Если любишь - солги

Ночь я промаялась, то засыпая, то просыпаясь, слушала тишину за окнами и пыталась понять, что ждёт меня дальше.

Утром Фалько объявил, что все братья в сборе и хотят меня видеть. Посмотрел в лицо очень пристально, со значением, будто хотел что-то сказать, и вывел под ясное небо.

Под небом ждали шестеро. В человеческом обличье, все высокие, темноволосые, смуглые, только самый молодой — светлоглазый, с русыми кудрями. Другая порода, волчья. Обступили полукругом, сверля недобрыми взглядами.

А лица… мне никак не удавалось их отчётливо рассмотреть. Черты казались невнятными, расплывались, мутнели, будто мои зрачки разучились фокусироваться. Что-то с глазами? Перебежала взглядом на осины, подступающие к землянке, — нет, всё в порядке, вижу! Каждую крапинку, каждую чечевичку на бледном, зеленоватом стволе, вижу прожилки и зубчики на листках, дрожащих от лёгкого ветра. И детали одежды братьев-оборотней, все эти пуговицы, карманы, пояса, пряжки, манжеты, складки и защипы различаю отлично, только лица — нет.

От этой неразборчивости, зыбкости кружилась голова, и я заставила себя смотреть по-другому — схватывать общий силуэт, рост, фигуру. И глаза, когда возможно. Сразу полегчало, мир перестал качаться. Когда-то лицо Фалько было для меня таким же неуловимым. Значит, это свойство оборотней-экстров — вроде маскирующего окраса у животных. Чтобы не разглядели, не запомнили, не навели на след.

Среди братьев выделялся один — выше, крупнее и, кажется, старше Фалько. Скрипучая куртка аэронавта с меховыми отворотами, облик хищника, глаза — тёмные факелы, и взгляд их был устремлён на меня.

— Где источник? — густой, рокочущий бас, под стать виду.

— Она не знает, — тотчас отозвался Фалько.

— Не тебя спрашивают, — подал голос крепыш по правую руку от "аэронавта".

— А отвечать буду я, — Фалько шагнул вперёд, заслоняя меня собой.

— Шутки вздымал шутить? — крепыш набычился.

Ростом он уступал и "аэронавту", и Фалько, но чувствовалось — силён.

— Уймись, — буркнул ему "аэронавт", и тот правда притих. — Брат ведь не станет нас обманывать, так, Скирон?

Вот я и узнала настоящее имя Фалько. Но что проку в имени, если самого Фалько я, как выяснилось, не знала совершенно.

Другой человек — другое имя. Всё правильно.

— Верити, прости, я был неучтив, — Фалько-Скирон обернулся ко мне с неожиданной светской улыбкой, — позволь представить… Эти галантные господа — мои родные братья. Нот, второй по старшинству и глава нашего маленького семейного клана, — кивок в сторону "аэронавта". — И Эвр, бывший глава, первый по старшинству, сейчас правая рука Нота.

Крепыш не шевельнулся и не издал ни звука, однако чувствовалось, что он в бешенстве.

— Ты закончил? Или собираешься перечислить всех? — Нот говорил миролюбивым тоном, но тёмный огонь в его взгляде разгорелся сильнее.

— Липс, Либ, Австер, — скороговоркой выдал Фалько, указав на трёх других темноволосых мужчин. — А это наш юный Ликаон.

Русоволосый ухмыльнулся и отвесил шутовской поклон.

Имена взяты из фирамской мифологии, сообразила я наконец. Эвр, Нот — это же ветры! И остальные, кроме Ликаона, должно быть, тоже.

— Что касается источника, — тем же беспечным тоном продолжал Фалько, — то я уже сказал: она не знает, где его искать. И никто не знает.

— Помнится, ты говорил другое, — заметил Нот. Мягко, вкрадчиво — так крадётся лев перед броском.

— Помнится, вы по-братски опоили меня, засунули в стальной ящик, запаяли щели, залили ящик бетоном, а сами собрались выкрасть ключа, выведать у неё, где источник, и убить!

Ключ — это я.

Мысль пришла и скользнула прочь. Ни обиды, ни злости не осталось, даже страха смерти в эту минуту не было. Страх вернётся, когда меня бросят на край каменного бассейна и занесут над грудью нож…

— Однако ты выбрался, — все обвинения Нот встретил спокойно. — Хотел бы я знать — как, но это ждёт. Ты пришёл к нам и предложил вырвать ключа из лап мажи. Сказал, когда её вывезут с полигона… Зачем, если она бесполезна?

— Может, ведуны ошиблись и она никакой не ключ? — спросил один из братьев, то ли Липс, то ли Либ.

— Или нам подсунули её для отвода глаз, а настоящего ключа спрятали где-то в другом месте, — выпалил другой оборотень, кажется, Австер. — И источник давно нашли!

— Жаль, если так, — заметил Ликаон. — Потому что теперь нам всё равно придётся убить вас, прекрасная дамзель. Вы видели наши лица и знаете наши имена.

Подумалось: "Как раз ваших лиц я не вижу". Хорошо, что я в оцепенении. Иначе могла не сдержаться. А Фалько нужно, чтобы я молчала. Он вёл какую-то игру. К добру или к худу, но пусть пока продолжает.

— Зачем всё это, Скирон? — с мягким отеческим упрёком спросил Нот. — Нам пришлось убить всех мажи, бывших при девушке. Знаешь, что теперь будет?

— Нас не заподозрят, — ответил Фалько. — Уверен, вы замели следы. Как всегда.

Убили всех. Из-за меня? Ужас пробрался под скорлупу оцепенения.

А что ещё они делали для Магистериума — не розы же разводили?

И как я раньше не подумала! Секретные задания. Шпионаж. Убийства. Они занимались этим всю жизнь. И Фалько — тоже.

— Один бы я её не вытащил, — объяснил он. — Нужна была ваша помощь. Скажи, вы согласились бы помочь, если бы знали правду?

— Зачем тебе понадобилось её вытаскивать? — Нот явно терял терпение. — Ты ведь даже с ней не спишь!

Откуда они знали? Не от Фалько же. Явно нет.

— И тем не менее, она — мой комплементарный партнёр.

Всё оборотни разом вздохнули, и повисла тишина. Слышались лишь лёгкий шелест листвы и песня одинокой пичужки. Фьють-фьють. Фьють-фьють.

Первым нашёлся Эвр:

— Враньё! Не может быть!

Посыпались возгласы:

— Она же человек!

— Это невозможно!

— Не просто человек, а ключ, — Фалько возражал сразу всем. — И такое бывало раньше.

— Верно, бывало, — нахмурился Нот. — Но ты уверен? Ты сознаешь цену ошибки?