Эпоха Брежнева: советский ответ на вызовы времени, 1964-1982

Советская пропаганда утверждала о практическом использовании данных об общественном мнении, в том числе «через представление для всенародного обсуждения проектов государственных планов социально-экономического развития, а также важнейших законодательных актов» [1061] . Однако, даже если это и происходило, использование мнений населения было ограниченным — многие люди опасались открыто высказывать критические идеи, и вносимые ими предложения в основном были «косметическими» (если и вообще шли «от души», а не «по разнарядке» — например, в рамках созываемых властями разнообразных «собраний трудовых коллективов»).

1061

Ложков Д.В. Указ. соч. С. 158.

На самом деле власти стремились использовать данные о настроениях людей не для реальных и глубоких перемен в политике, а для контроля за ситуацией — чтобы, во-первых, проводить «профилактику» нежелательных настроений и, во-вторых, предотвращать выход нежелательной информации о состоянии советского общества наружу. По мнению Б.А. Грушина, в 1960-х — 1970-х гг. само употребление термина «массовое сознание» в СССР было затруднено, так как «признание… факта существования массового сознания как сознания эксгруппового (надклассового, внеклассового) уже само по себе ставило под сомнение, если вовсе не перечеркивало… фундаментальнейшие принципы марксизма» [1062] . Поэтому изучение общественного мнения, организованное властями, было не таким, каким оно должно быть. Эта деятельность была фактически провалена, что и признал Ю.В. Андропов в известной речи на пленуме ЦК КПСС в июне 1983 г.: «Мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем и трудимся» [1063] . (Соответственно, не было и эффективной реакции на проблемы, которые волновали людей.)

1062

Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 1-я). М., 2003. С. 45.

1063

Материалы Пленума Центрального комитета КПСС, 14–15 июня 1983 года. М., 1983. С. 19.

Таким образом, власти СССР ожидали от пропаганды «автоматическую» эффективность. В этих условиях оставалось только довести ее материалы до «потребителя». Поэтому основной упор в СССР был сделан на техническое развитие системы пропаганды, ее расширение, охват ею как можно большего числа советских граждан (то же относилось и к системе «политического образования»). Очевидно, так пытались решить и проблему роста потока информации, который «обрушился» на население страны, — нужно было «загасить» этот поток, «задавить» его объемами информации, идущими от властей СССР.

Однако такой подход был изначально тупиковым, так как базировался на «показушном» увеличении, «раздувании» пропаганды по формальным критериям, а не на коренном изменении всей ее системы, которая перестала соответствовать запросам времени. Можно говорить об общем кризисе системы пропаганды и «политического образования», задавливании критики, отсутствии внимания властей к общественному мнению. Не говоря уже о том, сколько терялось бесценного времени из-за многочасовых заседаний, докладов, лекций на «политические темы» и других пропагандистских мероприятий.

В последние годы правления Л.И. Брежнева власти проявили повышенное беспокойство ситуацией в этой сфере. Но «воз» был «и ныне там». Реакция руководства СССР на проблемы эффективности пропаганды, которые к тому же постоянно усиливались из-за других важных факторов — торможения советской экономики, усиления товарного дефицита и старения руководства страны, — была слабой. Особенно это проявилось в формализме и «чрезмерности», отсутствии оперативности и правдивости в системе массовой информации и пропаганды, неинтересности и устарелости «политического образования». Создается впечатление, что власти были в определенной растерянности, не зная, какую информацию можно давать населению и каким образом это делать в условиях жесткого противостояния с информационным воздействием из-за рубежа (вести контрпропаганду зачастую намного сложнее, чем пропаганду).

3.4. «Видать, коммунизм не скоро построится…»: расширение несистемных тенденций в массовом сознании

Хотя снятие Н.С. Хрущева с должности генсека в 1964 г. внесло свой вклад в расшатывание «идеологической ситуации» в стране, смещение утратившего популярность лидера предоставило новому руководству СССР определенный «аванс общественного доверия» [1064] (по аналогии с «авансом», который получил сам Хрущев после XX съезда КПСС). Кроме того, представления о позитивном для советской системы состоянии массового сознания в стране породили у руководства страны соответствующие ожидания от настроений населения. Идеологи из СССР и соцстран утверждали о превалировании «социалистического образа жизни», идейного и морального единства общества, управляемости процессов социальной интеграции в стране [1065] , прогнозировали единодушие, лояльность и приверженность народа власти и идеологии [1066] . Пропаганда создавала радужное представление о высокой сознательности и трудовой активности рабочего класса [1067] .

1064

Сорокин Д.Е. Указ. соч. С. 487.

1065

Руткевич М.Н. Интеллигенция в развитом социалистическом обществе. М., 1977. С. 88, 90; Ангелов С., Георгиев Д. Развитое социалистическое общество и проблема комплексного исследования личности // Вопросы философии. 1975. № 11. С. 61, 63.

1066

Грушин Б. Институт общественного мнения «Комсомольской правды». С. 73. '

1067

Механизм торможения… С. 260.

Действительно, в массовом сознании в определенной степени сохранялись предыдущие позитивные для системы тенденции — ощущение «стабильности», «торжества социальной справедливости» и «социальной устойчивости» [1068] . Часть советского населения сохраняла верность коммунистическим идеалам [1069] . Не исчезла полностью мифологема «светлого будущего» [1070] , были распространены пафицистские настроения [1071] (одна из основных доминант массового сознания — боязнь новой войны — была порождена, с одной стороны, памятью о Великой Отечественной, с другой — реалиями холодной войны, а также нагнеталась пропагандой [1072] ).

1068

Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 11.

1069

Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 859.

1070

Щеглов Ю.Н.

Указ. соч. С. 11.

1071

Чернявский А.В. Указ. соч. С. 202.

1072

Ликсутов А.А. Развитие общественного сознания в СССР в контексте геополитического противостояния двух сверхдержав // Известия высших учебных заведений. Северокавказский регион. Общественные науки. 2010. № 4. С. 83.

Опора советских идеологических исканий на баланс в оценке прошлого, с одной стороны, подчеркнула отход от репрессивной политики. С другой — была до определенных пределов «восстановлена» роль И.В. Сталина в победе в Великой Отечественной войне и других достижениях страны в 1920-х — начале 1950-х гг.

Кроме того, было косвенно указано на обоснованность сталинской политики как «необходимой» для существовавшего тогда в СССР государства «диктатуры рабочего класса». Это в некоторой степени смогло «успокоить» советское общество. Как пишет В.А. Козлов, такой подход хотя и разочаровал интеллигенцию, «в то же время позволил «вывести из игры» гораздо более многочисленную группу недовольного режимом «простого народа» [1073] . Тем не менее была «успокоена» и часть интеллигенции, которая с пониманием восприняла поиск «баланса». Так, в 1966 г., реагируя на события XXIII съезда КПСС, поэт Е.А. Долматовский отметил, что доклад Л.И. Брежнева «послужил своеобразным «клапаном для выпуска пара», способствовал «нормализации той обстановки, которая сложилась под воздействием слухов в канун съезда о возможной реабилитации Сталина». По мнению писателя А. Васильева, «выступление Егорычева, которое оценивается очень положительно, сняло… нервозность». Кинорежиссер С.А. Герасимов высказался, что «известные опасения по поводу реабилитации культа не оправдываются» [1074] .

1073

Крамола… С. 48.

1074

«Нет парадной шумихи и крикливых фраз»… С. 105.

Основная масса советских людей поддерживала внешнюю политику советского руководства, считая любые успехи мирного урегулирования, снижения международной напряженности заслугой лидеров СССР [1075] . В массовом сознании сохранялась система «Свои (соцстраны, страны «Третьего мира», «братские компартии») и чужие (США, НАТО)». Люди с большим сочувствием относились к событиям в Чили [1076] , где в 1973 г. в результате переворота было свергнуто дружественное СССР правительство С. Альенде, а сам он погиб. У советской молодежи вызывал опасения один из главных оппонентов СССР — Китай, который, как считалось, «рано или поздно начнет войну». Люди интересовались, «есть ли в Конституции США статья, аналогичная нашей 29[-й]» [1077] , признавая тем самым важность миролюбивой направленности советской политики, закрепленной в этой правовой норме [1078] .

1075

Чернявский А.В. Указ. соч. С. 201, 205; Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 13.

1076

Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 10, 13.

1077

ЦГАМ. Ф. П-80. Оп. 1. Д. 1823. Л. 52; «…Отчужденное от партии состояние»… С. 190.

1078

Статья 29 Конституции СССР (1977 г.) гласила: «Отношения СССР с другими государствами строятся на основе соблюдения принципов суверенного равенства; взаимного отказа от применения силы или угрозы силой; нерушимости границ; территориальной целостности государств; мирного урегулирования споров; невмешательства во внутренние дела; уважения прав человека и основных свобод; равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой; сотрудничества между государствами; добросовестного выполнения обязательств, вытекающих из общепризнанных принципов и норм международного права, из заключенных СССР международных договоров».

Однако при более пристальном рассмотрении ситуации, сложившейся в массовом сознании граждан СССР, возникают менее позитивные выводы. Лояльность населения продолжала терять свою глубину, становилась все более «внешней». Неисполнение властями данных ими обещаний, которое выразилось в торможении реального роста благосостояния [1079] , а также нерешенный кризис идеологии привели к снижению эмоционально-психологического тонуса советского общества, нарастанию неуверенности в завтрашнем дне и даже безысходности [1080] .

1079

Щеглов Ю.Н. Указ. соч. С. 10–11,21.

1080

Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 867.

В массовом сознании расширялось беспокойство по поводу наличия в стране нерешенных вопросов, усиливались негативные оценки положения дел едва ли не во всех сферах жизни [1081] . Г.А. Арбатов сделал вывод, что у интеллигенции «преобладало плохое настроение в сочетании с цинизмом» [1082] (предпосылки к этому КГБ выявил уже в середине 1960-х гг., отмечая, что в среде интеллигенции и вузовской молодежи циркулируют антисоветская литература и магнитофонные записи, «проповедующие пессимизм, отчаяние, неверие в будущее» [1083] ).

1081

Грушин Б.А. Четыре жизни России… Жизнь 2-я. Эпоха Брежнева (часть 2-я). С. 862.

1082

Арбатов Г.А. Человек системы… С. 337.

1083

Зезина М.Р. Указ. соч. С. 335.