Эпоха Полтины. Декста Квинта

Из толпы выбежал кричащий солдат, сжимающий в руках направленный ему в живот мушкет с поблескивающим на конце штыком. Кейн резко остановился, поворачиваясь к новому сопернику и выставляя перед собой шпагу.

Солдат уже почти добежал до него, как вдруг его грудная клетка взорвалась и Кейна обдало горячей кровью. Он упал у его ног и ничего не понимающий Брустер тупо смотрел на разорванную спину, из которой торчали переломанные кости с дымящейся плотью.

– Повезло тебе, командор, что я стрелял не картечью!

Кейн с трудом оторвался от кровавого зрелища и поднял голову. К нему бежал Костоправ, держа в опущенной руке мушкетон.

– Чего встал?! Дёру, дёру давай!

Не теряя времени они помчались что есть мочи. Кейн, несмотря на больную ногу, практически не отставал. Пули разбивались о землю у них под ногами, пролетая рядом буквально в дюйме, но им повезло и ни одна из них не достигла своей цели. Пригибаясь, они взбежали по сходне и ничком повалились на палубу. Тут же откинув в сторону клинки, Кейн выхватил пистоль и только тут вспомнил, что он разряжен. Выругавшись, он огляделся: Костоправ возился с мушкетоном; Дэйк сидел, сжимая мушкет и ожидая, когда стрельба затихнет, чтобы самому получить возможность выстрелить; матросы и пассажиры корабля лежали вповалку кто-где, закрыв головы и прячась от шальных пуль.

Он подполз к Армастро и указал на ружьё в его руках.

– Заряжен?

Армастро кивнул.

– Держи.
– Кейн отдал ему пистоль и забрал мушкет.
– Ты заряжаешь, я стреляю!

Он высунулся из укрытия. Меньше секунды понадобилось, чтобы прицелится и спустить курок - один из солдат вскрикнул, схватился за лицо и упал. Брустер снова спрятался, задыхаясь от порохового дыма. Когда он рассеялся, ему в глаза бросился край бордового сюртука, торчащего из-за бочек.

– Клошар!
– взревел Кейн.
– Клошар Дутрун!

Из-за бочек высунулась голова капитана.

– Клошар, во имя бездны, чего ты так возишься?! Заставь своё корыто двигаться!

– Да знаете, мэссэр командор, что-то я в сомнениях, как поступить правильно - остаться в порту или же покинуть его?
– прокричал в ответ Дутрун.

– Проклятье! Под трибунал захотел?! Я командор "Аэгис Материум", подтверждающие документы у меня с собой! И я приказываю тебе отплывать! Так что исходи из того, что ты, мать твою, выполняешь приказ!

– Есть, мэссэр!
– он вскочил и бросился к капитанскому мостику, крича на бегу: - Отплываем! Шевелитесь, сучьи дети! Отплываем!

Кейн услышал топот по сходне. В отчаянии он посмотрел на перезаряжающего пистолет изгоя, а потом на разряженный мушкет в своих руках. Выругавшись, он перехватил его за дуло и поднялся на ноги, замахиваясь. Эгидовец как раз добрался до борта, уже готовясь перепрыгнуть на палубу. И в этот момент Кейн со всей силы ударил его мушкетом, словно дубиной. Раздался ужасный хруст и приклад разлетелся в щепки от удара об голову несчастного. Перевалившись через леерное ограждение сходни, он рухнул в воду.

В этот момент Костоправ наконец перезарядил мушкетон.

– Пригнись!
– взревел он, вскакивая и хватая Брустера за плечо.

Кейн наклонился, прижавшись к фальшборту. Бэн положил мушкетон ему на спину и выстрелил. Бежавших по сходне солдат накрыло картечью. Пули вспороли живую плоть и люди с воплями повалились за борт. Брустер с Костоправом вновь нырнули в укрытие.

В этот момент фрегат наконец набрал ходу и они начали отплывать.

Пули продолжали бессильно разбиваться об обшивку корабля, но серьёзного ущерба причинить не могли. Им чертовски повезло, что порт Веноваля не был снаряжен пушками, а не то далеко бы они не уплыли. Люди на причале продолжали что-то кричать, но из-за царившего вокруг грохота разобрать что-либо было невозможно. Впрочем, вскоре выстрелы прекратились.

– Покарай меня Ренир!
– Костоправ хлопнул Брустера по плечу.
– Мы сделали это! Мы прорвались!

"Да. Прорвались, - устало подумал Кейн, вытянув ноги и привалившись спиной к фальшборту. Тяжело дыша, он закрыл глаза и расслабил дрожащие руки, всё ещё сжимающие остатки мушкета.
– Всё. Мы спасены. Спасены..."

С этой мыслью он наконец позволил себе провалиться в беспамятство.

Глава 4.

Феладиары.

1. Глубины прошлого.

Мутную пелену сна разорвали картины давно ушедших событий, плотно врезавшихся в память.

Моя молодость...

После перевода в герцогский разведывательный корпус меня посылали на самые разные задания. Мой послужной список был безупречен. Я гордился своей репутацией профессионального разведчика.

Дурак.

Я прижимаю к дереву Рудольфа Трона, выбиваю из него информацию...

Когда же это было? Неважно. Помню лишь, что это было моё первое серьёзное задание.

Были подозрения, что в этой деревне скрывается Винцент Гласго - рецидивист, государственный преступник, нежелательное лицо номер один.

Я вытащил нож и приставил его к шее Рудольфа.

Да, Винцент был там...

Шаги за моей спиной, шорох.

Дети.

Мальчик и девочка двенадцати-четырнадцати лет. Большие, испуганные глаза.

Они увидели нас и стали убегать.

Я растерялся.

Они были свидетелями.

Они были... опасны.

Они могут рассказать. Сорвать всю операцию. И тогда Гласго уйдёт и моя репутация будет подпорчена.

А я дорожу своей репутацией.

Рудольф остался где-то позади, захлебываясь кровью.

Дети.

Медленные. Хрупкие.

Слишком медленные. Слишком хрупкие.

Мальчик хватает палку, защищая отступление девочки.

Я не могу удержать свою руку, сжимающую окровавленный нож, и лезвие аккуратно и точно входит ему между третьим и четвёртым ребром.

Я тогда ещё не знал, что больше никогда не смогу забыть его глаза...

Выйдя из оцепенения, я вижу девочку - она карабкается вверх, цепляясь маленькими ручками за рыхлую землю, пачкая своё новое платьице в грязи.

Там, за оврагом, находится деревня. Ей почти удалось спастись...

Она забралась на склон и замерла: русые волосы, красивое, цветное платье, маленькая фигурка...

И нож, рукоять которого торчит в спинке.

Она неестественно долго падает, раскинув руки, и желтые листья путаются в русых волосах...

Командор. Карлос Флайн. Отдает приказ выдвигаться в деревню.

Позже туда отправляюсь и я...

Операция успешно завершена.

Деревня горит, её улицы залиты кровью и завалены телами женщин, стариков и детей. Группа солдат держит вырывающегося окровавленного мужчину. Он кричит. Пытается освободиться, чтобы вбежать в горящий дом, а сквозь пламя пылающей хибары слышится младенческий плач.