Эрос и Танатос

…Анастасия Егоровна встрепенулась, села на кровати, потёрла сердце, взяла с блюдечка, стоящего на стуле, кусочек рафинада, откупорила пузырёк с жидким валидолом… Губы её дрожали.

Заскрипела дверь, показалась улыбающаяся ушастая голова с русым чубчиком.

– Ба, там пружина?

– Что?

– В мацикле пружина?

– А… Ну да, пружина. В мо-то-цик-ле – пружина… О хос-поди, – Анастасия Егоровна держала в руке кусочек раскисающего от валидола сахара, покачивала головой из стороны в сторону. – До утра бы дожить… Пружина, да. Ложись-ка ты спать, мотоциклист… Завтра всё, завтра…

Она дождалась, когда внук угомонится и заснёт, и долго смотрела на скользящие по стенам комнаты полосы света от фар грузовиков, потом на тикающие ходики с двумя гирьками. Эти гирьки, казалось, всё сильнее и сильнее давили ей на сердце, и она мечтала лишь о том, чтобы дожить до утра, и тогда откроется почта, и тогда, возможно, откроется правда, которую она так ждала и так боялась последние двадцать лет.

Но гирьки давили на сердце тяжело и остро… Ох, как больно они давят…

И вот она уже снова мчится к серой реке по белому песку на мотоцикле, теперь уже одна, неумело рулит; на фаре флажком взметнулась маленькая коса с красной ручкой, а Харон-паромщик издали уже торопит Тасю, машет рукой: поднажми, сестрица, крутани ручку газа, пора отчаливать…

Курс лечения

День первый.

У меня нет другого выхода. Собственно говоря, он есть – ногами вперёд. Но это подождёт. А сейчас надо соглашаться. Соглашаться на рискованный эксперимент, которого я, чего скрывать, побаиваюсь… да не побаиваюсь, а боюсь. А дневник этот веду втайне от врачей, так как дал подписку о неразглашении. Пять минут назад и начал его вести – в небольшом, но толстом блокноте, подаренном мне кем-то на заводе на Новый год, кажется. Пишу в купе поезда. Скоро подъезжаем.

Проводник объявил мою станцию. Прерываюсь. Скоро выхожу.

В гостинице – номер как номер, только вместо телевизора – радиоприёмник. Очень хорошо. Мне не в телевизор надо всматриваться, а в себя. Ведь после приёма первой таблетки я, возможно, начну как-то меняться. И, надеюсь, – выздоравливать. Постараюсь максимально подробно описывать все свои ощущения, чувства и переживания. Зачем? Интересно потом будет все это перечесть. Но сейчас, пока процесс лечения не начался, сам себе напомню, так сказать, исходные данные: вдруг после таблеток начнёт подводить память?

Конец ознакомительного фрагмента.