Если Уж попал в зелье...
Шрифт:
«Лисинда-Амелия Амабэрри-Кадэ, основательница Академии».
— Что у вас там происходит? И куда это вы, милочка, запропастились? Кажется, это у вас экзамен? Я не ошибаюсь? Вы что же, настолько самоуверенны, что вам вовсе даже и не интересно, как чувствует себя бедный господин Келвин Дёрн? А? Литиция Келисавва-Вербенсклетт! Я к вам обращаюсь!
Госпожа Ридея очень злилась, а Лита, плавно опустившись на пол, поблагодарила мужчину в серой мантии:
— Большое спасибо.
Ей не ответили, но от взгляда этого человека стало не по себе.
Глава 3
— Лита!
Тётушки, спотыкаясь, бросились к племяннице и, тяжело дыша, застыли посреди двора Академии перед рыжей веснушчатой худенькой девушкой в огромной, украшенной пучками цветов и трав шляпе и набитыми до отказа карманами. В тех бездонных карманах жалобно позвякивали пробирки и пузырьки с настойками; руки девушка завела за спину, а голову опустила так низко, что лица не было видно. Сквозь звон пробирок женщины услышали жалобный всхлип.
— Я… я не…
— А я говорила! — взвизгнула Румильда Вербенсклетт, заламывая руки. — Говорила! Бедная… Бедная моя девочка… Она провалила экзамен, Петти, провалила! Из-за тебя! Это я… Я виновата! Как же я могла тебе поверить, как? Может, ты меня опоила, а? Ну, ничего… Ничего! Не реви, Летиция! Я этого так не оставлю. Я сейчас же пойду к ректору Академии. Настойка розовой кувшинки у тебя есть?
— Нет… Мы с тётей Петти решили, она не понадобится.
— Решили они! Всё! Хватит! Можешь мне больше не упоминать про тётю Петти, поняла меня? Вы с тётей Петти всё уже сделали! Теперь я займусь и твоим воспитанием, и решением этой проблемы. Так…
— Лита, — Петунья Келисавва взяла племянницу за подбородок и слегка приподняла. — Лита… Что случилось? С чем ты не справилась, скажи мне?
— Я…я…. Тётя Петт, я…. Та-дамммм!
Лицо девушки засияло, вспыхнули озорным блеском изумрудные искорки в глазах, затанцевали веснушки. Она развела руки, подняла вверх свиток с алой печатью, который все это время прятала за спиной, и принялась кружиться и пританцовывать вокруг ошарашенных женщин.
— Оп-ля! А я вас разыграла! Я сдала! Вот, полюбуйтесь — новенький диплом с отличием, а после того как завершится обряд, и я обрету фамильяра, ректор проведёт колдовскую инициацию и я буду вместе с выпускницами Академии. А оценки — вот они!
Несколько мгновений женщины не могли придти в себя, но когда осознали, что произошло, принялись плакать, смеяться, обнимать племянницу, друг друга и едва не зацеловали проходящего мимо садовника. И хотя старик был искренне благодарен юной колдунье за чудесное избавление от кашля, всё же господин Келвин Дёрн постарался как можно быстрее покинуть столь странную компанию.
Чудные они, эти магичества…
Должность придворного мага обеспечивала безбедное существование, а деньги дарили свободу. С кошельком в кармане легче странствовать, маскируя погоню за артефактами в собственных интересах, действиями на благо короне.
И он странствовал. Искал артефакты. Изучал магию, часто жертвуя всем, что имел. Убивал. Предавал. Продавал, покупал и крал — делал всё, лишь бы победить
этого демона, гниющего в его прОклятой крови! Добро и зло не имели значения. Значение имел лишь факт достижения цели. Тем не менее, в душе всё же жило некое чувство справедливости, в том смысле, что ему было приятнее, если препятствие на пути к цели не заставляло творить нечто, после чего он пил до беспамятства, стараясь заглушить чувство вины.Рыжие волосы девушки мгновенно воскресили в памяти картины, которые, как он ни старался всё это время, не потеряли своей яркости, а ведь он что только не делал!
Пил эликсир фей. Много эликсира. Жил с феями. Спал с ними. Кто только его не проклинал. Околдовывал. Зачаровывал. Купал в крови единорога, осыпал пеплом феникса, мазал гномьим дерьмом, но он так и не смог забыть этот день.
Как же его измотала эта вечная борьба за память и беспамятство — он уже давно не пытался понять, чего хочет больше — вспомнить или всё-таки забыть…
Как её звали? Какого рода она была, из какого леса вышла, какие именно связи привели её во дворец? Он помнил лишь оттенок курчавых волос — точно таких же, как у этой девчонки, что пришла к архимагу показать, что умеет варить зелья. Действительно, умеет. Удивительная сила по меркам этого чахлого, теряющего магию мира — мира, что ещё каких-то полвека назад буквально захлёбывался волшебством…
Рыжие кудри, усыпанная веснушками белая кожа и зелёные, чуть раскосые глаза. Ещё лет пять, платье, что давно уже не носят — и будет точная копия того, что он видел, когда ещё был…
— А… Опять ты… Как дела?
— Каррр! Каррр! Каррр…
— Разговариваете с вороном, Эрлин? — Атарина Ридея щёлкнула пальцами, и птица оставила плечо мага, как показалось всем присутствующим, с сожалением.
Мартиш Эрлин ничего не ответил, однако членов совета Академии это нисколько не удивило. Об этом человеке ходили легенды — одна страшнее другой. Он был молчалив и нелюдим, впрочем, как и все придворные маги. Главное — его величество был доволен, остальное же Совет не волновало. Академия финансировалась короной исправно — без излишеств, конечно, но и без перебоев. Этого было вполне достаточно, чтобы мирно существовать с любыми представителями двора.
— Не хотите отвечать, — утвердительно покачала головой ведьма. — Показываете своё превосходство. Что ж, — пожала плечами женщина, протягивая фамильяру орешки, — В конце концов, ваше право.
— Перестаньте, Атарина, — нахмурился Персиваль Хойя. — Я искренне благодарю вас за помощь, Эрлин. — Для нас огромная честь принимать вас у себя. Как вам юное дарование?
— Кто она? — маг посмотрел ректору Академии в глаза.
Персиваль Хойя взгляд выдержал. Но даже у него пробежал холодок по спине.
— Литиция Келисавва-Вербенсклетт. Племянница Петуньи Вербенсклетт. Эта женщина — лучший зельевар королевства. Я бесчисленное количество раз предлагал ей место в Академии, но… Всё это время она занималась девочкой. Родители Литиции погибли. Страшная трагедия… Девочка осталась одна. Фамильяром её матери, Ребекки, была лисица. Последняя ведьма такого уровня. У девочки скоро обряд обретения. Будем надеяться.
Повисла пауза. Все думали об одном и том же. Королевство слабеет — сильные ведьмы рождались всё реже.