Эра магов

Так повторялось не один раз, Диедаро чувствовал закономерность.

Компания покинула Брокс и двинулась на юг.

Днем изгоняющие опасались встретить своих коллег, а ночью приходилось прятаться в защитном кругу, чтобы не нарваться на вампиров или еще какую-нибудь нежить.

Диедаро иногда видел их: красные зрачки то и дело мелькали в темноте пещер и чащоб. От близости смерти становилось не по себе, особенно когда заканчивались сучья и приходилось покидать границы круга, чтобы не замерзнуть без огня.

Изгоняющие добрались до моста и перебрались через широкую и довольно неспокойную реку Домь, и как раз ближе к ночи изгоняющие оказались на тропе кочевников, на перекрестке. Края топтаных оленьими копытами троп украшали продолговатые камни, обросшие черно-зеленым лишайником.

Обветшалые ни то шалаши, ни то домики, давно не имели внутри себя света и человеческого тепла, их по праву можно было называть мертвыми. Но вряд ли они представляли угрозу: там никто не умирал, кочевники просто не все постройки разбирали и уносили с собой. Они оставляли что-то на обжитом месте для следующего племени, которое решит остановиться тут.

Эльвира рассказывала, что уже знакома с бытом кочевников и что ей приходилось ночевать у них прежде. Диедаро это ни капли не удивило.

Ему, правда, родители строго-настрого запрещали идти по тропам кочевников, а тем более спать у них в палатках.

Но теперь-то, какая разница?

Эльвира выбрала одну из построек, которая показалась ей более привлекательной, и стала огораживать ее от недобрых глаз нежити рунами. Уже смеркалось, и заброшенная стоянка с конусообразными постройками выглядела несколько зловеще. Торчащие над проемом оленьи рога, порванные в лоскуты покрышки вместо скамеек — вся эта композиция на серо-бурой, только что освободившейся от снега земле вызывала гнетущее чувство тревоги.

Примитивные амулеты из клочков травы, веток и камней покачивались над входом в темный шалаш.

Диедаро заглянул внутрь и обнаружил в центре сооружения обложенное камнями кострище. Тут можно развести огонь.

Диедаро пришлось бродить по округе, выискивая хворост. С этим возникали сложности: кругом простирался только дикий и негостеприимный пустырь. Несколько кустарников тео, все-таки, смог оборвать, но в основном приходилось ломать конструкции других построек, которые не выглядели пригодными для жизни.

Он заходил в шалаши, искал там что-нибудь полезное, а затем хмуро покидал их, не обнаружив ничего, что бы хорошо горело.

Все-таки ломать стены не хотелось, вдруг кому-нибудь еще пригодится?

Всего шалашей у перекрестка стоял десяток, и Диедаро направился в самую крайнюю конструкцию, выставив перед собой сияющую ладонь. Совсем стемнело, толком ничего не разглядеть.

Первое, что бросилось в глаза тео, это гора шкур, сваленных у костра. И запах. Отвратительная вонь, исходящая от них, заставила Диедаро остановиться и насторожиться.

Послышался звук.

Тео вздрогнул и принял позу готовности. Бежать? Сражаться?

Правая рука легла на рукоять серебряного меча, Грач медленно вытянул оружие и дал левой руке, источающей свет, немного больше энергии. В шалаше стало светлее.

Жуткий хрип послышался снова, и Диедаро понял: это дыхание умирающего.

Среди шкур он смог разглядеть изуродованного язвами полуголого старика, который неизвестно сколько времени тут лежал.

Диедаро носком сапога отбросил одну из шкур и перед ним возникло морщинистое лицо бедолаги. Он смотрел на гостя невидящими глазами.

Диедаро нервно сглотнул.

— Эй. Кто ты?

Услышав голос, старик тут же изменился в лице, оно сморщилось еще больше. Обезвоженное, с иссохшими, потрескавшимися губами лицо переполняла боль и в то же время надежда.

— Убей меня!

Диедаро замер, до боли сжимая рукоять. Оцепенение не давало тео сделать и шага. Он пялился на умирающего и не мог отвести взгляда от ужасной картины.

— Эль!

Когда дар речи вернулся к нему, он стал звать напарницу. Сперва неуверенно, боясь шума, затем громче и требовательнее.

На пороге возник едо-тень.

— Что у тебя тут… ой, фу…

— Да.

— Убейте меня! — шептал, словно песок сыпался, старик. — Умоляю!

— Что думаешь?

Едо-тень осмотрелся и принюхался.

— Думаю, что выбор за тобой. Можешь помочь бедолаге. Но это может быть ловушка. Смерть последнего человека в поселении, она, если помнишь…

— Создаст поселение-призрак. Да, брат рассказал, как это работает. Но он умрет в любом случае очень скоро.

— Убейте меня!

— Может, все-таки стоит переночевать, а на рассвете убьем его и пойдем дальше?

— А он дотянет? — засомневался Диедаро. — Да и потом, я не смогу спать, зная, что по соседству кто-то корчится в агонии.

— Тогда убей его.

— Я людей не убиваю, — процедил Грач. — Я так не могу. Позови Эль.

Едо-тень фыркнул и скрылся за соседней палаткой. Диедаро морщился, ему становилось тошно, но он не мог отвести взгляда от жуткой картины умирающего в своих нечистотах человека. Странно, что до него еще не добралась какая-нибудь нежить.

Эльвира прибежала незамедлительно, сжимая в руках купленный в Броксе топорик. Окинув циничным ледяным взглядом помещение, она выхватила из рук Диедаро меч, и, ничего не спрашивая, не колеблясь, всадила старику лезвие в грудь. Даже обезболивать не стала, жестокая ящерица. Диедаро отвел взгляд и зажмурился.

Умирающий издал жалобный, но при этом благодарный вскрик, и его тело обмякло. Эльвира вручила топорик Диедаро.

— Теперь быстро ломай стены и забрасывай тело. Надо все сжечь. Такой костер может привлечь внимание, но зато поселение не станет призраком. Живо!

Диедаро сжал зубы. Эльвира словно делала подобное уже не в первый раз, а Диедаро все это тоже знал, он читал о подобных случаях в учебниках, слушал лекции. Но когда дошло до практики — растерялся. Ему было неловко за это, но он молчал и помогал ломать стены из гнилых палок, и складывать их вокруг тела.

Вдвоем они быстро управились, Диедаро поджег конструкцию, помогая магией огню не потухнуть, ведь палки тут безнадежно отсырели, и встал возле Эльвиры и Асириуса. Ящерица смотрела на пламя, о чем-то задумавшись.

— Так, а ты ужином займешься, да? — дао обратилась к Диедаро, и он хмуро отвел взгляд. Инстинкты превыше всего, ну да, ну да.

— У нас нет воды. Я ничего без нее не приготовлю. Мы застряли на долбанном пустыре, где вообще ничего нет.

— Значит, закинемся батончиками. Хорошо, что я их взяла.