Эстафета разума

– Почему? Энергетические разряды очень кратковременны, нацелены только на забой. Тотчас охлаждение и продувка. В шахте ничего не горит, хотя при работе вашего агрегата она извергает пламя. Все дело в продолжительности рабочего цикла, коллега. Это тысячные доли секунды. Даже ледяные стены не успевают таять. Если бы не динамика плазменной струи, в шахте можно было бы находиться людям, в соответствующих скафандрах, конечно.

– Я еще не видел их в работе.
– Кирилл указал на агрегаты.

– Сегодня увидите.
– Лесли усмехнулся.
– Довольно красиво, если смотреть издали. Кстати, канаты и кабели, ведущие к этим агрегатам, тоже не горят.

– Хотел вас еще спросить, - Кирилл сделал долгую паузу, Джером Гиббсон - он действительно совсем поправился?

– Ну, не знаю... Вероятно...
– Лесли нахмурился.
– У нас здешние вахты несут добровольцы. Но... оплата десятикратная по сравнению с тем, что каждый имеет на базе. Морстон, например, тут в четвертый раз. Я - третий. А Джером - впервые.

– Вероятно, Джерому не следовало рисковать. Едва ли он полностью оправился после болезни. Выглядит он плохо.

– Устал... Здесь нелегко. Вы убедитесь сами. Эти три дня...
– Лесли не кончил и отвернулся.

– Рискуешь тут везде, - продолжал он после короткого молчания, - но в таких местах, как это, особенно... Вот вы спросили о фантомах. Да разве в них дело! Разве в них главная опасность? Даже если они действительно возникают, а не придуманы нами же... На этой планете печать проклятия... Почему тут не возникла жизнь? А если возникла, почему погибла? Тут был кислород, была вода, масса воды... Днем в экваториальной зоне температуры и сейчас плюсовые. Здесь и на Земле светит одно Солнце. Так в чем дело? На Земле я никогда не думал об этом. Только тут и особенно в этой проклятой шахте... Человеку здесь приходят в голову странные вещи... Это не от избытка свободного времени. Словно нашептывает кто-то... Кто-то, к кому приближаешься, спускаясь сюда. Печать проклятия возложена на эти пустыни, этот лед... Иногда мне кажется, мы готовы сорвать ее, и мне становится страшно. А вы, вы тут ничего не чувствуете?

– Нет, - Кирилл отрицательно тряхнул головой, испытующе вглядываясь в лицо Лесли. Глаз его за дымчатыми стеклами очков он разглядеть не мог, но подергивания углов рта свидетельствовали, что американец на пределе нервного напряжения.

– То, что вы говорите, Фред, очень интересно, - возможно спокойнее и мягче сказал Кирилл, - мы обязательно вернемся к этой теме. Но пора подниматься и приступать к работе.
– Он указал наверх.

– Да-да, конечно, - кивнул Лесли, - давно пора. Идите вперед. Я за вами.

Поднимаясь, Кирилл слышал в наушниках шлема прерывистое дыхание Лесли. Иногда доносилось бормотание. Похоже было, что американец разговаривает сам с собой. Кирилл различал обрывки некоторых фраз: "Энрике понял первый"... "Машина могла ошибиться"...

В десятке метров от устья Кирилл вдруг услышал голос Сергея:

– Ну где вы там, почему молчите?

Он приготовился ответить, но его опередил Лесли:

– Поднимаемся, уже у выхода.

Тон его голоса показался Кириллу ненатурально бодрым.

– Почему не отвечали?

– Не слышали, - сказал Кирилл.
– Давно вызываешь?

– Давно. И не видел света ваших фонарей.

– У этой шахты свои особенности, - снова включился Лесли, - поглощает и свет, и радиоволны, и действует людям на нервы. Правда, не всем, - и он добавил тихо, вероятно, чтобы не расслышали на поверхности, - вы забудьте, Кирилл, что я болтал там внизу. Все сущий вздор...

Он остановился и оглянулся. Кирилл тоже оглянулся. Позади был густой, казалось, осязаемо плотный мрак. Свет фонарей почти не проникал в него.

– Когда мы спускались, было иначе, - неуверенно заметил Кирилл.

Лесли усмехнулся:

– Так же, коллега. Мы светили себе под ноги... Странное место, правда?

* * *

Первые два дня вахты прошли без происшествий. Ствол удалось углубить еще на двадцать метров. Работали только одним агрегатом. Второй - американский - еще до первой проходки вытянули наверх с помощью электрической лебедки. На рассвете третьего дня вниз спустились Сергей и Гибби. Они должны были взять пробы льда из забоя и закрепить внизу блок подвижного каната, с помощью которого Фред собирался осуществлять спуск и подъем людей.

Маленькое красноватое солнце только чуть прорезалось в багровой мгле над восточным горизонтом, когда Кирилл, закончивший утреннюю уборку в жилом помещении, подходил к устью скважины. Фред возился у подъемного механизма, к которому уже был подсоединен барабан подвижного каната.

Заметив Кирилла, Лесли помахал рукавицей. Кирилл подошел.

– Сейчас они там отрегулируют нижний блок, и можно кататься, - сказал Фред.
– Вот карабины для сцепления с канатом. Браслет карабина крепился на рукавице скафандра. Хотите попробовать?

– Да.
– Кирилл взял один из карабинов, защелкнул браслет.
– Но... как действовать ногами?

– Ноги должны скользить по льду. Положение ступней, как на лыжах. Можно даже приспособить чтонибудь вроде коротких лыж или саней. Ну а вообще эта штука главным образом для подъема. Спускаться можно по-старому - пешком. Не следует ускорять спуск...

Кирилл подошел к самому устью шахты. Мрак начинался в нескольких метрах от поверхности.

– Почему все-таки не видно света фонарей внизу?
– размышлял вслух Кирилл.
– Видно же от забоя небо...

– Ну, это совсем просто, - отозвался Фред, - шахта искривлена в средней части. Небо видно снизу не отовсюду, только от северного края забоя.

– Не подумал, - воскликнул Кирилл.
– Вы, конечно, правы.

– Еще бы... Но я прав и в другом. Лед в шахте действительно поглощает свет. А вот почему, никто не знает...

Резко дрогнули обе ветви каната, уходящие во мрак шахты.

– Укрепили нижний, блок, - заметил Фред, - минут через пять включу двигатель.

Рывок повторился, еще более сильный.

– Это, конечно, Гибби; не может не показать силу, медь...

Лесли прервался на полуслове, потому что по ветвям каната побежали волны все усиливающихся сотрясений.

– Что они там, спятили, - закричал Лесли, - сорвут канат с барабана.

– Вероятно, сигнал тревоги, - быстро сказал Кирилл.
– Может быть, просят помощи? Включайте, Фред.

Дождавшись, когда колебания каната немного утихли, Лесли повернул рукоять включения. Ветви каната медленно потекли в разные стороны: нижняя из шахты, верхняя - вниз, во мрак.