Еще одна чашка кофе

Накануне отъезда из Петербурга она с мужем гуляла по городу, и ноги сами привели ее на Фонтанку.

Мост, серая ленточка реки, чайки, старый дом и те самые окна.

— А я уезжаю, — куда-то то ли в пустоту, то ли чайкам, тихонько сказала Маша.

Ни Фонтанка, ни чайки ей не ответили и останавливать ее не стали.

Маша облокотилась на перила моста — значит, прощаемся.

Ни особенной горести, ни грусти, ну разве некоторое чувство вины за то, что она меняет этот город на другой; ну так что тут поделаешь — она же не может застыть в воспоминаниях, как жук в янтаре, у них с Андреем своя жизнь, ее надо устраивать, разгонять, куда-то ехать, чего-то добиваться.

На прощание еще раз обвести глазами реку и чуть задержаться взглядом на своих окнах (а вдруг увидишь, как Таня машет рукой из окна, как она делала это всегда, когда ты только подходила к дому?).

— Маша, идем, нам еще вещи собирать, — поторопил ее муж.

И в самом деле — пора.

Детство, чайки, Фонтанка, Питер — прощайте!

КНИГА 2. ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 12

ГЛАВА 12

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Москва действительно подразумевала другие скорости — учеба в институте, съемные квартиры, тусовки, погоня за впечатлениями.

— Да все хорошо, ма, — уверяла Маша Веру, когда звонила матери в Петербург, — если честно, мне и оглянуться-то некогда, время отмеряю от сессии до сессии, нет, к вам приехать пока не могу. Мы с Андреем едем на Дальний Восток, он делает репортаж про амурских тигров.

Амурские тигры, институтская дипломная работа, практика в музее — все время находилось что-то важнее поездки домой, к родителям в Питер, а через несколько лет, когда они с Андреем обзавелись своей квартирой, понятие дома Маша и вовсе стала связывать уже не с Петербургом, а с Москвой.

Через два года после свадьбы у них с Андреем родился сын, которого назвали Максимом, и Машин статус «любовное настроение» сменился новым — «семья».

Она заканчивала институт, защищала диплом, воспитывала сына — тусовки и яркие впечатления остались в прошлом. При этом жизнь Андрея практически не изменилась — он все так же пропадал в разъездах, брал интервью, снимал бесконечные репортажи.

После окончания института Маша было заикнулась о том, что хочет устроиться на работу, однако муж ее не поддержал.

— Ты же знаешь, какие сейчас времена, — усмехнулся Андрей, — куда ты устроишься со своим искусствоведческим дипломом? Кому нынче нужно искусство? Лучше сиди дома, занимайся ребенком, а что касается работы — можешь помогать мне.

В итоге Маша посвятила себя семье и была кем-то вроде секретаря при муже — готовила Андрею подводки к репортажам, писала и редактировала для него тексты, договаривалась о его деловых встречах. А потом нежданно-негаданно в их семье появился Митя.

Однажды вечером Андрей пришел домой с работы и с порога несколько виновато сообщил Маше, что он не один.

— Познакомься, Маруся, это Митя!

Следом за Андреем в прихожую вошел маленький темноглазый мальчик. Маша ошеломленно смотрела на мужа — не по дороге же с работы Андрей нашел этого ребенка? На вид мальчику было года три, и он выглядел ровесником Машиного сына.

— А ты не мог бы объяснить, что это значит? — тихо, чтобы не напугать и не обидеть ребенка, спросила Маша.

Андрей поставил на пол увесистый рюкзак:

— Здесь Митины вещи. Идем, я все тебе объясню.

На кухне, прикрыв дверь, Андрей рассказал, что задолго до встречи с Машей у него был роман с некой Лизой — матерью Мити; они не общались несколько лет, но сегодня его бывшая девушка объявилась, сказала, что она попала в больницу и, поскольку ей не с кем было оставить ребенка, попросила передержать их сына Митю до ее выписки из больницы.

— Что значит «передержать»? — изумилась Маша. — Он что — кот или собака?

— Не цепляйся к словам, — вздохнул Андрей. — Поверь, для меня самого это оказалось полной неожиданностью. Но не мог же я ей отказать!

— А когда вы с ней… — Маша запнулась.

— Мы расстались с ней до Митиного рождения и уж, конечно, задолго до тебя! — заверил Андрей. — Кстати, Мите почти шесть лет, он просто выглядит значительно младше.

Маша смотрела на мужа с недоверием — разве в жизни у нормальных людей бывают такие киношные мелодрамы?

— Так это твой ребенок?

Ответ мужа удивил ее не меньше, чем, собственно, вся ситуация.

— Наверное, мой, — пожал плечами Андрей. — То есть, если тебя интересует, может ли он быть теоретически моим, то — да, теоретически может. А практически я не выяснял. Но в его свидетельстве стоит моя фамилия.

— А почему я узнаю об этом только сейчас?

— Да потому, что я сам о существовании Мити узнал недавно. Ну прости, Маруся. Так что, можно его оставить у нас, пока Лизу не выпишут из больницы?

Маша вышла в коридор. Митя сидел на своем рюкзаке посреди прихожей как в зале ожидания — встревоженный и немного потусторонний. Рядом с ним бегал веселый Макс и орал, стараясь обратить на себя внимание.

Маша вздохнула — ну не выставит же она этого ребенка за дверь и не пошлет его сдавать генетический тест; тем более что мальчик ни в чем не виноват, чьим бы ребенком он ни был. Маша вдруг словно услышала голос бабушки Тани и ее излюбленную фразу: «Самая большая ценность, Маруся, это люди!». А еще Таня считала, что чужих детей не бывает.

В это время Макс подскочил к Мите и начал сталкивать его с рюкзака. Митя разинул рот, явно готовясь зареветь.

— Так, дети, успокоились! — успокаивая и себя тоже, сказала Маша. — Макс, познакомься с Митей. Он пока поживет у нас!

В тот вечер, укладывая Митю спать, Маша подумала, что ребенок какой-то заброшенный — он плохо развит для своих лет, скверно говорит.

Андрей словно услышал ее мысли и усмехнулся:

— Боюсь, что из Лизы вышла не слишком ответственная мать. Она всегда была эксцентричной, а если говорить прямо — шизанутой на всю голову, с закидонами то в индийские религии, то в веганство, то в эзотерику. Да пусть бы и закидывалась, куда хочет, только бы ребенком занималась, но… Ты сама все видишь.

Маша видела — худой, замкнутый Митя был антитезой ее собственному, развитому не по годам сыну.

Через пару недель мать Мити выписали из больницы, но это не решило проблемы. Выяснилось, что у Лизы возникли временные сложности с жильем, потом с работой, затем с личной жизнью. В итоге Митя по-прежнему жил у Маши с Андреем этаким «сыном полка» (заботы о Мите легли на Машу, потому что Андрей все так же пропадал в разъездах).

«А я теперь, значит, как радистка Кэт с двумя младенцами! — улыбалась Маша, — ну дела!»