Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

возможности, они как в природе, так и в духе, суть вначале лишь внеш-

*) Ср. гневное восклицание Гёте в «Zur Naturwissenschaft», т. I,

тетрадь 3–я:

Всю жизнь об этом мне твердят без толку,

Я ж негодую — хоть и втихомолку;

На скорлупу и на ядро бесцельно

Делить природу: все в ней нераздельно, и т. д.

S34

няя неорганическая природа, наука кого–то третьего, чуждая власть

и т. д. Каков человек внешне, т. е. в своих действиях (а не в своей

внешней наружности, как это само собою разумеется), таков он

внутренне, и если он лишь внутренний, т. е. если он остается

только в области намерений, умонастроений, если он «добродетелен»,

«морален», и т. д., а его внешнее не тожественно с его внутренним,

то одно так же бессодержательно и пусто, как и другое.

Прибавление. Как единство обоих предшествующих отношений,

отношение внешнего и внутреннего есть вместе с тем снятие голой

относительности и явления вообще. Но так как рассудок все же

фиксирует внешнее и внутреннее в их раздельности, то обе эти пустые

формы одинаково ничтожны. — Как при рассмотрении природы, так

и при рассмотрении духовного мира, очень важно надлежащим

образом понять характер отношения внутреннего и внешнего

и остерегаться ошибки, будто лишь первое есть существенное, что

только оно, собственно говоря, имеет значение, а последнее,

напротив, есть несущественное и безразличное. Эту ошибку мы встречаем

прежде всего там, где, как это часто случается, различие

между природой и духом сводят к абстрактному различию между

внешним и внутренним. Что касается понимания природы, то

последняя во всяком случае есть внешнее не только для духа, но и в себе

внешнее вообще. Это «вообще» не следует, однако, толковать в смысле

абстрактной внешности, ибо таковой вовсе нет, а следует понимать

скорее так, что идея, составляющая общее содержание природы и духа,

налична в природе лишь внешним образом, но что именно поэтому она

вместе с тем налична в последней только внутренним образом. Как

бы ни восставал против этого понимания природы абстрактный

рассудок со своими или—или, оно все–таки имеет место также л в нашем

обычном сознаний и наиболее определенно в нашем религиозном

сознании. Согласно последнему, природа не меньше духовного мира

есть откровение бога, и они отличаются друг от друга только тем, что

природа не доходит до того, чтобы сознать свою божественную

сущность, тогда как это сознание составляет подлинную задачу духа, здесь

прежде всего конечного духа. Те, которые рассматривают сущность

природы как нечто лишь внутреннее и поэтому нам недоступное,

становятся этим на точку зрения тех древних, которые считали бога

завистливым; против этой точки зрения, однако, высказались уже

Платон и Аристотель. Что такое бог, — это он сообщает, это он открывает.

235

и ближайшим образом он открывает это именно посредством природы

и в природе. — Но, далее, недостаток или несовершенство предмета

состоит вообще в том, что он есть лишь нечто внешнее и, следовательно,

вместе с тем лишь нечто внутреннее, или — что то же самое — он

есть лишь нечто внутреннее и, следовательно, вместе с тем лишь нечто

внешнее. Так, например, дитя, как человек вообще, хотя и есть,

правда, разумное существо, но разум дитяти, как такового, есть сначала

нечто внутреннее, т. е. имеется в нем как задаток, предназначение

и т. д. Это же самое лишь внутреннее имеет для дитяти форму чего–то

лишь внешнего, предстоит ему как воля его родителей, знание его

учителя и вообще как окружающий его разумный мир. Воспитание

и образование ребенка состоит в том, что он, существовавший

сначала в себе и, следовательно, для других (для взрослых),

становится также и для себя. Разум, наличный в ребенке сначала лишь

как внутренняя возможность, осуществляется посредством

воспитания, и, наоборот, религия, нравственность и наука, которые

сначала рассматривались ребенком как внешний авторитет,

начинают сознаваться им как свое собственное и внутреннее. Так же, как

с ребенком, обстоит дело и с взрослым человеком, поскольку

последний, противно своему предназначению, остается в плену у

своего естественного знания и воления; так, например, хотя для

преступника наказание, которому он подвергается, имеет форму

внешнего насилия, оно на самом деле есть лишь проявление его

собственной преступной воли.

Из предшествующих разъяснений мы можем усмотреть, как

должны мы относиться к человеку, который в противовес малоуспешности

своих дел и даже достойным порицания деяниям ссылается на

внутреннюю сторону своего характера, которую следует–де отличать от

внешних его проявлений, на свои якобы превосходные намерения и

убеждения. В отдельных случаях может действительно оказаться, что

благодаря неблагоприятным внешним обстоятельствам благие

намерения и целесообразные планы терпят неудачу при попытке их

осуществления. Но, вообще говоря, и здесь существенно имеет силу

единство внутреннего и внешнего. Мы поэтому должны сказать: что

человек делает, таков он и есть, и лживому тщеславию, которое тешится

сознанием превосходства своего внутреннего характера, мы должны

противопоставить евангельское изречение: «по плодам их узнаете их».

Это изречение справедливо прежде всего по отношению к религии и

нравственности, но затем оно приложимо также и по отношению к на-

236

учным и художественным достижениям. Что касается последних, то,