Если бы я знал

означает, что я стал злиться на тебя меньше.

– Но с тобой-то всё идёт не так… - отозвалась, наконец, она.

– А при чём тут я, Марин?
– опешил Никита.

– Егорка ещё маленький, ему нужно только внимание, а

когда воспитывать… что я смогу? Если даже за тобой

присмотреть не получается? Что бы я ни делала, всё

неправильно.

Никита закатил глаза. Твою ма-ать! Как присмотр за ним

связан с воспитанием её ребёнка? Большего бреда он ещё не

слышал! Никита готов уже был скептически рассмеяться, когда

смех вдруг застрял в горле.

Стоп! Он слышал этот бред. Сотню, тысячу раз, с самого

детства.

– В смысле, за мной присмотреть? - протянул, резко

оборачиваясь.

Даже стало не по себе. Никита всё же рванул стул, стоящий посреди комнаты, и оседлал его, опершись локтями о

спинку. Марина чуть успокоилась, дышала рвано, глотала воду

из стакана, больше не плакала. Но и не отвечала.

– Марина-а, или ты рассказываешь, или я опять ухожу из

дома.

Шантаж - дерьмовое оружие, но сейчас у Никиты было

только оно. Уходить опять он, конечно, не собирался, но если

бы пришлось… нет, к Джою он бы не вернулся. Зато сам

удивился: почему раньше не вспоминал о сестре? Дочка дяди

была всего на два года старше, с ней он прекрасно ладил, любил

её неимоверно, но тут появился Джой - и всё. Голову словно

отбило. К кому податься зимой? Куда? К Джою, блять!

Естественно. Как назвать такое помутнение?

– Ты не понимаешь, я бесполезна… - выдохнула

Марина. Сгорбилась, спрятала лицо в ладонях. - Раз взвалила

всё на себя, должна справляться, а я…

– Компостируешь мне мозги уже полгода, - кивнул

Никита.
– Что взвалила?

Хотя он уже почти догадался, нужно было только

подтверждение. Марина подняла голову, посмотрела на него

огромными покрасневшими глазами, хлюпнула опухшим носом

и попыталась признаться:

– Ваш с Егором отец так часто в разъездах, а я не

оправдываю ожиданий, у меня не получается быть хозяйкой…

не получается…

– «Ты только смотри, присматривай за ними, пока меня

нет?» - обречённо процитировал Никита. И Марина судорожно

кивнула.

Как? Как Никита мог не подумать, что кошмар его детства

так дико влияет и на взрослых? Только вот ему уже лет в восемь

объяснили, что на это не стоит обращать столько внимания, это

лишь слова, а вот чужой человек, внезапно оказавшийся в семье, кажется даже в сознательном возрасте купился.

«Ты только смотри, присматривай за … пока меня нет».

Фраза-боль. Если задуматься, именно в ней коренилась

навязчивая заботливость самого Никиты. Имена могли

меняться, события могли складываться по-разному, но

наставление оставалось неизменным. Каждый раз, уезжая на

день, два или на несколько месяцев, отец повторял его. Очень-очень тихо, так, чтобы только ты слышал и только ты считал

себя самым сильным, смелым, главным и ответственным. А

потом, если перезванивал (или как в детстве Никиты - сразу по

приезде), обязательно интересовался: «Ну как? Всё хорошо, приглядываешь, не позволяешь делать глупостей?»

Никита лет в семь всеми силами пытался доказать, что

«глупостей» он делать не позволяет. Следил за мелким, которому тогда было пять, и строил из себя сурового взрослого.

А мелкий в ответ следил за ним, потому что получил точно

такое же наставление. Но у них тогда была мама, которая в

какой-то момент удачно прояснила: папа всего лишь хочет, чтобы они заботились друг о друге, а не заставляет

выслуживаться. И Ники забил. Привычно отвечал отцу, что всё

отлично, даже если на самом деле они с Адрианом дрались до

боевых ранений. Спустя же столько лет, он уже и не думал о

вопросе. Просто отмахивался, что «всё в порядке» и переходил к

насущным темам. И никогда бы не подумал, что Марине, влившейся в семью, отец каждый раз говорит то же самое…

– Блять, - пробормотал Никита, когда Маринка не

просто кивнула, но и подтвердила догадки сбивчивым

монологом. Кажется, матов от Джоя он точно понабрался.
– То

есть это вот так ты пыталась «присматривать»?

– Мы созваниваемся каждый день, а он снова и снова

повторяет: ну как ты там, мать? Как с сыновьями справляешься?

Никитка хороший мальчик? - выпалила она, сжимая руками

голову. - А когда я начинаю рассказывать, так качает

головой… точно я не справляюсь. Мне такое доверие, а я не

справляюсь. Пытаюсь сделать одно - твой отец недоволен, второе - снова. Я никчемная. Как я своего ребёнка воспитаю, если не могу быть нормальной женой… и матерью тебе?

Наверное, следовало бы разозлиться и высказать Марине

всё по поводу её методов воспитания, но нет - Никите было

жаль. Серьёзно. Вот он весь такой едва вышедший из

подросткового максимализма (а возможно, и не вышедший) сидел и безгранично сочувствовал совершенно потерявшейся

девице на десять лет его старше. Той, кого за последние полгода

начал считать «рыжей стервой», которой всё не так. Много

гуляет - плохо, мало - плохо, слишком усердный - плохо, наоборот - тоже. И с одной стороны, понять это было нельзя.

Зачем вести себя, как сучка, если можно решить всё мирным

путём? А с другой…

– Ты нормальная жена, - вздохнул Никита, сдаваясь и

пересаживаясь к ней на кровать. - Просто вторая мать мне не

нужна. Зачем? Я взрослый, Марин.

– Я всё равно не справляюсь…

– Потому что принимаешь близко к сердцу. - Он обнял

её за плечи, притягивая к себе. Вот какого фига воспитали таким

отходчивым, а?
– Зачем ты вообще лезешь вон из кожи?

Марина долго не отвечала. Попробовала отстраниться, что-то пробормотала, но Никита держал крепко. Нет уж, раз