Enigma

Не представляю, как буду тащить эту груду мускулов до водопада, но видимо в состояние аффекта, человеческий организм и не на такое способен. Наверное, Карлайл с его ростом и мышцами весит двести фунтов, не меньше. Сердце грохочет в груди неистовым барабаном, и я задыхаюсь, пока тяну его по песку, а потом по каменной дорожке, не замечая ничего вокруг. Ледяная вода искусственного водопада, созданного в саду вилы для красоты, накрывает нас с головой, когда я проникаю сквозь его стену. Никогда бы не подумала, что за ним что-то спрятано, потому что снаружи создавалась иллюзия того, что вода стекает по скалистому камню. Перед глазами плывет, но я все равно нахожу огромную стальную дверь, и, хрипя от напряжения и усталости, подставляю к специальной камере окровавленное лицо Карлайла. Черт, черт, черт. При открытии замка срабатывают звуковые датчики, и я заталкиваю Макколэя внутрь, в освещенную голубоватым светом, комнату. Мои руки все время соскальзывают с его тела, из-за литров крови, которую он уже потерял и с каждой секундой теряет все больше и больше. Но мне так страшно, что я даже отвращения испытывать не могу.

Наконец мы добрались до капсулы (узнать ее не трудно), и я отчаянно пытаюсь затолкнуть его на ее поверхность, превозмогая адскую боль в костях и мышцах.

Через минуту мне, наконец, удается это сделать. Лихорадочно осматривая капсулу, я пытаясь разобраться в ее управлении, параллельно посматривая на Мака…

Боюсь представить, что он со мной сделает, если выживет. Мне нельзя здесь оставаться.

Наконец, я нахожу кнопку, включающую световой экран управления, но кажется, Карлайл не оценил моих благих намерений спасти его. Леденя от ужаса, я кричу, надрывая связки, когда вижу, как истекающий кровью мужчина, вдруг распахивает веки. Хищные зрачки сгорают в зеленом пламени ярости, направленной в мою сторону.

Он выглядит так, будто это не он. Словно… Мак не узнает меня. Я вижу это в лишенном малейших признаков человечности взгляде. Даже тех крупиц, что видела там раньше…

– Кто ты? Кто ты, мать твою? – не успеваю набрать в легкие воздух. Его рука сжимается на моем горле, Карлайл со всей дури впечатывает меня в стальную поверхность капсулы. Я почти отключаюсь от мощного удара о металл. Сил безумец не жалеет, сжимая пальцы сильнее, перекрывая мне поступление кислорода окончательно.

Я бы с радостью ответила ему кто я, но не могу.

Голова кружится от недостатка воздуха, а его дьявольский взгляд расплывается перед моим взором. Мне не впервой терять сознание, но на этот раз, я вряд ли очнусь…

Сражаясь из последних сил, врезаюсь ногтями в его ладонь, пинаю и толкаюсь, пытаясь вырваться.

Но это невозможно.

В его руках я всегда не более чем бабочка, сжатая в твердый кулак или плотно закрытую банку.

Я просто кукла, связанная в шибари.

От утробного, полного ярости рыка Карлайла, у меня все органы сжимаются в тугой ком, но я продолжаю бороться. Каким-то чудесным образом его ладонь вновь ослабевает на моей шее, и, пользуясь шансом, я соскакиваю с капсулы, действуя по инерции, повинуясь инстинктам, которые кричат мне о том, что я должна выбраться отсюда живой. Любой ценой.

Пальцы дрожат так, что я не попадаю в лучи светового экрана. Наконец, обезумевший Карлайл вновь слабеет, и мне удается нажать на необходимую кнопку. Стекло над Макколэем схлопывается, и я в последний раз бросаю взгляд на своего мучителя…

Содрогаюсь от ужаса, наблюдая за тем, как зеленая радужка его глаз полностью скрывается под веками. Остаются лишь налитые кровью белки, свидетельствующие то ли о безумии, то ли о том, что я опоздала…

Я это сделала с ним. Я. О какой «осознанности» может идти речь, когда я по жизни – ходячая катастрофа?

Но оставаться здесь и ждать его исцеления я не собираюсь. Механические руки внутри капсулы начинают проводить над Карлайлом свои сложные манипуляции, и я бегу прочь, хоть и ноги давно не слушаются…

Минуя длинный коридор виллы, срываю в первой попавшейся мне на пути ванной банный халат, запрыгиваю в него, и бегу дальше, куда глаза глядят. Я даже не чувствую ни пола, ни земли под ногами, и кажется, несусь, быстрее ветра.

Перед глазами мелькают цветы, пальмы и заросли, потускневшие в сумеречном свете. Солнце село, пока я возилась с Карлайлом, и выбегать за пределы вилы, наверное, не лучшая идея. Все-таки я в чужой стране… совсем одна. Без документов.

Но выбора у меня опять нет.

Выбегая за пределы вилы, огражденной непримечательным забором (я имею в виду, на нем нет никаких дополнительных высокотехнологичных защит, раз я так легко убежала), и попадаю… прямиком в ад.

По крайней мере, дорожный ад. Никогда не видела такой жуткой дороги, и настолько хаотичного движения. Байки и старые машины, какие видела только в кино и на картинках, гоняют по плохо освещенной крошечной трассе без всякой системы и правил.

Ощущение такое, что я не просто спала месяц, но еще и переместилась в прошлое. Страх ледяными цепями сковывает мышцы, и я останавливаюсь у дороги, пытаясь восстановить дыхание.

У меня есть всего несколько минут на то, чтобы принять решение – бежать, сама не знаю куда, или возвращаться на виллу и ждать своей участи. Говорят, судьба в наших руках… но в этот раз она снова решила все за меня, и мои метания стали бессмысленны, как только кто-то обхватил меня сзади и приложил к носу влажную, отвратительно пахнущую травами, тряпку.

Закричать я не успеваю, потому что следом мне заклеивают рот, и, не церемонясь, одевают мешок на голову. Дышать просто невозможно – ткань воняет потом, грязью и кровью. Прогнившими фруктами и мусором…

Я думала, хуже, чем в «аду» Карлайла быть не может. Но я ошибалась.

Он вернулся за мной.

Глава 10

Не грусти. Рано или поздно все станет понятно, все станет на свои места и выстроится в единую красивую схему, как кружева. Станет понятно, зачем все было нужно, потому что все будет правильно. Льюис Кэрролл «Алиса в Стране Чудес»

Кэндис

Я нахожусь в месте из своих кошмаров.

Оно похоже на то, где я росла.

На тюрьму.

Нас одевали в одинаковую одежду, мы питались и гуляли по расписанию. Даже дышали с позволения Господ… просто я забыла об этом. Пришло время вспомнить в деталях.

Нас подвергали избиению. Всех Бесправных. На многих из нас ставили опыты.

Я жила в камере с Элисон и еще с несколькими девочками. У нас не было игрушек и книг, уроков и дополнительных занятий – только мы, ОНИ, и по большей части, облезлые стены…

Руфус помог мне забыть. Гипнозом и постоянными разговорами о прошлом, он заставил мои воспоминания о бесправии померкнуть, и я всегда буду благодарна опекуну за это.

Потому что ни один человек не выбирается из такой грязи, без нарушений психики. Доказательство – моя мать.