Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект

Данную картину дополняет свидетельство Инны Богачинской: «Помню, что во время одного из моих визитов к Белле [Ахмадулиной] ей звонил Василий Аксенов, только что вернувшийся из Америки. Белла рассказала, что он взахлеб делился своими впечатлениями.' Потом это вылилось в его прозу “Круглые сутки нон-стоп”. Звонил ей тогда и Высоцкий, сетовавший на трудности, которые ему искусно создавали блюстители визового режима. Он не мог поехать к Марине Влади» [1688] ^[1689] .

1688

Инна Богачинская: Жизнь в рифме Ахмадулиной, 08.04.2011 / Беседовала Снежана Павлова // http://izvestia.kiev.ua/article/4658

1689

Аксенов В. В поисках грустного бэби. М.: Изограф; ЭКСМО-Пресс, 2000. С. 254.

Речь идет о весне 1975 года — именно тогда Аксенов летал в Калифорнию2⁴.

И, наконец, дадим слово троюродному дяде Высоцкого Павлу Леонидову: «В квартире Барышникова — хозяин отсутствовал — за кухонной загородкой кувыркалась куча щенков, а мы сидели в гостиной и говорили, говорили. Он был чуть-чуть под хмельком, а часам к четырем начал через каждые несколько минут бегать в невидимый для меня проход возле кухни, где стоял холодильник, и я слышал, как бьется горлышко бутылки о край стакана. Пьянея, он становился злей и доказывал мне, что его скоро пустят на гастроли в США. Я его убеждал, что никогда в жизни ему не позволят выступать для эмигрантов. “В одном случае не разрешат: если ты будешь администрировать. Да пойми ты, что разрешать-то будут не мне, а мужу Марины. Понял, какая здесь хитрая арифметика”, - добавил он» [1690] .

1690

Леонидов П. До свидания, Володя! // Новое русское слово. Нью-Йорк. 1980. 14 авг.

Помимо мороки с ОВИРом, на Высоцкого еще сильно подействовала разносная статья М. Шлифера «Частным порядком», опубликованная 30 марта 1973 года газетой «Советская культура» вскоре после февральских гастролей в Новокузнецке.

17 апреля поэт отправил «кандидату в члены Политбюро, секретарю ЦК КПСС тов. Демичеву П.Н.» письмо, в котором говорил о лживости этой статьи и ее возможных последствиях, как уже было в 1968 году2 [1691] . Однако через неделю «правильность» статьи «Частным порядком» была подтверждена в другой официальной публикаций [1692] .

1691

См. публикацию письма: Гольденберг М. В глубинах судеб людских: архивные поиски и находки; документы и размышления. Baltimore: VIA Press, 1999. С. 24 — 27.

1692

После выступления газеты: «Частным порядком» [Письмо секретаря Кемеровского обкома КПСС о принятых мерах] // Советская культура. 1973. 24 апр.

Принято считать, что реакцией Высоцкого на эту статью явилось стихотворение «Я бодрствую, но вещий сон мне снится». Это так. Но, как видим, данная тема разрабатывается еще и в «Песенке про Козла отпущения», написанной между 30 марта и 13 апреля 1973 года.

А Козел себе всё скакал козлом [1693] ,

Но пошаливать он стал втихомолочку:

Как-то бороду завязал узлом — Из кустов назвал Волка сволочью.

Этим же словом названы представители власти и в другом произведении 1973 года: «И по щекам отхлестанные сволочи / Бессовестно ушли в небытиё» («Я не успел»; причем фрагмент рукописи этого стихотворения — «Другие знали, ведали и прочее, / и сами прочили» — находится на одном листе с первой страницей рукописи «Песенки про Козла отпущения» (АР-14-200), что подчеркивает единство темы в обоих произведениях), а также в ранней песне «Серебряные струны»: «Упирался я, кричал: “Сволочи] Паскуды!”». Приведем еще воспоминания Павла Леонидова о том, как в 1979 году в Америке Высоцкий говорил ему о коммунистических музыкальных фирмах на Западе: «У меня эти сволочи из всех песен на записях Бога изымают^ [1694] , - и фотографа Валерия Нисанова: «Однажды Высоцкий попросил: “Поедем в Министерство культуры”. Я сел за руль. Довез его, стал ждать. Вернулся Володя очень расстроенный. Выругался матом: “…Сволочи] Не дают, поганцы, жить спокойно!”. Высоцкого обвиняли, будто его концерты проходили в нью-йоркских синагогах» [1695] .

1693

Так же как и Телец в написанной вскоре песне «О знаках Зодиака» (1974): «И может без страха резвиться Телец / На светлых урочищах мая».

1694

Леонидов П. Операция «Возвращение». Нью-Йорк: Русское книгоизд-во «Нью-Йорк», 1981. С. 73.

1695

Нисанов В. Высоцкого отравил врач Федотов / Беседовал Б. Кудрявое // Экспресс-газета. М., 2004. 30 янв. № 4 (469). С. 20–21.

Между тем Козел отпущения, видя, что его выходки проходят безнаказанно, идет дальше: «Он, как будто бы случайно, по-медвежьи зарычал, / Но внимания тогда не обратили». И когда, наконец, в заповеднике все сошлись на том, «что дороже всех медведей и лис — / Дорогой Козел отпущения», — с ним произошла мгновенная метаморфоза: «Услыхал Козел, да и стал таков: / “Эй, вы, бурые! — кричит. — Светло-пегие! / Отниму у вас рацион волков / И медвежие привилегии!”».

Подобные же «безымянное» обращение к властям повторится в песне «Ошибка вышла» и вновь в связи с темой пыток: «Вы — как вас там по именам? — / Вернулись к старым временам, / Но протокол допроса нам / Обязаны давать!».

Интересный момент: в «Балладе о манекенах», написанной чуть позже «Песенки про Козла отпущения», также упоминаются «рацион волков и медвежие привилегии», которые лирический герой хочет «отнять»: «На манекенские паи / Согласен, черт меня дери!».

Кроме того, о Козле отпущения сказано, что он кричит. Именно на таких тонах лирический герой часто разговаривает со своими врагами: «Я ору волкам: / “Побери вас прах!”» («Погоня»), «Он в раж вошел — знакомый раж, / Но я как заору: / “Чего строчишь? А ну, покажь / Секретную муру!”» («Ошибка вышла»), «Я снова вынул пук бумаг, / Ору до хрипа в глотке: / Мол, не имеешь права, враг, — / Мы здесь не в околотке!» («Вот я вошел и дверь прикрыл…»), «Я даже прорывался в кабинеты / И зарекался: “Больше — никогда!”» («Мой черный человек в костюме сером!…»).

Покажу вам «козью морду» настоящую в лесу,

Распишу туда-сюда по трафарету…

С такой же угрозой представителям власти выступал лирический герой в частушках к спектаклю «Живой» (1971): «Так гляди, Мотяков с Гузенковым, / Мы покажем вам Кузькину мать!» (черновик /3; 295/). Кроме того, здесь обыгрывается фамилия главного героя спектакля — Федора Кузькина.

А желание расписать своих врагов «по трафарету» уже встречалось в «Песне автозавистника»: «Пошел на стеклах выцарапывать нули» /3; 363/, - и в «Невидимке»: «Поймаю, разрисую\ Пусть пеняет на себя! / Всем будет видно эту невидимку» /2; 375/.

В черновиках «Песенки про Козла отпущения» есть и такой вариант: «А потом я Вас, болезных, в вашем собственном лесу / Распишу туда-сюда по трафарету» (АР-14-202), — который предвосхищает мысль из написанной в том же году «Песни Гогера-Могера», где лирический герой вновь собирается расправиться со своими врагами: «Я б их, болезных, запер бы / Покрепче, перво-наперво. / Пусть делают, анафемы, / Чего желаем мы» /5; 527/. Да и в «Песне про джинна» (1967) он пользовался такой же лексикой по отношению к своему врагу: «…Супротив милиции он ничего не смог! [1696] / Вывели болезного, руки ему — за спину, / И с размаха кинули в черный воронок», — то есть тоже «заперли покрепче».

1696

Ср. у Мгансовского: «Супрроив милицт… ж им?!» («Лицо юмссового врааа», И98). Зддсс же

кулак назван чертом: «Все дворы у него, у чёрта» (а у Высоцкого: «… ты нс то и бес\»), и мужиком: «Не с обрезом идет такой мужик» (у Высоцкого: «И виденье оказалось грубым мужиком»). Маяковский говорит о кулаке: «Омерзительнейший вид». А Высоцкий о джинне: «.. пахучее, противное». У Маяковского кулак имеет «вид под спеца». А у Высоцкого джинн «стукнул раз — специалист, видно по нему!». Налицо одинаковое описание при разном смысловом наполнении.

Всех на роги намотаю и по кочкам разнесу,

И ославлю по всему по белу свету!

Напрашивается параллель с «Мистерией хиппи»: «Кромсать всё, что ваше! Проклинать!», — и с черновым вариантом песни «Был развеселый розовый восход…» (все тексты — 1973): «А мы кромсали вражеский корвет» (С4Т-1-303). А в «Песне самолета-истребителя» (1968) герой вспоминал: «В этом бою мною “юнкере” сбит, — / Я сделал с ним, что хотел».

Кроме того, у строки «И ославлю по всему по белу свету» в рукописи имеется вариант: «И всю правду разнесу по белу свету» (А.Р-14-202), — который напоминает пьесу Шварца «Дракон», где также говорится о тоталитарной власти:

Ланцелот. И весь мир узнает, что вы трус!

Дракон. Откуда?

Кот одним прыжком вылетает за окно. Шипит издали.

Кот. Всем, всем, всё, всё расскажу, старый ящер.

Другая угроза Козла отпущения — «Не один из вас будет землю жрать» -напоминает угрозу лирического героя судьям в песне «Простите Мишку!» (1963): «Говорю — заступитесь! / Повторяю — на поруки! / Если ж вы поскупитесь, / Заявляю: ждите, суки! / Я ж такое вам устрою, я ж такое вам устрою! / Друга Мишку не забуду / И вас в землю всех зарою!». Похожий оборот встретится в «Погоне»: «Я ору волкам: “Побери вас прах!”» (да и в песне «Я был душой дурного общества» герой говорил: «И я, начальник, спал спокойненько / И весь ваш МУР видал в гробу»).

А обещание Козла отпущения: «Все подохнете без прощения!», — несколько лет спустя повторится в «Двух судьбах», о чем мы уже говорили выше: «Чтоб вы сдохли, выпивая, / Две судьбы мои — Кривая / да Нелегкая!». Да и в стихотворении «В лабиринте» автор-повествователь радуется, что «Минотавр с голода сдох», а в черновиках «Штангиста» лирический герой с удовлетворением констатирует сам процесс гибели своего врага: «Сдыхает, неподверженный смертям!» /3; 334/.