Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982

Кроме того, как отмечал Р. Митчелл, сама концепция «общенародного государства» входила в «противоречие с оригинальным марксизмом», ведь К. Маркс утверждал, что государство — это инструмент, представляющий классовые интересы [995] , и поэтому «общенародным» («общеклассовым») оно быть не может.

Указание советских идеологов на формирование в СССР «советского народа» содержало значительное преувеличение. При наличии тенденций к сближению этносов, такая «общность» еще не сложилась. В. Заславский писал, что сама введенная в стране «паспортная система устанавливала жесткие границы между этническими группами» (пресловутая «пятая графа»). Не меньшие границы порождало наличие национально-территориальных образований и «привилегий, которыми пользовались коренные национальности», в том числе в сфере доступа к высшему образованию, профессиональной деятельности и должностям [996] .

995

Mitchell R.J. Op. cit. Р. 141.

996

Заславский В. Указ. соч. С. 141.

В СССР не был официально введен этноним «советская национальность» (в то время как, например, в Югославии был признан и поддерживался властями наднациональный этноним «югослав»). В принятом в августе 1974 г. «Положении о паспортной системе в СССР» национальность человеку «назначалась» по его выбору из национальности одного из родителей. Идеи вернуться к системе свободного выбора национальной принадлежности или вообще ликвидировать графу «национальность» в документах остались без ответа, так как руководство страны не захотело отказываться от столь действенного средства контроля и регулирования межнациональных отношений [997] . На практике власти упорно игнорировали реальные противоречия этих отношений [998] , фактически отстранившись от работы в сложнейшем поле «национального вопроса».

997

Заславский В. Указ. соч. С. 141, 144.

998

История России XX — начала XXI века. М., 2009. С. 750.

Не помогла сплотить советское общество и поднять в нем «идеологический дух» концепция «советского», «социалистического образа жизни». Западные политологи обратили внимание на эту новацию, справедливо назвав ее «аморфной» [999] , однако приписали ей весьма глубокие и даже «экстремальные» характеристики. Р. Митчелл назвал ее даже «советской версией «культурной революции» [1000] (осуществленной в Китае в 1966–1976 гг.), а В. Заславский считал, что эта концепция стала «попыткой подменить конечную идеологическую цель — построение коммунистического общества» [1001] . Однако на самом деле этого не было. Никаких «выдающихся» качеств концепция «советского», «социалистического образа жизни» не имела. Она осталась обычным пропагандистским штампом и не оказала значительного влияния на советский социум.

999

Заславский В. Указ. соч. С. 135.

1000

Mitchell R.J. Op. cit. Р. 141.

1001

Заславский В. Указ. соч. С. 135.

В-четвертых, опора «развитого социализма» на «экономику» и научно-техническую революцию привела к мягкой «деидеологизации» советской идеологии, происходившей, разумеется, помимо желания властей (характерно, что в СССР критиковали маоистов за то, что у них наоборот — «примат политики в ущерб экономике» [1002] ). Западные политологи писали, что «научное руководство обществом» стало в Советском Союзе «заменителем политики» [1003] , так как брежневское руководство сделало упор на неполитическую сферу улучшения производительности экономики и НТР, «свободной от [идеологических] ценностей» [1004] .

1002

Косолапов Р.И. «Идеи Мао Цзэдуна» — отречение от марксизма-ленинизма. С. 39.

1003

Gerner Kristian and Hedlund Stefan. Op. cit. P. 285–286.

1004

Hoffmann Eric P. and Laird Robbin F. Technocratic Socialism… P. 174.

П. Суизи причиной решения руководства СССР «положиться на дисциплину рынка и стимулирование прибыли» считал то, что «бюрократия не видит другого пути, чтобы сохранить свою власть и привилегии» [1005] .

Идеология в целом занимала не самое важное место в политических интересах Л.И. Брежнева. Судя по повестке пленумов ЦК КПСС и съездов партии, гораздо важнее для советского руководства были экономика и международные отношения. Конечно, Брежнев пытался найти баланс между идеологией и экономикой, которая получала все большую значимость в условиях усиления противостояния на мировой арене и формирования «общества потребления». Однако «уклон в экономику» проявился до такой степени, что в январе 1971 г. С.Л. Трапезников был вынужден просить Брежнева «взять под защиту дело идеологии» и «сильно сказать» об этом на XXIV съезде КПСС (на что советский лидер несколько раздраженно ответил: «Просить меня защищать идеологию — нечего», и подчеркнул, что он и так понимает необходимость дать «недругам идеологии» «должный отпор») [1006] .

1005

Sweezy Paul М., and Bettelheim Charles. Op. cit. P. 9.

1006

РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 13, 16.

Таким образом, следует сделать вывод о «заложенной неэффективности» концепции «развитого социализма» и других советских идеологических исканий. Основные компоненты этих новаций, которые внешне выглядели как адекватный ответ на вызовы, в итоге обратились «в негатив», став залогом идеологических неудач СССР.

Американский политолог Р. Вессон считал, что причиной неэффективности переработки советской идеологии было отсутствие «новых захватывающих идей» и «попыток возвести унаследованную идеологию в степень новой реальности» [1007] . П. Суизи сделал вывод, что путь «тотальной кампании по пробуждению масс, чтобы поднять общий уровень политической сознательности, оживить социалистические идеи» в СССР был изначально невозможен [1008] . Однако это не так, ведь попытка дать новые идеи или «оживить» старые, адаптировать идеологию к запросам дня советским руководством все-таки была сделана.

1007

Wesson Robert G. Op. cit. P. 198.

1008

Sweezy Paul М., and Beltelheim Charles.

Op. cit. P. 9.

Однако определения «развитого социализма», которые были разработаны идеологами, остались слишком расплывчатыми, а порой формулировались через тавтологию, что не дало народу возможность проникнуться этой концепцией. Ее доработка в 1970-х и 1980-х гг. не повлекла прорыва в определении терминологии, критериев и стадий «развитого социализма».

Причиной этих неудач, прежде всего, была догматическая скованность советской идеологии. Ее дальнейшая, более глубокая переработка могла привести к отходу от идей «основоположников» (недаром Ю.В. Андропов в 1983 г. почти прямо заявил, что они оказались не во всем правы). Во-вторых, в советской политике после чехословацких событий 1968 г. произошел «поворот вправо». Как писал К.Н. Брутенц, они «стали стимулом для попятного движения» [1009] , проявившегося в том числе в торможении «Косыгинской реформы» и ужесточении политики в области идеологии, культуры и общественных наук [1010] . Принимая во внимание чехословацкое происхождение концепции «развитого социализма», все это повлекло ограничение возможностей ее более решительной доработки. В период перестройки от многих идеологических новаций брежневского времени было решено отказаться.

1009

Брутенц К.Н. Указ. соч. С. 24.

1010

Арбатов Г. Человек системы… С. 209.

3.3. Кризис пропаганды и «политического образования»

Руководители СССР считали, что советская пропаганда и система «политического образования» весьма действенны. В январе 1971 г. Л.И. Брежнев в кругу приближенных заявил, что партийные работники умеют «работать с массами», и в итоге — «массы — с ними», т. е. что советский народ лоялен партии и идеологии. П.Н. Демичев выражал уверенность, что нет ничего «более авторитетного, более содержательного, чем наши газеты, наше телевидение». То же касалось оценок и устной пропаганды. Так, справка о работе пропагандистов Бауманского района Москвы на выставке «Фотография в США» в августе 1977 г. гласила, что в полемике с 240 советскими пропагандистами, направленными на выставку, американские гиды «ничего вразумительного… не могли ответить на вопросы о панической боязни американцев потерять работу, под разными предлогами прерывали дискуссию или вообще уходили» (был сделан вывод, что «американские гиды недостаточно подготовлены не только с профессиональной точки зрения, но и с идеологической») [1011] .

1011

РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 41. Л. 8, 18; ЦГАМ. Ф. П-63. Оп. 1. Д. 2571. Л. 66, 68, 72.

Идеологи подчеркивали общее превосходство советской пропаганды над западной. В 1969 г. Г.Л. Смирнов выдвинул концепцию, что вторая строится «по аналогии с торговой рекламой», и в ее основе лежит «ложь» (как и в рекламе), тогда как «марксистско-ленинское понимание назначения пропаганды состоит в развитии политического и нравственного сознания масс, в повышении уровня их знаний с целью осознания ими своего положения и своих революционных задач». В 1971 г. П.Н. Демичев дал такое описание программ западного телевидения: «На 90 процентов реклама, на 10 процентов — убийства» (тогда как в советских СМИ не было ни того ни другого). В 1980 г. в рамках обсуждения учебного пособия «Основы политической пропаганды» в Отделе пропаганды и агитации ЦК КПСС была еще раз отмечена правильность «двух концепций пропаганды» — марксистской (правдивой) и «манипулятивной» [1012] , западной.

1012

РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 35. Л. 21; Там же. Д. 41. Л. 8; Там же. Д. 60. Л. 3.

Причиной таких заявлений были своеобразные представления властей СССР об управлении массовым сознанием. Они полагали, что это несложная задача, так как пропаганда якобы имеет «прямой» эффект, подчиняющийся конструкции «побудитель» (информация, санкционированная властями) и прогнозируемый, однозначный ответ на него со стороны населения. Советские руководители разделяли миф, что «людей можно убедить, лишь дав им понять посыл партии» [1013] . Так, они считали, что «объективность партийной печати всегда найдет сочувствие у подавляющего большинства интеллигенции» [1014] . Как пишет С. Шаттенберг, Л.И. Брежнев «очевидно, полагал, что люди действительно интересовались партией, ее программными документами и пленумами ЦК». На партийных мероприятиях он просил узнать, как народ относится к последнему пленуму, и ожидал положительного ответа [1015] .

1013

Mickiewicz Ellen Changing Channels… P. 28.

1014

РГАНИ. Ф. 104. Оп. 1. Д. 28. JI. 7.

1015

Шаттенберг С. Указ. соч. С. 394.

Следует, тем не менее, отметить, что к концу 1970-х гг. идеологи начали понимать отсутствие гарантированной эффективности СМИ [1016] . Л.И. Брежнев осознал, что советские люди стали критичнее, и их больше нельзя убедить с помощью стандартного набора слов. В 1978 г. он сетовал, что силы убеждения и информации, распространяемой в средствах массовой информации, часто уже не хватает [1017] . Партийные теоретики уяснили, что деятельность СМИ — это не механистическая конструкция («побудитель — ответ»), и начали видеть деятельность масс-медиа как процесс, который должен отличаться быстротой реакции на события, и где потребитель информации находится в центре внимания [1018] .

1016

Сафаров Р.А. Политический статус общественного мнения. С. 17.

1017

Шаттенберг С. Указ. соч. С. 395.

1018

Mickiewicz Ellen Changing Channels… P. 30.