Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982

Особую роль в обогащении представителей «номенклатуры» и приближенных к ним лиц сыграла Великая Отечественная война, во время которой были введены разного рода «литерные» карточки, система ордеров и талонов на товары [338] . «Предприимчивые» хозяйственники пускали некоторые товары, предназначенные для распределения по карточкам, в коммерческую торговлю, а то и на «черный рынок», получая от этого сотни процентов прибыли. Важную роль в имущественном расслоении сыграл заграничный поход Красной армии, во время которого смогли обогатиться некоторые чиновники, которые, как писал известный советский деятель Д.Т. Шепилов, занимались скупкой картин и драгоценностей, в результате чего превратили свои квартиры в «маленькие Дувры» и стали миллионерами [339] .

338

Арбатов Г.А. Человек системы… С. 326.

339

Островский А.В.

Указ. соч. С. 15–16.

После смерти И.В. Сталина «номенклатура» обрела стабильность, освободилась от страха [340] . Хотя в период правления Н.С. Хрущева объем привилегий был снижен, тем не менее число получателей разных благ непрерывно росло [341] . Критика «номенклатуры» широкими массами в этот период уже присутствовала, но имела «наивный» характер и апеллировала то к «кодексу коммунистической морали», то к введению «присяги на честность» для должностных лиц [342] . Тем не менее граждане СССР указывали на факты злоупотреблений конкретных партийных деятелей. Приобретение машин, использование государственных дач, покупка дефицитных товаров чиновниками уже не являлись тайной для «рядовых» граждан и вызывали чувство раздражения. Стал рассеиваться и ареол «аскетизма» высших руководителей государства [343] .

340

Самохин Ю.М. Указ. соч. С. 302.

341

Арбатов Г.А. Человек системы… С. 328.

342

Медушевский А.Н. Указ. соч. С. 475.

343

Попова О.Д. Указ. соч. С. 73, 79.

Численность «номенклатуры» в 1960-х — 1970-х гг. достигала 500–700 тыс. чел., а вместе с членами семей — около 3 млн чел., т. е. 1,5 % населения страны [344] . «Номенклатура» превратилась в узкий слой партийных, государственных и других руководителей, который сконцентрировал в своих руках всю реальную экономическую власть. Она воспроизводилась внутри себя, была относительно закрытой и не зависела от народа. Каждый начальник тянул за собой шлейф родственников и знакомых, его детей принимали «по блату» в привилегированные вузы и в дальнейшем они сами занимали «номенклатурные» посты [345] .

344

Самохин Ю.М. Указ. соч. С. 302.

345

СССР: Оптимистическая трагедия. С. 59, 63–64.

Таким образом, в СССР сформировались слои и социальные группы, официально имевшие значительно больший выбор благ и возможностей (причем за счет государства) [346] , чем «обычные люди». «Номенклатура» имела особый доступ к потреблению — в том числе возможность получать лучшие квартиры, дачи, гаражи, доступ к спецмагазинам и «распределителям», отдыхать в лучших санаториях, куда не было доступа «простым смертным», и другие всевозможные привилегии, а также пользоваться наемным трудом («номенклатурные» семьи имели домработниц и другую «прислугу»). Западный советолог Р. Вессон писал, что в СССР «роскошь… правителей приближается или превосходит роскошь монархов и дворян, которых они заменили» [347] . Кроме того, к «номенклатуре» по размаху материальных возможностей примкнули и другие социальные группы — «теневики», «цеховики», коррумпированные госслужащие низкого ранга и пр.

346

Щеглов Ю.Н Указ. соч. С. 11–12.

347

Wesson Robert G. Op. cit. P. 210.

М. Восленский в своем капитальном исследовании, посвященном советской «номенклатуре», писал: «Начиная с определенного уровня, номенклатурные чины живут как бы не в СССР, а в некой спецстране… Номенклатурное семейство в СССР может пройти весь жизненный путь — от родильного дома до могилы: работать, жить, отдыхать, питаться, покупать, путешествовать, развлекаться, учиться и лечиться, не соприкасаясь с советским народом, на службе которого якобы находится номенклатура. Отгороженность класса номенклатуры от массы советских граждан такая же, как отгороженность находящихся в Советском Союзе иностранцев: разница лишь в том, что иностранцев не допускают, а номенклатура сама не хочет общаться с советским населением» [348] .

348

Восленский М. Номенклатура: господствующий класс Советского Союза. Лондон, 1990. С. 339–340.

Относительно «отгороженности» интересный пример из жизни приводил известный литературовед Б.М. Сарнов: в одной «номенклатурной» семье у дочери-школьницы случилось расстройство желудка. «Признайся! — тревожно воскликнула мать. — Ты съела что-то городское?! Оказалось, что слово это в их лексиконе означает… у них вообще все, что мы едим, надеваем, обуваем, чем пользуемся в своей повседневной жизни все мы, простые смертные» [349] .

349

Сарнов Б.М. Наш советский новояз: Маленькая энциклопедия реального социализма. М., 2002. С. 274.

С подачи номенклатурных родителей «разложение» начиналось и у их детей. Как писал П.Л. Червинский в письме на имя М.А. Суслова, «у ряда членов партии, даже у руководящих работников, в обстановке полного достатка, детям дозволяют все — организация детских банкетов с крепкими винами, выделение в распоряжение мальчика денег на расходы, богатые подарки, разрешают раннюю дружбу с девочками, переходящую в физическую связь» [350] . Фактически, некоторые дети номенклатурных работников вели «богемную» жизнь, превращались в пресловутых «мажоров».

350

РГАНИ. Ф. 5. Оп. 58. Д. 20. Л. 10.

Положение «номенклатуры» категорически противоречило заявлениям советской идеологии и пропаганды о равенстве граждан СССР. Кроме того, как отмечал И.Я. Фроянов, «номенклатурная система привилегий… не только разложила и развратила верхушку партии, но и лишила ее морального права требовать от остальных соблюдения норм «социалистического общежития». Этический пример, который она подавала обществу, были примером отрицательным» [351] . Известная оперная певица Г.П. Вишневская высказывалась еще жестче: «Эти опьяненные властью, самодовольные, отупевшие от еды и питья люди, в сущности, живут в другом государстве, построенном ими для себя, для многотысячной орды, внутри завоеванной России, эксплуатируя на свою потребу ее нищий обозленный народ… Искренне уверовав в свою божественную исключительность, они надменно, брезгливо не смешиваются с жизнью советских смердов» [352] .

351

Фроянов И.Я. Погружение в бездну. М., 2001. С. 41.

352

Вишневская Г.П. Галина: История жизни. М., 1996. С. 111.

Таким образом, ко второй половине 1960-х гг. в СССР произошли серьезные изменения в социуме, которые стали идеологическим вызовом для руководства страны. Во-первых, реальная роль интеллигенции и рабочего класса вошла в противоречие догмам советской идеологии, провозглашавшей официальный статус рабочих как «ведущей силы» советского общества. На самом же деле «руководящая роль» — как минимум в массовом сознании — перешла к интеллигенции. Это сопрягалось с усилением среди интеллигенции технократических настроений, которые были признаны опасными для советской идеологии.

Во-вторых, изменение парадигмы семьи в СССР привело к снижению значимости коллективизма, который всегда был одной из основ советской системы, а кризис маскулинности стал отражением невостребованности «идейного героизма» в жизни страны. Не менее опасным было отстранение мужчин от воспитания детей, которое привело к росту проблем с поведением мальчиков и усилению разрыва поколений, что также имело значительный идеологический эффект.

В-третьих, новые настроения, распространявшиеся среди молодежи, свидетельствовали о все большем отходе ее от «идеалов». Пожалуй, впервые проблема менталитета молодого поколения стала настолько опасной. Так, после Гражданской войны молодежь, особенно городская, наоборот, в большинстве своем разделяла официальную идеологию и была главным социальным двигателем строительства нового общества. Кроме того, к 1960-м гг. одним из опасных проявлений новых настроений среди молодежи стало усиление ее «западнизации».

В-четвертых, усилившаяся «элитарность» в жизни партийной и советской «номенклатуры» не только противоречила пропагандировавшимся властями «идеалам», но и стала социальной проблемой. «Процветание» и обогащение «элиты» вызвало застопоривание социальных лифтов, способствовало расколу и росту внутренней напряженности в советском обществе (недаром в 1965 г. в здании МГУ была вывешена нелегальная листовка с текстом: «Недалеко то время, когда мы раздавим вас и всю вашу высокооплачиваемую, бюрократическую камарилью» [353] ). В 1967 г. американский марксистский журнал «Monthly Review» писал, что советское общество характеризуется «глубокой пропастью между правящей стратой политических бюрократов и экономических управленцев, с одной стороны, и массами рабочих людей, с другой, с впечатляющим спектром различий в доходах и статусе на обеих сторонах пропасти» [354] .

353

РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 211. Л. 297.

354

Sweezy Paul М., and Bettelheim Charles. On the Transition to Socialism. New York — London, 1971. P. 81.