У вас будет полная возможность развиваться без помех, по своему желанию. Вы сами будете за себя отвечать и увидите, удовольствие это или обуза. Договорились?

Мальчики были в восторге.

Профессор подошел к советнику и гордо спросил у ребят:

– Видели ли вы лучшего отца?

– Нет!
– заорали все в один голос.

Вторник поднял руку, как в классе:

– Господин советник, а моих родителей вы с собой не прихватите?

После обеда по-прежнему лил дождь. Когда все пили кофе, появился капитан Шмаух. Клотильде пришлось тут же сделать ему грог. Он сел в кресло, набил свою трубку, выпустил синее облако дыма и сказал:

– Здесь очень уютно. С тех пор как я посидел вчера вечером с вами, мне в моем доме стало как-то одиноко.

– Вам надо было жениться, когда вы были помоложе, - заметила бабушка.

– Нет, - сказал капитан.
– Муж всегда в море, а жена всегда одна дома это тоже никуда не годится. Сегодня вечером я снова ухожу на несколько дней в Швецию. Повезу лес. Так я живу уже десятки лет. Всегда один! Если бы хоть Ганс остался со мной в Корлсбюттеле. Но и это невозможно. Когда кончится его срок учения, он поедет в Англию и во Францию. Хороший официант должен поработать за границей, он не может из-за своего старого дяди навсегда здесь поселиться. Вот так-то. И с каждым годом становишься все старше, пока в один прекрасный день...

Он расчувствовался не на шутку. Поэтому ему пришлось немедленно сварить еще один грог.

А потом капитану Шмауху уже было пора отправляться на борт своего парохода. Он надел брезентовый дождевик и зашагал под ливнем. В сторону Швеции.

После ужина мальчишки снова сидели одни на террасе. Вторник тоже был с ними. Родители отпустили его до девяти часов. Дождь барабанил по крыше. Ребята скучали.

Вдруг кто-то тихо постучал, и они увидели прижавшееся к стеклу лицо.

Все четверо вскочили. Профессор подбежал к двери и распахнул ее:

– Кто там?

На пороге стояла закутанная в плащ фигура. Ребята не сразу поняли, что это Ганс Шмаух.

– Извините, если я вам помешал, - сказал он торопливо, входя на террасу, - но мне нужен ваш совет.
– Он снял с себя мокрый плащ. Представляете, что случилось. Около восьми часов мистер Байрон велел мне принести стакан чая к нему в номер. Принес я ему, значит, этот чай, а когда хотел уйти, он меня остановил. Сказал, что хочет у меня спросить одну вещь, но никто не должен об этом знать. Я кивнул. А что я мог еще сделать? Тогда он сказал: "Ты отличный гимнаст. Я видел, как ты работаешь на брусьях. У тебя есть талант. Если я буду тебя учить, ты станешь великолепным акробатом. А главное, ты такой маленький и легкий! Разреши, я тебя подниму!" Он поднял меня одной рукой и так стал крутить, что у меня потемнело в глазах. Потом он меня снова поставил на пол. "Чай стынет, мистер Байрон", - сказал я и хотел выйти. Но он преградил мне дорогу и спросил, охота ли мне стать цирковым артистом и выступать с ним. "Но ведь у вас же есть ваши близнецы, - сказал я.
– Зачем вам нужен третий?" - "Мне не нужен третий, мне нужен второй". И знаете, что он еще сказал?..