Енох

 За изгородью послышался сильный мужской голос.

 Мафусаил привез гостинцы из города, и Сиф из-за стебля старого розового куста без удовольствия наблюдал, как Ева смешивает в глиняных сосудах муку собственного помола с мукой каинитов. Мафусаил, розовый, оживленный, добродушный, молчаливо-серьезный великан, подтаскивал к закромам полные мешки из грубой шерстяной материи. Из ручья, протекающего через двор, ослы шумно хлебали воду.

 - Сиф, у меня хорошие вести, - сказал Мафусаил, отряхиваясь от муки.

 "Хорошие вести... из города?" - Сиф строго посмотрел в глаза Мафусаилу.

 - Вернулся отец мой Енох!

 Ева и Сиф коротко переглянулись.

 - Он говорит, что вернулся от ангелов.

 - Воля Божья, - сказал Сиф и прикрыл ладонью глаза. Их ломило от радости.

 Ужинали во дворе, сидя на плоских кожаных подушках под открытым небом. Ева поставила на скатерть-циновку кисель из простокваши и меда, положила холодные лепешки из пресного теста, густо и сладко пахнущие финики.

 - Сиф, - сказал Мафусаил, взяв с циновки лепешку.
– Она подгорела с одной стороны. Я купил у каинитов железный лист...

 "Какое страшное словосочетание, - подумал Сиф.
– "Железный лист". Только язык каинитов..."

 - ...И теперь наши лепешки не будут пачкаться в золе.

 Сиф кивнул. Его жена выпекала лепешки в золе, накрыв их глиняными горшками, и лепешки тоже не подгорали. Но Сиф промолчал. Ради совести. Совесть же разумел не свою, а Мафусаила. Сиф ждал, когда тот заговорит о Енохе. Но не торопил Мафусаила, спросил из вежливости:

 - Не оскорбляют ли тебя каиниты, Мафусаил?

 - Сейчас не те времена, Сиф. Тувалкаин запретил наносить обиду сынам Божиим: он - мудрый человек!

 "Тувалкаин хитер", - мысленно ответил Сиф, с мучительным нетерпением ожидая рассказа о Енохе. В задумчивости Сиф чертил на песке веточкой какие-то знаки. "Твоя борода ухожена, Мафусаил, а волосы слегка пострижены", - думал Сиф, выводя на песке знаки.

 - Я не знаю ритуалов каинитов, Мафусаил, но при общении с ними наша вера умаляется по этому закону.

 Мафусаил прочитал знаки под веточкой Сифа. Тот привел дробные числа к наименьшему знаменателю.

 - Сиф, отец рассказывал мне, что Бог после убийства Авеля запретил мстить Каину, - разве не видно в этом запрете Его благословения на строительство города? Да, Он благословил братоубийцу! но нам ли испытывать замыслы Божии?

 - Ты, Мафусаил, не видишь опасности в торговых сделках с каинитами!
– Сиф ладонью загладил знаки на песке. И замолчал. Ради совести. Совесть же разумел не свою, а Мафусаила. Тот сказал:

 - Моя тетка Мелхиседека сожгла тростниковый стаканчик, из которого пил Тувалкаин, когда посетил наш дом. Она тоже видит опасность в нашем общении с каинитами. Но она не отказывается от косуль, которых я приношу с охоты. А на наших стрелах наконечники из металла каинитов.
– Мафусаил осторожно, с благоговением развязал тесемку на мешке, который загодя положил рядом с собой, и с легким трепетом вынул из него предмет, отдаленно напоминающий лук, погладил почти нежно отполированные ясеневые поверхности, маленькую металлическую лебедку.

 - Это арбалет, - сказал он, с восхищением рассматривая оружие.
– С ним мы забудем, что такое голод.

 "Все успехи каинитов родились не от творческого избытка человека, а из глубокого несчастья нашего грехопадения, - с горечью подумал Сиф.
– И об этом никогда не надо забывать".

 Мафусаил, рассматривая арбалет, сиял.

 - Хотите, я расскажу вам, как покупал оружие?

– спросил Мафусаил.
– Вот послушайте!

 Сиф отщипнул от лепешки и, положив маленький кусочек в рот, стал медленно жевать.

 "Мафусаил говорит искренне, - размышлял Сиф, - и, наверное, многие из сифитов думают так же, как он, но молчат - лучше ли это? Сыны Божии становятся непрозрачными, как каиниты.

 - ...я положил оружие. Рука на столе снова ожила, протянулась ко мне, и я пожал ее на прощание... Тебе неинтересно, Сиф, то, о чем я говорю?
– вдруг спросил Мафусаил.

 Сиф очнулся от размышлений.

 - Не сердись на меня, Мафусаил. Я жду, когда ты расскажешь об отце своем Енохе, и никак не могу дождаться.
– Он улыбнулся. И Мафусаил улыбнулся. Улыбнулась и Ева беззубым ртом, понимая, что мир за трапезой восстанавливается. И ручей во дворе зажурчал веселее.
– Я должен найти елей жизни в потерянном раю и помазать Адама. И тогда все чада его вспомнят вместе со мной тот мир, когда Адам казался большим и взрослым. Я сегодня молился, и мне показалось, будто Господь сказал мне, что в моих поисках мне должны помочь люди. И в тот же вечер приходишь ты, Мафусаил, и говоришь, что вернулся Енох, которого мы считали погибшим. И говоришь, что он вернулся от ангелов.

 - Прекрасно! - сказал Мафусаил.
– Значит, у меня будет попутчик.

 - Смотрите!
– вдруг вскрикнула Ева. Ее рука и испуганное лицо устремились в небо. Все подняли головы.

 - Что это?
– спросил Мафусаил, выронив из рук арбалет.

 Нет ответа.

 По небу проплывал черный шар, уменьшенный расстоянием до величины тыквы. Некоторое время с легким испугом наблюдали его плавный таинственный полет. Он заплыл за гору, как заплывает луна.

 ...На другой день, когда спала жара, Сиф и Мафусаил отправились в путь. Ева провожала их до поворота. Ева нежно расцеловала Сифа, а Сиф губами прижался к загорелой до черноты руке матери. Белый рукав делал ее руку еще чернее.

 Поехали вниз на ослах, прямо на солнце.

 - Все же, что за шар мы видели вечером, - спросил Мафусаил.

 Сиф не знал, что ответить.

 - Интересно, - сказал он, точно не расслышал вопроса, - где сейчас Енох и Мелхиседека?

 19. Енох и Мелхиседека, глядя на человека, спускающегося по широкой горной тропе, сразу догадались, что он - сифит, потому что путник был очень высокого роста.

 - Ты, похоже, Енох, сын Иареда?
– после приветствия спросил путник, с любопытством рассматривая Еноха. И когда тот кивнул, продолжил: - Про тебя рассказывают всякие небылицы.
– Его слова опечалили Еноха. Путник заметил это и, чтобы перевести разговор, спросил: - Что привело тебя в наши края?

 - Мы едем в дом вдовы Сапанимы.

 Путник нахмурился.

 - Ты назвал ее вдовой. Что это значит?

 - Это женщина, у которой умер муж.

 Путник поморщился.

 - Новые слова... и темная история! Все только и говорят об этом.

 - Говорят - что?
– спросила Мелхиседека.

 - Говорят, что она убила своего мужа, как Каин убил Авеля. А Сапанима твердит, что он умер сам. Разве может человек умереть сам? Правда, кое-кто говорит, что это сделали искатели руд.