Это было у моря

— Давай лучше все же не будем падать… Ну, хоть постараемся…

— Давай. Иди уже, а то я не выдержу… Я так по тебе соскучился… Доедем до места — можно будет слегка расслабиться…

— Я тоже соскучилась — страшно. Словно вечность прошла. Поедем скорее. Уже ухожу…

— Куда ты пошла? Иди через холл…

— Нет, у меня там ключ в двери…

Она выскользнула наружу и побежала, пятная следами проклятущую простыню снега, что опять начал падать, ложась звездочками на черные Пташкины волосы… Сандор смотрел ей вслед — полный нехороших предчувствий и бесправных ожиданий на скорое их воссоединение. Пусть краткое, но бесценное…

========== III ==========

I’m looking through a crack of the window while you drive

Trying to decide

If the world looks different through the glass of your wagon

In the night, bouncing off the lights

These Are The Thoughts I have when I’m happy

This is where I go

I’m with you, so I don’t have to worry

I’m already home

I’m listening to the sound of the gravel while you walk

Trying not to talk

Feeling no less freedom than the breeze that rustles through your hair

Bouncing off the air

These Are the Thoughts I have when I’m happy

This is where I go

I’m with you, so I don’t have to worry

I’m already home

I can share my wildest dream and

Even in my darkest hours

I feel safe and so well cared for

Like this world, like this world is ours

These Are the Thoughts I have when I’m happy

This is where I go

I’m with you, so I don’t have to worry

I’m already home

K’s Choice Already home

Когда они выехали, снег припустил сильнее. Сандор включил дворники, и они неприятно скрипели по стеклу, сплющивая белоснежные хлопья и превращая их в темно-серое грязное месиво. Санса уныло смотрела на это неприятное зрелище. Она вообще-то любила снег, особенно первый. Просыпаешься утром — и обнаруживаешь в воздухе какую-то особенную тишину, словно весь мир накрыли ватным мягким серым одеялом. После почти летней игры сентября, пестряди и листопадов октября, которые уже начинают перемежаться ночным оскалом холода, после лихорадочной воспаленности ноября — когда в воздухе бесприютно, и весь мир словно сжимается в точку — моросью на стекле, изморозью на палом листе под ногами — в какой-то момент становится невмоготу, и уже ждешь, тоскуешь по снегу, как по завершающему аккорду года. И вот он — тишина, чистота — белая страница. Можно наконец выйти без страха на улицу. Злые ветра стихают и успокаиваются страсти — все погружается в спячку.

Но только не на дороге. Тут кромешное пекло — видимости нет, все товарищи по несчастью вокруг нервны и от этого ошибаются куда чаще. В такие дни перестаешь считать смерти — их слишком много, чтобы замечать. Дорога превращается в поле битвы, на кону — твоя жизнь, а часто и еще и твоих близких: ошибиться ты не можешь, не имеешь права в принципе…

Санса захлопала ресницами — что это — она задремала? За окном словно стало темнее. Сандор включил фары, и снег, летящий бесформенными хлопьями навстречу, слабо подсвечивался желто-оранжевым, прежде чем исчезнуть под колесами.

— Проснулась? Хорошо. Надо бы остановиться. В глазах рябит от этого гадского снега.

— Я спала?

— Да, часа полтора. Сладко так, как ребенок. Ну, впрочем, ты и есть ребенок…

— Ты опять за свое? Если я ребенок — то ты — растлитель.

— Ну, это понятно. Хотя, если просмотреть наши последние… хм… эксперименты, неизвестно, кто еще кого растлевает. Шучу. Мы же уже давно выяснили — я чудовище. Стащил маленькую принцессу и держу ее в клетке, мучаю, не кормлю…

— Кстати, не мешало бы покормить принцессу. И чудовище заодно тоже.

— Ну давай где-нибудь поедим. И дадим Бейлишу лишний повод полюбоваться на нас.

— Ничего, мы ему помашем. Или пошлем воздушный поцелуй.

— Сама посылай. Я бы послал ему хороший камень в голову. Ну, или пулю.

— Только, пожалуйста, когда мы пойдем есть, не говори таких вот фразочек…

— Ну что я, сам себе враг, что ли? Вообще, Пташка, давай купим что-нибудь на вынос. Ну, какие-нибудь бутерброды. А то и вправду, такое ощущение, что за нами смотрят. Есть даже желание пропадает — а это для меня нетипично. Тут же — если только Бейлиш не напихал жучков и в машину — есть шанс того, что мы только вдвоём… Да, Пташка, хотел обсудить с тобою кое-что. Посоветоваться, так скажем.

— Что такое? Что-то случилось, я так и знала…

— Да ничего пока не случилось. Просто мне пришла одна идея в голову. Но я решил — особенно в свете последнего произошедшего — начать с нового листа — и впредь все обсуждать, по крайней мере, что касается новых наших затей. Что ты по этому поводу думаешь?

— Я — полностью за, конечно. И постараюсь со своей стороны выполнять договоренность.

— Хорошо. Тогда слушай. Пришло мне в голову, что коль скоро Баратеоны больше в тебе не заинтересованы финансово, может, позвоним Роберту? Серсея все свои «родственные» шаги уже сделала — больше на нее рассчитывать не приходится. А вот от Роберта мы еще ничего не слыхали.

— Нет, слыхали. Прости. Бейлиш сказал, что он ушел в запой, когда ему позвонила тетя Лианна узнать про меня. Она просила его приехать и все рассказать, кажется — ну, что им известно. А Серсея жутко разозлилась, ну и запретила ему. А он запил.

— Как это типично для Роберта. Охотно верю. Пташка, пожалуйста — помимо лирики, если тебе что придет в голову полезное из того, что наговорил тебе Мизинец — сразу сообщай мне. Видишь, как получается — там куча полезной информации… А с чего вдруг Серсея так взъелась, интересно?

— Так Роберт же был влюблен в мою тетю в молодости. А она вышла замуж за другого. Ну и вот. А Серсея про это знала, и до сих пор ревнует дядю, похоже…

— Вот ведь бред. Она же его терпеть не может. К чему тут ревность? Ну, вас, женщин, хрен разберёшь. Но, ясный перец, все равно обидно. Потом, если это исходно было все так, раньше у Серсеи могли быть и другие чувства… На кой он тогда на ней женился?

— По той же схеме, что мой бывший предполагаемый брак с Джоффри. Слияние капиталов и выгодное сотрудничество для двух кланов, я полагаю.

— Да. Как у Джоффа с этой новой, Тирелл, как ее там? Маргарет?

— Маргери. И охота ей идти за Джоффа, по доброй-то воле? Бабуля Оленна, небось, про него все знает… И так слишком долго просидела в гостинице. Ты помнишь, как она нас насквозь видела еще до того, как что-то началось? Как же она свою внучку отдает этому монстру?

— Ты меня, Пташка, об этом не спрашивай. Я в этом кругу давно болтаюсь и чем больше там нахожусь, тем гаже на душе. Взять хоть Серсею и Роберта… Разного насмотрелся и наслушался. И вроде — и не виноват никто. Но легче от этого не становится…