Еще один шанс. Дилогия

– Молчи, дурилка, - седовласый сосед перебил её. Он озадаченно крякнул в козлинную бородешку.
– У господ в голове заботы не пустые, а важные. Он перевел взгляд на барина и почтительно склонил голову.
– Алексей Петрович, вы вчерась сказали всем: "Кто хорошо будет трудиться - тому отменишь оброк осенью. Вот, все и поспешили себя проявить. Платить-то мало кому хочется.

– Да-а-а, - это я поторопился... В смысле - народ "по делам" разогнать. Теперь и посидеть не с кем, - сельский реформатор почесал затылок.
– Непорядок! Ладно, раз обещал - пусть трудятся! Верно в народе говорят - рукам - работа, душе - праздник.

Крестьяне услышав от господина правильную поговорку, закивали головами.

– Хорошо, новый вопрос, - молодой лежебока посмотрел в сторону вымершего подворья и произнес. - А Фёдор, где?

– Он отпросился к Аксинье - по хозяйству помочь, - женщина опередила всех снова.
– Сказал, что несчастной девахе не прожить без мужика... Вы отпустили.

– Ясно!
– Алексей продолжал задавать вопросы, ничего не понимая.
– Не успели приехать, как слугу уже умыкнули... А вы кто такие?

– Я Потап - конюх, - дед произнес важно.
– Это, Авдотья - прислуга по дому... Подать, что... Принести... Помочь...

– Может, кормилиц, откушать желает?
– служанка перебила "солидного" мужика в очередной раз.
– Время-то к обеду?

– Замолчи, глупая баба, - старик воскликнул и гневно свел брови.
– Эва, словно курица раскудахталась! Не видишь, барин ведет сурьезный разговор о народе. Не до еды ему сейчас.

– И, что у нас на завтрак?
– Рязанцев сглотнув слюну, вспомнил про куриный суп из ненавистных петухов.

– Блинчики, благодетель, - стряпуха заворковала как горлица.
– Есть оладушки. Молочко, сметанка, хлебушек...

– А мясного, ничего нет? Вроде... шашлыка, отбивных с кровью, бефстроганов?

– Без каких рогов?
– переспросил Потап удивленно. Он ничего не расслышал.

– Блюдо из мяса? Мясо - приготовленное есть?
– анти-вегетарианец не сдавался.

– Да откуда, батюшка! Мы же вчера всё на пир израсходовали. Всё, что накоптили ранее, поставили на стол. Ничего не осталось, милостивец. Покупать нужно, - Авдотья смущаясь, оправдывалась.

– Вот, сейчас я опять не понял? Что значит покупать? Лес же кругом? Или у нас охотники перевелись? А может быть эпидемия на зверей напала?

Крестьяне непонимающе переглянулись.

– Не взыщи, барин!
– старик произнес с горечью.
– Никто не нападал. Запрещено, кормилиц, простым людям охотиться в лесу.

– Сходил бы ты, Алексей Петрович, на охоту! Свежатинки бы принес. А я такой бы вкуснотищи приготовила, - женщина в экстазе подняла глаза к небу.

– Заткнись, дуреха!
– Матвей, как всегда авторитетно, перебил спутницу.
– Ух, баба, семь верст с навозом! Вот, так и разит от неё, так и палит! Жарит во все глаза. Не чаешь? Не до тебя барину... Думу он думает - важную! А, ты коровья лепешка, с прозьбами лезешь!

– Получается, если я хочу мясного, то должен сам пойти и подстрелить кого-нибудь зверя лютого - так?

– Да,...
– слуги закивали головами как китайские болванчики.

– Вчера мужики рассказывали, что вы один около десятка татей повязали... Поэтому мыслим ужо с зайцем или лисой совладаете.

– А что?
– Алексей посмотрел на них с хитрецой.
– Ваш барин - он такой... Он и лося завалить может! Ему только дай волю! Ладно... Потап, иди, собирай меня на охоту и не забудь про...

– Я чичас, - конюх не дослушав фразы до конца, стрелой метнулся куда-то из дома.

– А ты угощай Анику-охотника вкусными блинчиками... Примета у нас в Новгороде такая, что на охоту (Чуть было не сказал на рынок) нужно ходить сытым. Тогда и дичи больше принесешь... И деньги сохраняться.

Алексей с Авдотьей прошли в столовую.

Минут через десять туда же зашел Потап с двумя большими дорожными сумками.

– Вот, кормилец для добычи... Где-то ещё одна была... Поискать надо, - деловито докладывал старик, показывая глубину и величину охотничьей кошёлки.
– Лошадь, Алексей Петрович, я запряг. Или на телеге поедешь?

– Пешком пойду... Удобнее будет, - не ожидая такого напора, произнес Рязанцев.

– Знамо дело! Охотиться с чем будете?
– дед произнес, готовый стартовать за снаряжением.
– Рогатина, самопал, боевой топор с длинным топорищем, самострел, кистень, сулица?

– М-м-м,... э-э-э,... ну-у-у, - великий охотник протянул, выбирая в уме возможное вооружение. Он быстро соображал, что бы такое взять, что бы ЭТО было полегче тащить до леса. А уж там где-нибудь под кустом удачно забросить подальше.

– Копье возьми, благодетель. Или рогатину, - повариха как всегда опередила всех, подала умный совет.
– Может быть зверя покрупнее добудете. Мясо запасем, на зиму!

– Поди, ты к лешему со своими советами, глупая баба - дед одернул её.
– На тебя Господь не угодит!
– Потап оттеснил плечом повариху.
– Барин, не слушайте, глупу дуру. Ишма спозаранку раскудахталась как курица. Кормилиц, возьмите лук. Он легче. С ним удобнее по лесу ходить.

– Огнестрельное что-нибудь в ассортименте есть?
– Рязанцев ляпнул, не подумав про величину и вес оружия в этом времени.

– Чай-вось? В каком моменте?
– Потап переспросил, не разобрав незнакомого слова.

– Ружьё есть? Или что-нибудь?
– Алексей доедая последние блины, начал разъяснять прописные истины конюху.

– Ах ти! Ружо, - Потап перевёл по-своему тарабарское произношение барина.
– Как не быть? Сейчас принесу. Я мигом!
– старик снова не дослушал до конца фразу, выбежал из дома.

– Вы, Алексей Петрович, только в лес помещика Киреева не ходите, - Авдотья предупреждала Рязанцева, подкладывая добавку в тарелку.
– Он стоит по соседству с нашим, за лесным озером. Там плохие места и люди в нём пропадают. А если встретишься с самим Григорием Ивановичем, старайтесь не разговаривать с ним. Сказывают, он человек дюже хитрый и на язык востер. Оговорит он вас. Глазам моргнуть не успеете, что-нибудь проиграете или проспорите.

Открылась дверь, вошел Потап. Занёс большое кремневое ружьё.

– Вот тя, ружьишко справное, от Мирона Иваныча осталось. Он с ним ещё на поляков хаживал, - конюх выдал гордо, подавая супер оружие.

– А, что полегче и поменьше-то ничего не было?
– Алексей приподнял большую крепостную аркебузу.
– Она на вес... Пуда два будет - не меньше!

– Помилосердствуй, благодетель. Это всё, что имеем. Зато с ней на медведя пойтить не страшно.

– Ага, если пользоваться им как дубиной, - по-прежнему недовольно возмущался молодой эстет.