Если любишь - солги

— Что это было? Я чуть не задохнулась! Откуда ты взялся? Что ты…

— Объясню потом, когда выберемся. Или хочешь вернуться к терьерам?

Он качнул головой в сторону, и я осторожно выглянула из-за дерева.

Ряд редких стволов, заслон высоких трав, привольный луг, в полукилометре — станционный павильон, мобиль на высоких колёсах, покрытый фотоэлектрическим напылением, и суетящиеся фигурки вокруг.

— Сейчас мы опять переместимся. Обними меня за шею и вдохни.

Это "обними меня" неприятно царапнуло. Я осознала, что нахожусь в полной власти человека, которого видела три раза в жизни. Если быть точной, два. Третий раз пригрезился.

— А можно обойтись без объятий? Как ты там это делаешь…

Попыталась высвободиться из его рук. Не вышло. Фалько только крепче сжал плечи, слегка встряхнул, приблизил своё лицо к моему:

— Если не хочешь в кутузку, придётся доверять мне и делать, что скажу. Быстро, без споров и возражений. Понятно?

Его тёмные глаза были предельно серьёзны, и только поэтому я не стала артачиться. Кивнула. Осторожно сцепила руки у него на шее и по команде "приготовься" набрала в лёгкие столько воздуха, сколько смогла.

Мутный серый вихрь, потеря ориентации… Я будто утратила вес, повисла между небом и землёй. Мгновение — и мы среди абрикосовых деревьев, у грубой каменной ограды.

— Отдышалась? Сейчас ещё один рывок, и всё. Он уже рядом… Давай!

Глубокий вдох, провал в невесомость — и солнце в глаза, и дым в лицо, и падение боком на что-то мягкое, упругое.

— Похоже, тюки с шерстью, — прошептал Фалько, шлёпнувшись рядом со мной.

Тюки дёргались и качались. По бокам — неструганые доски. Грохот, лязг, чёрно-серый дым, от которого першило в горле. Паровая повозка. Мы — в кузове. Я приподнялась, пытаясь выглянуть из-за высокого борта. Фалько схватил меня за плечо, повалил обратно:

— Лежи смирно! Не высовывайся!

В узкой волнистой щели между досками проносилась мимо какая-то зелень.

— Они далеко? — спросила я. — Мы оторвались?

— Молчи! — приказал Фалько коротко и сурово.

Я проглотила обиду. Едва ли машинист паромобиля мог за грохотом механизмов расслышать наш разговор. С другой стороны, осторожность не повредит. Должно быть, я казалась Фалько капризной девчонкой, которую надо удерживать от глупостей. Но мог бы быть и повежливей. И для начала перестать "тыкать".

Постой, я же первой обратилась к нему на "ты". Само вырвалось, против всех приличий и воспитания. Или раньше это сделал всё-таки он? Кто сказал "Беги! Не останавливайся!" у границ поместья Карассисов? Если не Фалько, то его призрак.

Я опустила веки и стала исподволь, из-под ресниц, рассматривать человека который снова, в который раз, спас мне жизнь. Или, как минимум, свободу.

Он лежал на расстоянии вытянутой руки. Глядел в небо.

Как он меня нашёл? Для чего? Какое ему до меня дело?

Хотелось задать тысячу вопросов. Но это могло подождать. Солнце припекало, над головой было светло и ясно — дым из трубы над кабиной ветром сносило в сторону, мобиль подпрыгивал на ухабах, но это не мешало, наоборот, убаюкивало.

На Фалько было то же чёрное полупальто нараспашку, вместо шарфа лёгкое кашне. И как ему не жарко? Лицо — знакомое и каждую секунду чуть-чуть иное, новое. Я уже не удивлялась, просто смотрела, смотрела. Пока глаза не закрылись.

Не стоило роптать на судьбу. Если бы не Фалько, в эту самую минуту я тряслась бы в жандармском фургоне, и поездка по деревенской грунтовке показалась бы мне куда менее приятной.

Одни тривечные знают, что будет дальше… А впрочем, нет, не знают. Тривечные — это просто присказка, осколок памяти об утраченных богах. Будущее темно и тревожно.

Но пока стоило наслаждаться моментом. Небом, солнцем, теплом и обманчивым чувством свободы.

15.1

— Верити.

Что-то застилало взгляд, лежало на лице, невесомое, как паутина. Я махнула рукой и уставилась на клок тонкой ткани, зажатый в пальцах.

— Это моё, — в голосе Фалько прозвучала улыбка. — Чтобы у тебя лицо не обгорело.

Наконец сообразила: его кашне. Серое, в мелкую крапинку.

— Долго я спала?

Протянула ему шарф, он взял, слегка коснувшись ладони, и это прикосновение я ощутила отчётливей, чем все наши вынужденные объятья во время перемещений.

— Пару часов. Приготовься, пора делать пересадку.

Мы прильнули друг к другу, как любовники. Или как брат с сестрой после долгой разлуки. Во взгляде Фалько не было ни грана похоти. Поэтому я легко позволила обнять себя и сама без стеснения обвила руками его шею. Сделала вдох…

Розы! Море роз. Мы очутились в цветочном раю. Алые и кремовые, белые и нежно-розовые, малиновые, тёмно-красные, почти чёрные, розы стояли вплотную друг к другу в одинаковых высоких коробках и оглушительно пахли. Коробки, в свою очередь, помещались в открытых контейнерах, а контейнеры и мы вместе с ними — то ли в каком-то брезентовом шатре, то ли…

Пол под ногами дрогнул, меня качнуло, и если бы Фалько не поддержал, добрая сотня роз оказалась бы смята и поломана.

— Мы в грузовике? — догадалась я. — А эти розы…

Фалько усмехнулся:

— Наши будущие попутчики.

Мы стояли в тесном проходе у металлической стенки, которая, должно быть, граничила с кабиной. Фалько попробовал раздвинуть контейнеры, но их крепко держали особые направляющие, проложенные по полу. Вдоль стен тянулись узкие световые полоски. Без них фургон утонул бы во мраке. Для чего этот свет — для роз? Кто-то не пожалел магнетического кристалла, чтобы цветам не было темно?..

Фалько снял с себя пальто.

— Надень и садись. Ехать не меньше часа.

Только сейчас я почувствовала, что под тентом зябко и сыро, как в пещере. Странно, ведь снаружи теплынь.

— А ты?

— И я.

Он помог мне устроиться на полу и сел напротив, скрестив ноги. Я подтянула колени к груди. Полупальто было достаточно большим, чтобы спрятаться в нём, как в домике, целиком.

— Почему здесь так холодно?

— Магнетизм, — он пожал плечами. — Для сохранности цветов.

Я присмотрелась к фирменным надписям на коробках — и внутренне похолодела. Под крупным и затейливым: "Цветущий Ветгель. Свежесть утра. Аромат весны" мелким шрифтом значилось: "Цветоводческое предприятие семьи Карассис". Дальше следовал местный лофрентский адрес.