Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982
Шрифт:
XX век показал возможность существования культа личности и в государстве «эпохи модерна». В своем докладе Хрущев описал культ Сталина как «возвеличивание одной личности, превращение ее в какого-то сверхчеловека, обладающего сверхъестественными качествами, наподобие бога. Этот человек будто бы все знает, все видит, за всех думает, все может сделать; он непогрешим в своих поступках». Такие выводы весьма похожи на описание культа личности в древних обществах.
Причина формирования культа Сталина была традиционной для такого рода явлений — сохранение власти и облегчение управления народом. Основой культа были не только личные устремления вождя, но и недемократичная система правления, основанная на диктатуре. Западные ученые тех лет сделали вывод, что для выживания диктатуры в условиях XX в. она «должна быть триумфальным… доминированием одного набора идей, одной партии и одного лидера». Поэтому руководитель страны становится «почти мистическим символом власти, лидерства и национального величия». Народ должен смотреть на него как на мессию, а любые сомнения в этом рассматриваются как «преступление против государства» [204] .
204
Roucek Joseph S. and Associates. Social Control. New York, 1947. P. 508, 512.
Большевики,
В условиях отказа большевиков от демократии сакрализация их идеологии, партии и вождей стала одним из главных инструментов удержания власти в стране и мобилизации народа на строительство «светлого будущего». Возникновение культа личности вождя является естественным результатом функционирования однопартийной системы [205] .
Культ был создан и для В.И. Ленина как для «усопшего вождя» (в этом было отличие от культа личности Сталина). Почитание Ленина в тех или иных масштабах сохранялось в советском народе как минимум до конца 1980-х гг. (Характерно и абсолютно закономерно, что в своем докладе на XX съезде Хрущев не только не покусился на развенчание культа Ленина, но и постоянно ссылался на основателя Советского государства как на истину в последней инстанции.)
205
Заславский В. От неосталинского государства до постсоветской России (1970–2000). СПб., 2019. С. 46.
Культ личности Сталина в период его правления был работающим инструментом. Западные исследователи в 1940-е гг. отмечали, что «власть Сталина… стоит на уверенности [народа], что его правление представляет наиболее правильную адаптацию партийной программы к стратегическим требованиям текущей фазы революции» [206] . Одной из опор власти были «безмерное уважение» и «всенародная любовь к «отцу народов», любовь исступленная и почти религиозная», а также «надежда на то, что он приведет страну — не нас, так детей, внуков наших — в землю обетованную» [207] . К «любви» и «надежде» надо добавить «почти религиозную веру в Сталина», на которой воспитывалось целое поколение советских людей [208] . Вера в вождя сочеталась с верой в «светлое будущее» («рай на земле»), направлявшей советских людей на подвиги [209] .
206
Roucek, Joseph S., and Associates. Op. cit. P. 532.
207
Бовин А. Кризис мирового социализма. С. 44.
208
Аксютин Ю.В., Волобуев О.В. XX съезд КПСС: новации и догмы. М., 1991. С. 223.
209
Вспомним стихотворение В. Маяковского о строительстве металлургического завода в Новокузнецке: «Темно свинцовоночие, и дождик толст, как жгут, / Сидят в грязи рабочие, сидят, лучину жгут. / Сливеют губы с холода, но губы шепчут в лад: / «Через четыре года здесь будет город-сад!» (1929 г.).
Таким образом, в середине 1950-х гг. сама власть в лице Н.С. Хрущева резко и неожиданно подорвала идеологические устои. Десакрализация [210] И.В. Сталина означала, что так или иначе была развенчана почти вся история советской власти, ведь он правил практически все время после революции — с 1924 (фактически с 1922 г.) по 1953 г., и почти все, что было сделано в Советской стране, связывалось с его именем. Как отмечал В.Л. Заславский, «нападки на культ Сталина и роль этого культа в создании советского государства ставили под вопрос» и вообще «правомерность монополии» [211] КПСС.
210
Термин «десакрализация» (от лат. «de-» — приставка со значением «лишение», «отсутствие»; «sacer» или «sacratus» — «священный») в контексте данной темы мы применяем в значении «лишение ореола харизматичности, непогрешимости». В.Л. Заславский использовал также термин «демистификация Сталина». — См.: Заславский В. Указ. соч. С. 46.
211
Заславский В. Указ. соч. С. 46.
Антисталинские тенденции в действиях руководства СССР были заметны уже с 1953 г., но именно на XX съезде КПСС «десталинизация» была официально санкционирована. После опубликования 30 июня 1956 г. постановления «О преодолении культа личности и его последствий» этот процесс стал набирать обороты и пришел к своему пику в начале 1960-х гг. В СССР была изменена трактовка событий сталинского периода, переименованы объекты, названные в честь И.В. Сталина, убраны его памятники, бюсты, портреты, а тело «развенчанного» вождя в 1961 г. было вынесено из Мавзолея.
Неожиданное для народа отстранение от власти самого Н.С. Хрущева в октябре 1964 г. стало еще одним ударом по власти и идеологии. Во-первых, до того ни один советский лидер не уходил в отставку [212] . Поэтому закономерно, что некоторые люди восприняли свержение Хрущева ни много ни мало как «вторую Октябрьскую революцию в СССР» [213] (хотя по замыслу «заговорщиков» все должно было выглядеть как добровольный уход бывшего вождя на пенсию). Здесь опять сыграло отрицательную роль отсутствие демократии: как отмечал американский политолог Р. Вессон, в СССР не было «открытого и респектабельного метода избрания нового руководства» [214] , и поэтому единственным путем для этого был заговор. Госдепартамент
США на примере неожиданного снятия Хрущева сделал вывод, что «неспособность оформить конституционную процедуру политической преемственности» была, «возможно, наибольшей политической проблемой для советских лидеров» [215] .212
И после, вплоть до распада СССР.
213
РГАНИ. Ф. 3. Оп. 58. Д. 211. Л. 288.
214
Wesson Robert G. Op. cit. P. 213.
215
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 61. Д. 559. Л. 62.
Во-вторых, отставка Н.С. Хрущева явно была недобровольной, а объявленные властями ее причины — надуманными («преклонный возраст и ухудшение состояния здоровья»). В народе они вызвали недоумение. На партсобрании Института народов Азии АН СССР в декабре 1964 г. Г.И. Мордвинов [216] возмущался: «Кто поверит, что Хрущев болен и ушел с поста по старости… Неужели нас считают дураками и дают нам только такое объяснение?» [217] Приход нового руководства СССР к власти в результате «политической интриги» [218] нанес удар по авторитету страны и за рубежом, где положение Л.И. Брежнева и его соратников воспринималось как нестабильное. Второй секретарь советского посольства в Швеции Е.П. Рымко сообщал о наличии в этой стране «многочисленных спекуляций… по поводу [дальнейших] возможных изменений в советском руководстве». Местные коммунисты переживали «тяжелое время», так как «ничего не знали, не получали никакой информации» [219] о событиях, происшедших в Советском Союзе.
216
В 1930-х и 1940-х гг. — советский разведчик.
217
ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2222. Л. 45.
218
Wesson Robert G. Op. cit. P. 197.
219
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 50. Д. 679. Л. 4, 154.
Новое руководство страны не только отменило многие реформы и инициативы, начатые Н.С. Хрущевым, но и осуществило подрыв его авторитета. Хрущев был обвинен в «волюнтаризме», «субъективизме» и провалах идеологии. На заседании Политбюро 10 ноября 1966 г. Л.И. Брежнев заявил, что предыдущим лидером в идеологической сфере «было допущено не меньше ошибок, чем во всех областях, а даже больше. И самое главное, что эти ошибки не так просто, как некоторые другие, нам исправить». М.А. Суслов вторил генсеку: «Когда стоял у руководства Хрущев, нанесен нам огромнейший вред, буквально во всех направлениях, в том числе и в идеологической работе. Мы обманывали, развращали интеллигенцию, решали в ЦК одно, все соглашались, в том числе и он (Хрущев. — Ф.С.) соглашался, а выходил к интеллигенции или куда-то на другую широкую аудиторию — говорил совершенно другое, противоречащее тому, что было принято в коллективе». Выступил на совещании и Ю.В. Андропов, который отметил «совершенно ничем не обоснованный провал в теории» [220] , возникший в СССР. Позднее, в 1971 г., на совещании в преддверии XXIV съезда партии секретарь ЦК КПСС П.Н. Демичев еще раз обвинил Хрущева, что тот «расшатал… идейную сферу» [221] .
220
Вестник Архива… С. 60, 62–63.
221
РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 9, 13, 17.
Особенно опасным «деянием» Н.С. Хрущева новые власти признали развенчивание И.В. Сталина. В 1965 г. заведующий Отделом пропаганды и агитации ЦК КПСС В.И. Степаков сообщил «наверх», что во время встреч с партийными активистами «почти во всех аудиториях поднимался вопрос о необходимости объективной оценки роли и деятельности И.В. Сталина… Подчеркивалось, что критика деятельности И.В. Сталина нанесла ущерб идейной закалке народа, воспитанию молодежи, а также развитию международного коммунистического движения» [222] . Председатель Комитета по печати при Совмине СССР Н.А. Михайлов в январе 1966 г. писал в ЦК, что особую опасность представляли произведения литературы, критиковавшие культ личности Сталина, так как «они способны дезориентировать молодежь и внушить ей неправильное отношение к идеям компартии» [223] . Ю.В. Андропов на совещании в ноябре 1966 г. отметил, что в сталинский период «была партия, был советский народ, столько проведено созидательной работы, а мы об этом периоде толкуем вкривь и вкось, а за нами повторяют в социалистических странах, и не только повторяют — наши враги используют это против нас» [224] . В 1971 г. Л.И. Брежнев заявил, что «XX съезд перевернул весь идеологический фронт… Там говорилось не столько о Сталине, сколько была опорочена партия, вся система» [225] .
222
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 229. Л. 4–5.
223
Зезина М.Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950—1960-е годы. М., 1999. С. 337.
224
Вестник Архива… С. 63.
225
РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 13.
В партийной пропаганде появились противоречивые оценки культа личности И.В. Сталина, порождавшие у граждан СССР непонимание, какая из них теперь является «правильной». В начале 1966 г. люди интересовались, «не собирается ли ЦК КПСС внести ясность в оценку деятельности Сталина на XXIII съезде партии?» В том же году, уже после съезда, ситуация по-прежнему оставалась неясной, так как звучали вопросы: «В какой степени можно пользоваться в пропагандистской работе трудами И.В. Сталина?», «Какие были допущены ошибки в разоблачении культа личности Сталина?» [226] .
226
РГАНИ. Ф. 5. Оп. 33. Д. 241. Л. 10–11; Там же. Оп. 58. Д. 20. Л. 72–73.