Если бы она ела золото

Но вдруг она замолкла, насторожилась, будто дикая зверушка, почуявшая опасность, встала, посмотрела прямо ему в глаза и спросила:

– А ты хочешь узнать, какая тебя ждёт судьба?

– А что? Сильно плохая? – виновато улыбнулся он.

– Нет, не плохая и не хорошая. Ты хороший, добрый. Подлости никому не сделаешь, – говорила она каким-то жалостливым тоном, – но в этом и твоя беда. Ты будешь жить долго и богато, у тебя будет денег много и много будет женщин. Ты это хочешь знать?

– А что в этом плохого? – ухмыльнулся Сергей. – О такой жизни мечтают все ребята.

– Всё плохо, красавчик! Все плохо! Счастья у тебя не будет. У тебя будет много денег, но в один день всё потеряешь. У тебя будет много женщин, но никогда не будет той, о которой ты мечтаешь. У тебя будет три жены, но они не твои будут, чужие будут, тебя ненавидеть будут, проклинать будут.

– Ну, ты нарисовала такую картину, что и жить дальше не стоит.

– Это не я нарисовала. Это на твоих руках нарисовано, я только читаю. Ты влюбчивый, влюбляешься в красивую женщину, а они любят твою силу, потом они ищут другую силу, а от тебя берут всё, что у тебя есть. Ты отдаёшь всё, что у тебя есть, думаешь, что ты добрый, а они ненавидят таких добрых. Ты и мне отдашь всё, что у тебя есть. Ты мне и душу отдашь. Но я тебя обижать не буду, я тебя мучить не буду. Я тебя любить хочу, я тебя жалеть хочу.

Она привстала, запустила свои мягкие пальчики в его густую шевелюру, погладила и велела дожидаться её возвращения, а сама упорхнула, исчезла.

– Ну что, договорился? – хитровато улыбнулся поэт. – Куда её поведёшь? В студенческое общежитие? В гостиницу?

– Я не знаю, Вовчик, я об этом не подумал, – растерянно посмотрел Сергей на друга. – Посоветуй что-нибудь на правах старшего товарища.

– На, возьми, – достав ключи из кармана, протянул друг. – Адрес я тебе на салфетке напишу, а то на радостях забудешь.

– Какой ты, Вовчик, молодец, – восторгался Сергей, обнимая друга, – у меня такой сообразительности никогда бы не хватило. А ключи от чего?

– Просто я тут старше вас и должен заботиться о своих младших друзьях, – отшучивался поэт. – А ключи от квартиры Витьки Морозова. Он сейчас в Японии в длительной командировке, мне оставил ключи, чтобы я присматривал и цветы поливал. Только смотри, чтобы твоя цыганская красавица ничего не стырила. Там у Витьки медали, призы, много чего блестит, да не забывайте цветы поливать. Да, Серёга! Я сейчас небогат, денег попроси у Андрюхи, я видел, как ты свои карманы выворачивал.

* * *

Время было далеко за полночь, но мысли уводили Сергея в те годы, когда и солнце светило ярче, и сил хватало на всё, и счастьем готов поделиться со всем миром. Прошло уже столько лет, а память никак не хочет отпустить. Такая молодая, в таком юном возрасте – а ей было всего семнадцать – она обладала таким умом, такой мудростью жизни! В минуты трудных размышлений Милена часто появлялась на его воображаемом экране и давала самые нужные советы. А теперь он на физическом уровне чувствовал, как не хватает её присутствия, советов и рассуждений.

Много женщин прошло через его жизнь. Были и красавицы, и добрые, и злые. Но все они прошли, не оставив даже своего облика. Милена была настоящая, без фальши. В ней сочетались ненаигранная простота с врождённой проницательностью и дерзкой прямотой. И всё это смягчала и делала её привлекательной очаровательная игра эмоций на лице и умение свободно себя чувствовать в общении.

Возможно, свободолюбие объяснялось её происхождением, но не следует думать, что молодой человек двадцати лет отроду способен осуждать красивую семнадцатилетнюю девушку за то, что она не держит его на почтительном расстоянии. Напротив, он был обрадован, польщён и не преминул воспользоваться её вниманием и доверием, старался соответствовать во всём.

«Только где она теперь? Куда пропала? Почему я тогда её отпустил? Ведь был же я с ней счастлив! Она тоже была счастлива со мной! Счастье действительно долгим не бывает…»

Воспоминания мучили его и лишали сна и покоя.

Чудеса к нам приходят на минуту,Чудо не может прийти на полчаса.Но минуты беспечно мы минуемИ потому не верим в чудеса.

И когда потом не единожды друзья встречались спустя много лет, место встречи почти не обсуждалось. Вот и на этот раз – практически за тем же столиком и в той же обстановке сидели четверо солидных мужчин и о чём-то вели непринуждённый разговор. Вон тот, лысоватый, в очках, что сидит у колонны, похож на банковского работника. Строгий костюм и гладко отутюженная рубашка с красным галстуком могут дать богатую информацию о человеке. А вот тот, напротив, тоже в очках в тонкой металлической оправе и с лёгкой грустинкой в глазах, похож на фронтового хирурга. Эти двое, несомненно, деловые люди. Аккуратно причёсанные волосы, седеющие виски, один из них – точно иностранец. В Советском Союзе иностранца можно узнать в любом месте.

Неужели так прочны традиции? Прошло столько лет – а на столе те же горшочки с пельменями, те же графины с водкой и тема для разговора не отличается требовательностью и остротой. Для полной гармонии не хватает только цыган.

– Я в Москве не был всего три года, а кажется, прошло сто лет, так она изменилась, – заметил с ярко выраженным акцентом иностранец.

– За последние годы много чего изменилось, – поддержал своего иностранного друга Вовчик, которого мы чуть не приняли за банковского служащего. Но теперь он известный журналист. – Великая страна, и дела великие. Трудишься ты в шахте или работаешь землекопом – тебя ценят, уважают, и на любом месте ты можешь стать героем своего времени.

– В спорте я видел много героев, – вмешался Сергей – тот, который похож на фронтового хирурга. Смеясь, он добавил: – Но что-то о героях-землекопах слышать не доводилось.

– А напрасно! Среди героев труда, наверное, и землекопов можно встретить, – саркастически поддержал тему разговора Андрей.

– В нашей стране все спортсмены как минимум заслуживают звезду Героя, потому что рекорды мира и на олимпиадах мы ставим не за деньги, а за честь и престиж страны, – высказал своё торжественное мнение известный журналист.

– Вовчик, ты и спортивные репортажи ведёшь? – спросил иностранец.

– Да, конечно. Возьми Спартакиаду народов СССР, – настойчиво гнул свою линию журналист. – Чтобы попасть в сборную команду республик, надо не один подвиг совершить и рекорды надо ставить на уровне мировых.

– За рубежом и называют Спартакиаду народов СССР национальной олимпиадой, – уточнил Андрей со своей профессиональной позиции. – Когда стали приглашать иностранных спортсменов, это мнение ещё больше укрепилось, и по количеству участников и по мировым и олимпийским рекордам мы обошли Олимпийские игры.