Enigma

– Но вы ничего мне не говорили. Не поставили в известность. И… как такое возможно?

– А зачем нам это? Мы просто выполняли свою работу, и просьбу мистера Карлайла, который попросил не ставить вас в известность и…

«Попросил – отвалил денег».

– То есть вы приняли взятку? И допустили к моей матери человека, который нас ненавидит?

– Мисс Сторм, мне ничего неизвестно об отношениях, связывающих Вас и мистера Карлайла. Но поскольку он оплачивал все счета и даже платил на месяцы вперед, я делал вывод, что он желает вам только добра и выздоровления вашей матери. Как бы там ни было, он приходил, чтобы изъять свои деньги, вложенные в развитие нашей клиники, и не внес ежемесячную оплату размером сто двадцать тысяч долларов, и я вынужден поставить вас в известность, что, если данная сумма не будет внесена ближайшие два дня, мы будем вынуждены попрощаться с вами. И с нашей дорогой пациенткой тоже.

– Что? Вы собираетесь просто взять и выкинуть мою маму на улицу? – задыхаясь, и до сих пор не в силах поверить, что его слова – не долбаный сон, спрашиваю я.

– У нас нет выбора, мисс. У нас очередь, мы единственная психиатрическая клиника для Низших каст. Поэтому… многие только и ждут, когда освободится место. У нас есть обязанности перед Элитой, о которых Вам прекрасно известно. За неуплату ежемесячного налога, нас закроют, и мы все лишимся дохода… да что я вам рассказываю? Вы сами прекрасно знаете, как работает система. Только мы, в отличие от Вас, юридические лица, и боюсь, нас ждет кара пострашнее, чем просто остаться на улице без крыши над головой.

Уму непостижимо. Я ненавижу нашу страну и эту проклятую систему, которой каждый вынужден подчиняться. Да что же это такое? Когда все перестанут молчать?

– Вы все с ума посходили… Боже, у меня нет таких денег, – растерянно прошептав, я почему-то кидаю взгляд на запястье мистера Картера, замечая на его руке позолоченные часы, явно купленные на деньги, полученные им за «молчание».

Я по-прежнему не понимаю, что это за щедрый жест со стороны Мака. Что в голове у этого человека? Он сам выкинул нас на улицу, а потом… нашел мне работу, платил за мою маму. Честно говоря, я не хочу знать о причинах, потому что уверена в том, что он ничего не делает просто так.

Но осознание того, что все эти годы, я полностью зависела от него, и теперь, что-то ему должна, ложится неподъемным камнем на сердце.

– Мисс Сторм. Вы же все понимаете. Мы все выживаем, как можем. Мне очень жаль, и я очень надеюсь, что ближайшие два дня вы погасите долг. В противном случае – советую вам встретить Эву за воротами клиники. Иначе она просто потеряется, – последняя фраза звучит так, словно доктор говорит не о моей матери, а о нашкодившем питомце, который его утомил, и теперь от него нужно избавиться.

Это просто отвратительно. И никаких слов не хватит, чтобы описать то, что я сейчас чувствую.

Куда уж больше боли, бессилия и отчаянья? Осознания собственной зависимости и никчемности?

Я не должна жалеть себя, нет. И Макколэю управлять своей жизнью я не позволю, и тем более, добровольно не побегу в его ловушку. С какой стати?

Моя боль и растерянность не сильнее гордости и нерушимых принципов.

Мой «братец», кажется, забыл, что я выросла и стала сильнее. Улица закалила мою кровь и характер. К тому же, именно у меня припрятан «козырный туз», который может разрушить его жизнь и подорвать авторитет среди напыщенных Элитов – одно очень интересное видео, которое едва ли кому-то понравится из его окружения. Каждый Элит дорожит своей) репутацией, и я знаю, что она покупается, но хлопот это доставит немало.

Деньги на маму я найду сама, без его помощи. И дам сдачи, чтобы больше не смел вмешиваться в мою жизнь, и, наконец, понял, что я не одна из его игрушек.

Я другая. Боец с рождения. И не позволю, кому бы то ни было, вытирать об меня ноги.

Flashback

Макколэй

Опускаю взгляд на сжимающие Мегаминкс^[4] пальцы, наблюдая за тем, как проступают вены на тыльной стороне ладони и предплечье. Правильное сочетание белков, жиров и углеводов с программой тренировок дают о себе знать – еще никогда мое тело не находилось в такой сухой форме, как сейчас. Спорт занимает огромное место в моей жизни, но не потому, что я люблю тягать железо, или бег по утрам. Для меня это необходимая нагрузка, создающая выброс определенных гормонов в кровь, которые позволяют мне регулировать работу головного мозга.

Поворачиваю одну из граней многогранника, вспоминая о том, что полностью не собирал его с двадцати лет, но незатейливая головоломка всегда лежит на моем рабочем столе. Один из двух подарков, что подарил мне отец.

Мне было пять лет, когда отец провел первую операцию, и первым, что я увидел, когда очнулся – эта головоломка.

Я молча собрал Мегаминкс, и протянул отцу многогранник, каждая грань которого была заполнена одним цветом.

– Молодец, Мак, – хвалит отец, поправляя съехавшие на переносицу очки. Я ненавидел, когда он надевал свой безупречно белый костюм, который напоминал мне цвет стен в том проклятом месте. Отец с любопытством оглядел собранный мною додэкаэдр и быстро разобрал его. – Повтори это снова, – приказал он, обращаясь ко мне таким тоном, каким обращаются дрессировщики к своим животным. Я молча принял многогранник из его рук, и начал быстро собирать, не понимая, откуда я знаю правильный и безошибочный алгоритм действий.

Отец все это время не спускал с меня глаз, лишь удовлетворительно улыбался и кивал, то и дело, печатая что-то на плоском прозрачном планшете.

– Хорошо. Очень хорошо, Макколэй, – торжественно объявляет Руфус, и наводит на меня свой планшет. Чуть позже, я узнал, что он делал в тот момент – сканировал мой мозг, наблюдая за его работой, отмечая, какие его участки сейчас активны.

– Реабилитационный период почти прошел. Самое страшное уже позади, мальчик. Главное, что ты жив, – последнее предложение он произнес очень тихо, но я расслышал каждое слово. Чуть позже, я осознал, что он рисковал моей жизнью, сделав это со мной.

Ему было плевать выживу я или сдохну в операционной капсуле. Ему нужен был идеальный сын гений, а не тот, что появился на свет.

После реабилитационного периода, о котором я почти ничего не помню, кроме того, что я заново учился жить, все изменилось. Словно кто-то увеличил яркость и контрастность моего мира. Я начал видеть ток, исходящий от каждого предмета, на который смотрю, и видеть его не как предмет, а как сочетание физической материи, отличающейся от соседней. Начал слышать в диапазоне от 1 герца до 320 килогерц. Острый слух зачастую является причиной моих бесконечных бессонниц. Я слышу долбанный звук земли, и гул космоса. Но это все неважно, я не хочу долго и нудно рассказывать вам о побочных эффектах своей гениальности.

Мой мозг без устали изучал всю информацию, которая попадала в поле моего зрения, но потом все резко оборвалось. На одном из сеансов занятий с отцом, я потерял сознание, а проснулся лежа на полу, с жуткой болью в затылке и вкусом крови на губах.

Отец посадил меня в капсулу, и произнес:

– Мак, для нас обоих начинается тяжелый период. С сегодняшнего дня ты должен пить эти таблетки, пока тебе не исполнится семь, – Руфус показал мне маленькую прозрачную таблетку, зажатую между указательным и большим пальцем.

– А что будет со мной потом? – я помню, как сжалось от страха мое сердце. Я хотел задать ему всего один вопрос: «Когда я умру?», но так и не решился.

Я хотел попросить его, чтобы он остановил это. Достал чип, освободил меня от этого кошмара и некого бремени, которое я был не в силах осознать. Но я знал, что он скорее убьет меня, чем сделает это. Я уже был достаточно умным, чтобы на глаз определить степень безумия, отражающуюся в его зеленых, похожих на мои, глазах.

– Потом ты вернешься к ним в четырнадцать лет, если все пройдет хорошо.