Энриет. Логос 1

— О как.

— Тебе что-то известно об этом?

— Я видел их на университетской парковке. Она с ними о чем-то спорила, ругалась. Их главный, как его там, Алексей, сказал ей пару слов. После чего она сказала что-то похожее на «ладно» и села в машину.

— Понятно.

Понятно, что ничего не понятно. Но, те факты, что его присутствие с ними было не по принуждению, и что они не могут сделать ей ничего плохого, меня успокаивало. Но все равно, сам факт того, что она ездит с этими уродами, раздражает.

— Дим, про утро ничего не хочет сказать? Я ведь тоже умею сверлить взглядом.

Мой друг растянулся на скамейке.

— В универе ко мне подошли эти придурки и…попросили показать ноутбук. Что-то там они хотели уточнить. Конечно отказался, но… мой ответ не совсем понравился. Поэтому немного побили, вытащили все вещи из сумки. Обрадовались, что не МакОс. Если вкратце, то так. Еще…а не, ничего.

— Еще что?

— Ну…Петь, мне они работу предложили. У их знакомого комп сломался. Надо будет к нему прийти и помочь починить…

— Они тебя обижают, побили.

– Не перебивай. Петя, да дослушай ты. Там работенка не пыльная. Подумаешь, комп посмотреть, Винду переустановить, может, какие программы еще. Мой профиль, сам понимаешь, а тут они за один такой заказ предлагают цену как за три таких заказа, а мне как раз деньги нужны. Пойми же.

Все чувства и ощущения кричали, что это ну очень плохая затея, и надо остановить Диму. Но, какие доводы есть?

То, что они дураки? У всех же компьютеры ломаются. И у дураков тоже.

А зачем они тогда перед тем, как ему предложить работу, унизили? Не могут без издевательств? Разве можно такое терпеть? Дима многое может простить по отношению к себе, но разве это правильно?

Мне такое поведение не понять. Но, зная его, прекрасно понимаю, почему он принял для себя решение так поступить.

— Хочешь, с тобой схожу?

— Да брось ты.

Зайдешь ко мне как сделаешь?

— Договорились.

Я слегка ударил Петю по плечу. В ответ прилетел удар посильнее, чем нельзя было соглашаться. Завязалась небольшая драка, итогом которой стало шумное падение со скамейки. Отсмеявшись, оттряхнув приставшую пыль, мы снова сели на скамейку.

Теплый вечерний воздух не мог не заставить им насладиться. Мы сидели на скамейке, и каждый думал о своем. О том самом, что заставляло жизнь замедлиться, обрести интуитивно ощутимый смысл, который невозможно ухватить и узнать получше, но каждый раз заставляющий ощутить легкую теплую грусть.

— Ну, что-ж. Пошли по домам?

— Пошли.

Этот город не собирался спать. Дойдя до остановки, Дима уехал на троллейбусе, а я остался ждать трамвай.

Вот уже и стал виднеться за поворотом трамвай, сообщающий о своем приближении двумя маленькими звездами. А ведь так интересно наблюдать за небесными светилами, которым нет никакого интереса до нас…до меня.

С того момента, когда отца посадили в исправительное учреждение на реальный срок, мама обесцветилась. В моих глазах самый дорогой человек был как ходячая палитра ярких цветов, радугой нашей жизни, а после — словно цветную бумажку, макнули в растворитель. Не было цвета. Глядя на нее, я видел лишь что-то серое и невзрачное.

А я? А меня стало преследовать ноющее чувство в груди. Оно было всегда со мной. Меня не покидает чувство бесполезности, никчемности, серости. Тяжело быть невольным наблюдателем происходящих событий, на которые не имеешь никаких сил повлиять.

А события тем временем текут, меняют окружающую действительность.

Иногда возникает ощущение, что в душу кинули, как под воротник, кусочек льда. Ощущение острого холода не пропадает. Кусочек льда не тает.

Подошедший трамвай вывел из транса. Оплатив проезд, я удобно уселся в конце трамвая и вытащил из сумки книгу. В моих ушах снова заиграла «Ария», а разум поплыл по лесным речкам эльфийских земель.

Прошла еще одна непримечательная событиями неделя студенческой жизни. Учеба. Работа. Учеба. Ну, конечно-же, приставали именитые мажоры. В свободное время я гулял и общался с единственным другом.

В один из дней позвонил отец. Сухой и мертвый голос сообщил о возможности встретиться. Улыбка, перемешанная с ноющей тоской и нетерпением закрутились в вихре, отдалив всё остальное ну на очень далекое расстояние. Наконец-то я вновь могу его увидеть.

Предупредив заранее Диму, что завтра не приду на учебу, с утра собрал вещи и двинулся в сторону автовокзала.

Я пришел на пятнадцать минут раньше, чем того требовало расписание. И это было правильным решением! Практически сразу же после моего появления, подъехал нужный автобус.

Как только люди расселись по своим местам, разложив огромные сумки и котомки, старый «Пазик» двинулся за черту города, нарушая тишину и одиночество дорог. Казалось, что мы единственные едущие по тонкой тропинке меж двух лесных стен.

Немного поспав, обнаружил себя уже недалеко от необходимой мне деревушки. Открыв глаза, сделал небольшую разминку шеи и рук, вследствие чего, мои кости сыграли аккомпанемент из хрустящих аккордов. Кроме меня в автобусе остались только пять бабушек и двое дедушек. Причем они ехали дружно, собравшись в кучку впереди автобуса, тихо общаясь, будто боялись меня разбудить. И каково было мое удивление, что они, увидев мою разминку, начали громче разговаривать.

Я попросил водителя высадить на следующем повороте. В ответ он кивнул, крякнув что-то наподобие «Я и так туда» и повернул на просечную дорогу, поднимая пыль за собой.

Только собрался возмутиться, как увидел впереди нас силуэт башенок и небольших одноэтажных домиков. Без сомнения, перед нами возникла колония — место уничтожения и подавления человека. Хотя создавались такие учреждения совсем для других целей.

Автобус нас довез почти до ворот контрольно-пропускного пункта колонии.

При виде людей в синем камуфляже, вооруженных старенькими калашниковыми, стало немного тревожно. Мой отец где-то недалеко за этими воротами отматывает срок. Ни за что. Просто так. Потому что галочки никто не отменял, и статья всегда есть. Главное, найти человека.

Я вышел из автобуса. Позади послышалось тихое кряхтенье, которое издавала небольшая сгорбившаяся бабушка. При взгляде на нее, сразу возникает ощущение, что это ее не первый визит в места не столь отдаленные.

Доверившись ее опыту, позволил ей пройти вперед, и медленно побрел за ней, попутно разглядывая место отчуждения осужденных нашим гуманным судом. Очарованный унынием и беспросветностью атмосферы, не заметил, как уже стояли у контроль-пропускного пункта.