Если бы она ела золото

На то она и первая любовь,

Чтоб быть ей не особенно удачной.

Поздним майским вечером в квартире Сергея раздался телефонный звонок из Москвы. Звонил, как нетрудно догадаться, Андрей, чей визит в Магадан оставил множество приятных впечатлений, но остались и открытые вопросы.

– Привет, Серёга! Сейчас у вас, наверное, уже ночь, – как бы между прочим заметил Андрей, вероятно, стараясь дать другу время, чтобы тот сосредоточился.

– Привет, Андрюха! – отвечал абонент, протирая глаза. – Я рад тебя слышать в любое время и в любом месте. Ты это прекрасно знаешь.

– Я сразу о деле. У нас в Омске намечается юношеский чемпионат, ты включен в состав судейской коллегии. Как ты, приехать сможешь?

– Андрюха, боюсь, не оправдаю доверия, я ведь такого уровня соревнований давно не судил.

– Не прибедняйся, Серёга. Опыт у тебя есть, а всё остальное на старых дрожжах потянешь.

– А ты сам в каком качестве будешь? Своих чемпионов выставляешь или сборную повезёшь?

– Я привезу своих только четверых, ребята хорошие, посмотришь. Есть ещё время, посмотрим, что ещё можно. Ты как – больше на ковре хочешь или за столом?

– Что с вами сделаешь? Раз вы там решили всё, мне остаётся согласиться, правда, ещё и выбор есть. Когда начало?

– Двадцать второго начало, вызов на твой адрес уже послали. Номера в гостинице заказаны, так что можешь приехать за сутки до начала. Тем более что тоже мы приедем немного раньше.

– Андрюха, я же знаю, что ты ещё что-то припрятал в рукаве, давай, доставай. Что там, хорошие новости?

– Какой ты догадливый! Ты Германа помнишь из Плехановки?

– Как не помнить хороших друзей? Я с ним виделся пару лет назад у Вовки Симакова. Я из отпуска возвращался, а Герман что-то решал у нас с финансами. Мы ещё вспоминали наши юные годы. Помнишь, этого немца мы всегда использовали как сотрудника министерства финансов ГДР? Так он и работает сейчас в этой сфере.

– Вот-вот! Он там большой человек теперь, тобой интересовался, предложить что-то серьёзное хочет. Ты планируй свой отпуск так, чтобы после чемпионата вместе поехать в Москву, Герман тоже к этому времени будет в Москве, там и поговорим.

– Хорошо, с отпуском, думаю, проблем не будет. А что наш немец хочет, ты не спрашивал?

– Не знаю, мы хорошо посидели, о делах мало говорили. Наверное, деньги тебе хочет предложить.

– Шутишь, Андрюха? Немцы никогда так просто никому ничего не давали, а денег тем более. Наверняка в голове у нашего великого комбинатора немецкого разлива зародилась какая-то многоходовая комбинация, чтобы заработать ещё больше денег.

– Извини, Серёга, мы так хорошо отдохнули в Славянском… Сам понимаешь – кому в голову придёт говорить о делах в ресторане с друзьями? Кстати, тебя часто вспоминали, тех цыган вспоминали, и никто не мог вспомнить имя той красавицы. А Герман всем доказывал, что ты женился на ней. Ты сам-то её помнишь?

– Андрюха, это была Милена, – как-то особенно чувственно произнёс Сергей имя.

– Вот-вот, Милена. Мы там как только её не называли. А ты всё помнишь. Старая любовь не забывается.

– Нет, Андрюха, она была не старая любовь. Она моя первая любовь. Как в такую красавицу было не влюбиться, такую нежную и такую умную? И конечно, я был по уши влюблён.

– А действительно, почему не женился? Хорошенькая, красивая, а ещё сейчас узнаю, что она была умница и красавица. Таких женщин терять нельзя, будь она хоть цыганка, хоть негритянка. Граф Толстой взял в жёны цыганку, говорят, всю жизнь был счастлив.

– Я бы с удовольствием! Только она ни за что не променяла бы свою волю на мои скромные клетушки. Она дитя степей, а я привязан был к службе, к своему спорту. Откуда я мог знать, что скоро всё это потеряю? Её я потерял гораздо раньше.

– Действительно напрасно! – согласился Андрей. – Разве можно было потерять такую любовь?

– На то она и первая любовь, чтоб быть ей не особенно удачной.

Этой строкой известной песни и был закончен разговор. Друзья договорились встретиться на юношеском чемпионате и простились.

* * *

Сергей положил трубку телефона, и мысли его, обогнав последнюю новость, отправились в путешествие по страницам той прошлой жизни.

В тот вечер в самом центре столицы встретились четверо молодых людей, самому старшему из которых едва исполнилось двадцать два. Они – студенты столичных вузов, но главное, что их отличает от обыкновенных студентов, это то, что двое из них – известные спортсмены, и у них водятся деньги, третий – поэт и журналист, сотрудничает с известным журналом и тоже небеден, а четвёртый – тоже студент, но иностранец из демократической Германии. Судя по перечисленным аргументам, наши герои могли позволить себе посещение ресторана, для обычной братии подобное путешествие – или непозволительная роскошь, или, если кто-то и решался на подобное безумие на свою худую стипендию, то только после принятия готовности положить зубы на полку на весь следующий месяц. Наши друзья, попросту говоря, ничем подобным не рисковали.

По этим ли основаниям или по прихоти прохладного осеннего вечера, прогулка по улицам Москвы нашла промежуточную остановку у дубовых дверей «Славянского базара». Этот ресторан в центре столицы манил посетителей национальной кухней. Возможно, были ещё другие важные обстоятельства, но по традиции и по малопонятным причинам в вечернее время поужинать в ресторанах не было никакой возможности. Все столы кем-то были заказаны, а над жаждущими отдохнуть или хотя бы поужинать издевательски «хохотала» ловко устроенная за дверным стеклом табличка «МЕСТ НЕТ». Встретив у дверей холодный надменный взгляд швейцара, который, судя по внешней форме и надменному взгляду, возомнил себя генералом, они остановились, минуту-другую прислушиваясь к доносившемуся из зала пению цыган. Не тревожа почтенного стража ресторанных дверей, друзья стали о чём-то громко рассуждать, шутить, не обращая никакого внимания на «генерала», что в свою очередь, повергло его в размышления.

Словарный запас по немецкому языку из школьной программы давал Сергею возможность более или менее сносно понимать разговорную речь.

И на это «генерал» сразу обратил внимание.

– Ai du, kom hier! (Эй ты, иди сюда!) – крикнул Сергей Герману и направился к двери, подмигивая в сторону швейцара, ради которого и задумал разыграть этот спектакль. Остановившись у дверей, он продолжал «шпрехать»: – Gehorn. Das ist aine lange geschich telied zigeuneren. (Послушай, какая долгая протяжная цыганская песня).

– Gut ser dut verdehen gitarre, (Хорошо, очень хорошо изнывают гитары), – восторженно голосил немец.

– Nain nain. Du bist aine trinker. Das ist nicht gitarre. Das ist aine geige, (Нет, нет. Ты просто пьян. Это не гитары, это скрипки), – кричал Сергей и, громко смеясь, тыкал пальцем в лоб Герману.

Громко выражая свой восторг по поводу сладкого пения цыган, жестикулируя и подзывая друг друга, наши «иностранцы» подобрались поближе к двери ресторана. Они прислушивались, прикладывая ухо к стеклу, выказывали свои эмоции, ахали-охали, но этим их интерес ограничивался. Весь этот спектакль был придуман лишь для того, чтобы произвести впечатление на швейцара.