Энциклопедия философских наук. Часть первая. Логика

что–нибудь происходит лишь из чего–нибудь, — положение о

вечности материи, положение пантеизма» *).

*) «Наука логикг», ч. [, стр. 23.

XLVI

Теперь, кажется, еще яснее стало, зачем Гегелю понадобилось его

начало о чистом бытии и ничто. Оказывается, что если мы не примем

этого начала, то вынуждены будем «признать вечность материи»,

т. е. вынуждены будем стать на материалистическую точку зрения.

Учение же о возникновении мира из чистой мысли согласуется с

христианским учением о творении.

«Античные философы ясно усмотрели тот простой вывод, что

положение: что–нибудь происходит из чего–нибудь или из ничего ничего

не возникает, на самом деле уничтожает становление, ибо то, что

становится, и то, из чего оно становится, суть то же самое; здесь имеется

лишь абстрактно–рассудочное положение тожества. Но должно

казаться очень странным, что эти положения провозглашаются без

всяких оговорок также и в наше время, причем нимало не сознают, что

это положение есть основа пантеизма, и не знают, что древние сделали

исчерпывающие выводы из этого положения» *).

Гегель снова, как видим, «пугает» пантеизмом тех, кто

признает положение: из ничего ничего не возникает. Другой, более

существенный аргумент Гегеля в пользу положения: из ничего возникает

ничто, это то, что отрицание его ведет будто бы к отрицанию

возникновения, к отрицанию изменчивости вообще. Но Гегель совершено

неправ; напротив того, его точка зрения, состоящая в том, что

возникновение предполагает абсолютное небытие того, из чего нечто

возникает, ведет в сущности к отрицанию возникновения и всякого

развития вообще. В самом деле, отрицание вечности материи

равносильно признанию той мысли, что материя возникла из ничего. Гегель

стоит здесь на какой–то отвлеченной и абсолютной точке зрения, что

опять–таки идет вразрез с диалектическим методом. Гегель трактует

возникновение как абсолютное возникновение, — стало быть как

метафизический, а не диалектический процесс. Он упрекает

материалистов в том, будто они отрицают самое возникновение, т. е. процесс

развития, только потому, что они считают, что что–нибудь возникает

из чего–нибудь, ибо в таком случае возникающее и то, из чего оно

возникает, суть одно и то же. Прав ли Гегель? Нет, не прав. Мало того,

что не прав, но мы вынуждены и здесь сделать Гегелю упрек в

метафизическом характере его рассуждений. Разумеется, возникающее

и то, из чего оно возникает, не одно и то же, но между ними нет и

абсолютного разрыва или абсолютной противоположности, или, иначе

*) Гегель, Энциклопедия, § 88, стр. 153 — 154,

говоря, между ними существует и тожество, и различие. Это

единственно правильная диалектическая постановка вопроса. Гегель же

стоит в данном случае на точке зрения абсолютного разрыва между

возникающим и тем, из чего оно возникает. Но из этого абсолютного

разрыва не может получиться вообще возникновения. Ведь сам

Гегель в приведенной выше цитате говорит, что «начало не есть чистое

ничто, но ничто, от которого должно произойти нечто; поэтому в начале

уже заключается бытие». Начало есть небытие, которое есть вместе

бытие, и бытие, которое есть вместе небытие. Но если это так, то

нельзя говорить о чистом бытии как абсолютном отрицании и нельзя

стоять на почве отрицания вечности материи. Природе присуще

самодвижение; материя и ее движение вечны и неповторимы. Мы можем

выразить нашу мысль несколько иначе. Говоря о бытии, мы всегда

имеем в виду бытие чего–либо. Вез «нечто», чему присуще бытие,

никакого бытия нет. О другой стороны, под бытием в философии часто

понимают самое субстанцию, или природу, т. е. природу, или материю,

отожествляют с бытием. В этом cмысле, как мы видели,

Фейербах и говорит, что древние под бытием понимали материю. И в самом

деле, если я говорю: есть, то я предполагаю то, что есть. Поэтому

Энгельс совершенно правильно говорит по поводу эфира: «Если он

вообще есть, то он должен быть материальным, должен подходить

под понятие материи» *). В этом смысле бытие и материальность

едины и тожественны. Материя есть бытие; она наполняет всю природу;

бытие тожественно с материей. Гегель берет бытие как чистую мысль,

между тем как наша задача состоит в том, чтобы постигнуть бытие

как реальное, материальное существование.

Значит ли это, что диалектика бытия и небытия, т. е. первая

элементарная форма диалектического процесса вообще, как она развита

Гегелем, не имеет для нас никакого рационального смысла? Мы

думаем, что рациональный смысл в этом есть, если мы будем понимать

этот процесс не в абсолютном, а в относительном смысле.

В самом деле, гегелевское отвлеченное бытие и ничто так

обескровлены, что из них ничего реального, никакого движения или

становления получиться не может. Для изображения процесса становления

мы вынуждены исходить из еще не определенного бытия, которое в то

же время достаточно определенно в себе. То же самое относится и к

небытию. Небытие абсолютное ничего породить из себя не может.

) 'Диалектика лрирсды», стр, 201,

XLVIII

Речь может итти только об относительном небытии, о небытии в

отношении определенного нечто. Чтобы быть лучше понятым,

воспользуемся рассуждением самого Гегеля. «Вещи еще нет, когда она

начинается, но в ее начале не только ее ничто, оно уже также и ее

бытие. Начало само есть становление, но мы говорим о начале,