Если Уж попал в зелье...
Шрифт:
— А я — не училась в Академии! — парировала Лита.
Вдруг заговорил Мартиш Эрлин. Тихим голосом, который неожиданно успокоил всех:
— Возможно, когда-то ведьмы действительно так играли, ваше величество, — маг поклонился — низко, уважительно — было видно — королеве это польстило, она даже посмотрела на красивого мужчину вполне…кокетливо, отчего Лита вспыхнула, словно огонь. — Но не сейчас. О том, чтобы материализовать заклинание даже речи быть не может. Зелье варят разве что Вербенсклетты, в основном благодаря пыльце фей, — Мартиш Эрлин вновь поклонился. — Мы не смеем просить вас отпустить нас, после того, как снимите проклятие. Но даже если мы останемся
— С чего это ты взял? — королева склонила голову на бок.
— О, я не уверен! Но… возможно. И если позволите, я дам совет, как вам обеим получить желаемое, доверяя друг другу?
— Что ж… Попробуй. Дракон…
— Вы — снимите проклятие, затем Лита подпишет договор.
— С чего вдруг я должна ей верить?
— У вас есть гарантии.
— И какие же?
— Чернила Вербенсклеттов — родовой артефакт. Лите стоит лишь капнуть на запястье, и она не сможет обмануть — умрёт, если не выполнит данное слово.
— Никогда не слышала о таком.
— Ведьмы не любят об этом говорить. Они честны, но им никто не верит. Это оскорбляет. Задевает гордость. Поэтому некоторые рода (не все, конечно, но Вербенсклетты — да), варят чернила по собственному рецепту, и у каждого рода — свой секрет. Свой символ. Свой девиз. Своё так называемое «клеймо честности».
— Интересно, — фея откинулась на спинку трона из цветов — вспорхнули в небо перепуганные эльфы, побледнели фрейлины, волшебная палочка вспыхнула, словно радуга. — И какой же секрет у чернил этой замарашки, столько лет паразитирующей на нашей магии? А?
— Чернила Вербенсклеттов исчезают. Но потом появляются вновь — символ того, что подпись — мало что значит — слову Вербенсклеттов можно верить и так.
– Дай сюда! — палочка ткнула в пузырёк, который ведьма прижимала к груди, как единственную надежду на спасение.
— Это невозможно! — маг поднял руку, дав Лите понять, чтоб молчала — он сам всё устроит. — Никто не должен брать в руки артефакт до подписания договора. Вербенсклетты действительно славятся честностью и добротой. Они не просили даров — феи сами так решили.
— Этого не может быть! — её величество вскочила, от злости едва не сломав свою палочку. — Ни одна фея никогда ничего не подарит, и не сделает ничего…
— Хорошего? — Мартиш грустно улыбнулся. — Это правда. Феи — мастера обмана. Жестоки. Безжалостны. То, что случилось много лет между ними и ведьмами — исключение из правил. Именно об этом я и говорю. Литиция Вербенсклетт просто не может вам верить! Тем более после того, как провела две ночи в темнице. Вам придётся сделать шаг навстречу первой, ваше величество. Если конечно, вы хотите получить желаемое…
Феи — существа непредсказуемые. Могущественные — да, но, кажется, мы об этом уже говорили… Импульсивные! Внезапные. Капризные, словно дети. Королева топнула ногой и…взмахнула волшебной палочкой.
Сноп радужного света ослепил Литу — несколко мгновений она совсем ничего не видела, но потом…
Драг. Он был почти голый — лишь какие-то лохмотья, напоминающие старинную одежду из книг по истории, но не это главное (хотя… немного смущало). Драг был человеком. Он был похож на Мартиша Эрлина, но моложе, с более живым и хитрым взглядом. Удивительно, но она сразу узнала в юноше своего фамильяра — болотного Ужа. Узнала, потому что… Потому что это был он! Глазки-бусинки змеёныша ещё минуту назад горели таким же точно же бесстрашным, отчаянным огнём искателя приключений…
Что касается придворного мага — внешне мужчина не изменился, но от Литы не ускользнуло
то, как он расправил плечи. Оба принца-дракона были людьми, но они уже были драконами — обрели то, что так отчаянно искали триста лет.Ведьма едва стояла на ногах. Если любишь кого-то — как друга, как мужчину — не важно, если действительно любишь — чувствуешь. Чувствуешь боль. Радость. Чувствуешь, когда тому, кто рядом хорошо, чувствуешь, когда ему плохо. Это была не просто радость — это была эйфория. Магия драконов плясала внутри, не помня себя от счастья — шутка ли, целых триста лет томиться взаперти! Если волшебство запереть на долгие годы — оно становится сильнее. Это как… Как хорошее вино. Вот почему древние артефакты, веками скрытые в пещерах, забытые на дне океанов — такие всесильные.
— Лита, — голос в голове заставил вздрогнуть, от макушки до пяток пронзила резкая боль, но она сдержалась — ни к чему сейчас привлекать внимание. — Прости, любимая. Знаю, что причиняю боль, но у нас нет другого выхода. Подпиши договор. Отдай пыльцу. После этого мы обернёмся и подожжём траву по кругу — чтобы нам не помешали бежать. Поэтому — как только всё сделаешь — сразу прыгай мне на спину! Поняла?
— Да. Поняла.
Подписать, отдать и залезть на спину огнедышащему монстру — что ж тут непонятного? Она справится. Справится потому, что от этого зависит судьба Виздрагоса и жизнь всех троих. А ещё… Он назвал её «любимая». Ей же не показалось?
— Я выполнила условие! — фея протянула ведьме бумаги.
Тихо. Слышно, как хлопают крылышками крошечные эльфы, что зависли в воздухе над ведьмой — королева велела глаз не спускать! Фрейлины сжимают палочки, готовые напасть в любую секунду — они ведь не просто так повсюду сопровождают хозяйку волшебной страны. Слышно, как стучат сердца драконов и скрипит перо…
Литиция Келисавва-Вербенскоетт, дочь Ребекки.
Лита передала фрейлинам бумаги, флакон с пыльцой и бросилась к драконам!
Всё, что она помнит — как ломала в кровь ногти о бронзовую чешую чудовища, на спине которого пыталась удержаться изо всех сил! Помнит волну нестерпимого жара. Слепящее пламя. Радужные всполохи. Крики. Крошечных эльфов, что носились над всем этим, словно стая рассерженных пчёл. А больше… Больше — ничего. Темнота…
Сила. Сила бурлила внутри и просилась наружу. Он один мог спалить всю эту волшебную страну дотла! Сделать так, чтобы выкипело озеро Истины. Кто знает — вдвоём с братом они, возможно, спалили бы и весь Лабиринт. Зверь внутри жаждал мести — слишком долго томился взаперти. Крылья. Небо. Он помнил, как видел собственные крылья в луже крови на скале. Нет ничего страшнее, чем видеть собственные крылья отрезанными, и нет счастья большего, чем вновь чувствовать их за спиной — сильные, огромные, что унесут тебя высоко, к звёздам!
— Я сам! — крикнул Мартиш Эрлин, когда ему удалось наконец взять эмоции под контроль.
Он — старше и мудрее брата, но если даже он на мгновение забыл, зачем здесь, что уж говорить о мальчишке, что триста лет томился в шкуре болотной змеи! Нельзя позволять ему выпускать силу на волю — им всем в таком случае и правда придёт конец.
Бежать! Они должны спасти эльфов и найти выход из Лабиринта, частью которого являлась страна фей. Он выпустил пламя — аккуратно поджёг траву вокруг себя и брата — только лишь для того, чтобы сбить фей с толку, и взмыл в небо!