Enigma

Месяц спустя

Я потеряла нормальную работу, постоянный доход, и уверенность в завтрашнем дне. Стоп. Никакой уверенности и не было, просто ровно месяц назад я покинула зону своего комфорта… и возможно, впервые за долгое время, начала жить по-настоящему.

Джеймс Грейсон…

Он не освободил меня от железных оков, невидимой цепью сковавших руки, но позволил… взлететь вместе с ними.

Наши встречи продолжились, вопреки сотням обещаний, которые дала самой себе. Наперекор тому, что мне приходилось проявлять фантазию, скрывая истинное положение вещей, и тратить большие деньги из запаса на «черный день», чтобы создавать иллюзию того, что я все та же Кэндис Карлайл – девушка голубых кровей, достойная партия для Джеймса Грейсона.

Денежную «подачку» Макколэя я отвергла, как и его щедрое предложение вернуться «домой».

Если бы не та ветвь сакуры, присланная Маком, я бы возможно прекратила встречи с Джеймсом. Но красноречивый жест Карлайла заставил меня испытать неимоверную ярость, а подсознание мгновенно прокрутило все варианты недалекого будущего, где я могла бы стать марионеткой Карлайла.

И все же…

Макколэй мне не по зубам, что бы я из себя там ни строила.

Всеми фибрами своей души я ощущала неминуемость надвигающегося урагана «Мак», и поэтому не нашла более гениального выхода из сложившейся ситуации, кроме как… найти того, кто защитит меня от неотвратимого шторма.

Уйти в укрытие, спрятаться за плечами кого-то не менее сильного и влиятельного.

По крайней мере, я очень на это рассчитывала.

Джеймс поймет… не верю, что его отношение ко мне изменится, как только он узнает правду обо мне. И об этом мне сказал его затуманенный страстью взор, направленный на меня, и улыбка, демонстрирующая соблазнительные ямочки на щеках, в которой раздвигаются его губы, когда я рядом.

Как ни крути, а ощущать на себе подобные взгляды успешного, достойного мужчины, а не очередного алкоголика из злачного бара, до дрожи приятно. Так хочется быть маленькой любимой девочкой, которую будут носить на руках и целовать на ночь, желая сладких снов.

Никогда не думала о том, что нуждаюсь в таком элементарном женском счастье, пока не услышала эти слова из уст Джека и не ощутила плотное кольцо его рук на своей талии перед тем, как погрузиться в сон.

Рядом с Джеком… я в первые в жизни чувствую себя нужной, важной, значимой. Я ощущаю себя той самой девушкой, которая вдохновляет его одним своим видом, голосом, и аккуратно брошенным ободряющим словом. Я отдаю себе отчет в том, что отыгрываю определенную роль идеальной девушки, достойной такого мужчины, искусно оплетая его сетями своего очарования, и в то же время хочу все бросить и убежать… пока не поздно.

Если бы не мама, я бы давно это сделала. Убежала бы куда-нибудь на другой конец Штатов. Там, где была бы все такой же Бесправной, но, по крайней мере, не тряслась бы каждый раз, вспоминая ветку Сакуры или похороны Руфуса.

Я и не заметила, как все так вышло, и как моя маленькая ложь в самолете вылилась в то, что я лежу в постели с этим восхитительным мужчиной, которого еще недавно назвала про себя «моральным уродом».

Это даже хорошо, что теперь я частенько ночую у Джеймса. Лишний раз не трачу деньги на пересечение моста Трайборо, наведываясь в серый и унылый Квинс исключительно ради работы. И каждый раз, когда я возвращалась в район, предназначенный для нас, второсортных людишек, я осознавала, насколько мне трудно дышать в этой дыре, в которую вывозят тонны мусора. Когда живешь в подобном месте пять лет, привыкаешь даже к самому страшному – воздуху, пропитанному ядом, и не замечаешь, как каждый вдох лишает тебя сил, энергии и туманит разум смогом и ртутью. Но стоило мне лишь пару раз съездить в местный Эдем, под названием «Манхэттен», как я ощутила разницу… и каждый раз мне все меньше и меньше хотелось возвращаться в Квинс, где каждый человек живет по инерции, словно биоробот, отправленный доживать свои дни на свалку.

Неужели так было не всегда? Или еще сто лет назад подобное разделение между слоями населения не бросалось в глаза, и от этого казалось, что все в порядке? Я не знаю. Сто лет назад меня не было. Думаю, что правды я никогда не узнаю, и, к сожалению, я не в силах ничего изменить…

И так думает почти каждый из нас.

Мне бы, как минимум свою жизнь привести в порядок.

За какую работу я только не берусь. Главное условие – почасовая оплата наличными, и обязательно в день отработанной смены. За месяц я успела поработать официанткой, администратором, сотрудницей склада, горничной… это так странно: днем я могла вычищать туалеты в Элитных квартирах, а вечером уже принимать теплую ванну в пентхаусе Джеймса, поедая Швейцарский шоколад, глядя на то, как солнце садится за вереницу небоскребов, и оставляет после себя лилово-розовую дымку на небе. Вид, от которого замирает сердце, и ты не веришь в то, что происходящее за стеклом – реальность, а не очередная цветная голограмма.

Несколько раз я танцевала в клубах, и благополучно покидала их, как только понимала, что заказчик требует от меня не только грязные танцы. Не все работодатели такие, как Оскар, да и танцами подобную работу назвать сложно – скорее, протирание пыли с шеста. И о том, как каждый раз давлюсь собственной гордостью, выходя на подобную смену, вспоминать не хочется.

Но разве у меня есть выбор? На самые высокооплачиваемые работы для Низших меня не брали. И я не уверена, что проблема лишь в том, что у крупных фирм нет свободных вакансий…

Но жаловаться и винить во всем Макколэя я не собираюсь. Если он думает, что подобными выходками сломает меня, доведет до отчаянья, и заставит приползти к нему на коленях со сложенными в мольбе руками, то он ошибается.

Не все твои расчеты верны, не так ли, Карлайл?

Я просто делаю то, что должна. Пытаюсь спасти маму, ищу свое место в этом мире, и… отчаянно хочу почувствовать себя по-настоящему живой, ощущая себя полноценным человеком, со свободным будущим и амбициозными планами на жизнь, а не ничтожеством и мусором под ногами Небожителей.

Открываю глаза, и с глубоким вдохом и выдохом избавляюсь от всех перегружающих сознание мыслей. Сладко потянувшись на постели, поворачиваю голову, и, кусая губы, разглядываю мужчину, лежащего рядом со мной. От его тела исходят мощные потоки тепла, покрывающие мою кожу мурашками. Джеймс такой горячий, и это несмотря на то, что мы проспали часов пять, после последнего эротического марафона, что лишил нас сил.

Мой взгляд изучающе скользит по его крупному телу, задерживаясь на рельефном прессе и бугрящихся под кожей мышцах.

Низ живота мгновенно тяжелеет, когда мой взор останавливается на приподнятом участке простыни над его бедрами. Острое желание оседлать Джеймса прямо сейчас отдается приятной пульсацией между сжатых бедер. Так хочу… опуститься сверху, руками опереться на твердые грудные мышцы, и ощутить его глубоко внутри себя.

Это не похоже на примитивное плотское желание или банальное физическое влечение. Скорее… я просто хочу почувствовать себя нужной, цельной, страстной и желанной… принадлежащей. За эти годы я здорово устала тащить все на себе, и мне элементарно хочется расслабиться, позволить себе испытать чувства, для которых, создан каждый человек во вселенной… не могу сказать, что моя симпатия к Джеку рождается в глубине сердца, но он определенно завладел моим разумом, который находится в вечных поисках надежности, спокойствия и свободы одновременно.

Головой я понимаю, что Джек тот самый вариант, с которым я смогла бы создать идеальную семью, завести детей… я еще молода, чтобы всерьез планировать детей, но стоит лишь подумать о том, как высока вероятность того, что после меня совсем никого не останется, мне почему-то становится страшно и жутко. Только представьте. Моя жизнь пройдет бесследно, словно меня никогда и не существовало.

Как и жизнь Эллисон…

Аккуратно перекидываю одну ногу через бедра Джека, слегка царапая его прерывисто вздымающуюся грудь, и не удержавшись от соблазна подразнить его, потираюсь о его член, ощущая, как кровь горячей волной приливает к внутренним мышцам лона. Судя по выражению его лица и ровному дыханию, он продолжает спать… засранец, и для кого я стараюсь?